Среди пленников был тяжело раненый барон Мариус Живан. Одно ядро в ставку командования всё же залетело, вырвав командующему руку и чудом не убив. Этим же ядром снесло голову лошади, и, падая, она придавила барону ногу. В общем, остался он инвалидом, но выжил. Крепок здоровьем Живан, оправдывает, так сказать, фамилию. Я сначала расспрашивал о нём, выяснив, что Мариус считается сильным командиром. Уважаемый человек, которому и титулованные особы не считают зазорным подчиняться. Редкое явление, надо отметить. Нет, не факт существования барона, а его титул. Если он такой уважаемый и крутой… То почему всё ещё барон? Почему ему не жаловали земли? И я за ним, откровенно говоря, больших заслуг не видел.

Впрочем, когда сюда шёл, расчёт на то и делал, что противник растеряется, не зная, как вообще противостоять мушкетёрам. Да банально не успеет ничего придумать. Что и получилось.

Поговорили мы с Живаном. Барон неплохо представлял своё положение и перспективы, но сотрудничать наотрез отказался. Принципиальный, лучше смерть, чем бесчестье. Что же, смерть так смерть, у меня появился новый вампир. К нему я и направлялся, он как раз должен уже немного в себя прийти. Мои личи закончили обелиск, наладилась связь с большой землёй. Там всё спокойно, приходил небольшой отряд, но как пришёл, так и кончился. А перед превращением у меня с Мариусом состоялся интересный разговор.

— Я превращу тебя в своего слугу, так что твой отказ — всего лишь формальность.

— Бесчестный ублюдок, — спокойно оценил мои действия барон.

— Разве? — деланно удивляюсь. — И в чём же моё бесчестие, позволь узнать?

— Ты ломаешь волю человека и силой заставляешь служить себе. Это низкий, недостойный поступок.

Хмыкаю.

— Да что ты? Мариус, наивный ты дурак, вы здесь собрались, чтобы пойти воевать против меня. Разорять мои земли, ломать всё то, что я построил, — барон хотел возразить, но я его опередил. — И давай не будет упоминать, будто вы якобы освобождаете людей от моей тирании и прочий бред, оставь его безмозглым пейзанам. Твой король решил, что мы, я и Хаарт, ослабли после внутренней войны. Что нас можно раздавить, добить.

— Пусть так, — не стал отпираться Мариус. — Я выполняю приказы, а это дело чести. Я клялся королю.

— Людям, чью жизнь вы собирались разрушить, глубоко насрать, кому и в чём ты клялся. Или думаешь, раз они не дворяне, так и не важно, кто эту чернь будет слушать? У нас не так, барон. За убийство моего подданного, любого, я накажу. Всех, от исполнителя, через каждого, кто выполнял приказ, и до того, кто приказ отдал. Чтобы любой, кто придёт в мои земли с войной, знал — возмездие неизбежно.

— Мы ещё никуда не пришли, — ответил Мариус.

— Ха! Предлагаешь мне подождать и дать вам спалить пару городов? Нет, я предпочитаю уничтожать угрозу превентивно.

— В любом случае это война. На войне свои законы. И то, что ты делаешь, нарушает законы войны.

— Ваши законы — говно. Ваш дворянин может вырезать целую деревню, и ему за это ничего не будет. У нас свои законы. Кто к нам с мечом идёт — тот свой выбор уже сделал. Ты, барон, наш враг. Ты желал уничтожить уклад жизни, что мы создали. По нашим законам я могу делать с тобой всё, что сочту необходимым. Я полностью в своём праве, человек чести, защищаю свой народ, своих людей.

Улыбаюсь, как умею.

— Видишь? Честь, она очень гибкая штука. Куда захочешь, туда и выгибается.

На этом мы закончили в тот раз. Обратив барона, я занялся сначала разбором полётов после боя, а затем герцогом.

Всё же самому топать с войском до столицы мне не хотелось, это займёт много времени, и у меня не будет связи, что критически важно. Младшие личи целую армию тянут с большим трудом, да и командовать они не могут, вопрос с инициативностью так и не решил. Если Живан достаточно быстро встанет на ноги и освоится — можно будет передать командование ему. В теории. В теории есть очень много «если».

Бывший барон слегка помолодел, схуднул (в смысле вернулся в здоровое тело, в момент смерти Живан был толстячком), и сидел, задумчиво сжимая и разжимая руку, которую ему оторвало в бою.

— Арантир, — без энтузиазма приветствовал меня вампир.

— Я же сказал, смерть — ещё далеко не конец. Как себя чувствуешь?

Мариус несколько секунд размышлял над ответом.

— Очень плохо. И одновременно очень хорошо.

— Ничего, привыкнешь. Потом будешь себя почти как живой чувствовать, так что нормально. Ты, правда, больше не барон Мариус Живан, а… — я задумался.

— Я не хочу дальше носить своё родовое имя. Я мёртвый. Мариус Мёртвый.

— Да будет так, — соглашаюсь. — А теперь, пока ты постепенно осваиваешься, давай я тебя познакомлю с оружием, благодаря которому я вас, как детей, разметал, почти не понеся потерь. Знакомься, мушкет типа один.

В комнату вошёл гвардеец с оружием.

Этот замок на некоторое время станет нашей, узловой точкой, как я и сказал герцогу. Очень уж удобно отсюда действовать.

Тайра, вернувшись из очередной поездки, поднялась в зал Верховного Совета. Арантир организовал довольно просторное помещение в расчёте на постепенный рост, но пока здесь трудилось не всего три человека, сортирующих приходящие запросы и отчёты о проделанной работе. Новый механизм буксовал и постоянно требовал внимания и корректировок, но Тайра замысел уже оценила, начав понимать, что именно сделал лич и к какой цели шёл.

— Привет, — Алиса оторвалась от каких-то бумаг, потянулась. — Как всё прошло?

— Отлично! — улыбнулась бывшая королева. — Мне всё больше нравится эта работа.

Сказано это было намеренно, чтобы вызвать неудовольствие Алисы. Тайра испытывала хорошо скрываемое пренебрежение к девушке. Алиса, на взгляд бывшей королевы, при всех достоинствах, была слишком простой, слишком провинциальной. Не мыслила масштабом, и потому едва поспевала за Арантиром. Лич, принимая решение, плевал на частности и конкретные случаи, он видел систему, совокупность взаимоотношений, тенденции и получение результата в масштабах тысяч людей и не дней и месяцев, а лет и десятков лет. И потому Алиса лишь пыталась поспевать за «мужем», хорошо ещё, верила в него и не пыталась сделать по-своему, когда не понимала, зачем нужно то или иное решение. Это, в глазах Тайры, был существенный плюс. Как говорил сам Арантир: верный и исполнительный работник в большинстве случаев предпочтительнее инициативного умника, считающего себя умнее начальства.

— Нас заваливают какими-то пустяковыми проблемами, — пожаловалась Алиса. — Совет ведь не для этого существует!

Тайра покровительственно улыбнулась.

— Для этого, милая. Совет решает проблемы людей. А что касается всякой ерунды…

Экс королева подошла к столу и быстро пробежалась взглядом по бумаге, над которой работала Алиса.

— Наберись терпения. Арантир резко сменил правила взаимоотношений между людьми. Те, кто принимают решения, дезориентированы. Им нужно набраться опыта, понять, что от них требуется. Это я и занимаюсь, приезжаю, консультирую, — Тайра улыбнулась. — За всё время, пока этим занимаюсь, я не отдала ни одного приказа. Только подсказывала, наставляла, предлагала решение.

Алиса непонимающе посмотрела на Тайру.

— И что?

— Они научатся, Алиса. А когда научатся — Совет будет вмешиваться только в нестандартных ситуациях.

Тайра подтянула другой стул и села напротив.

— Знаешь, где самое слабое место в управлении королевства?

— Нет, откуда бы? — с ревностью отозвалась девушка.

— Управление, Алиса. Даже король управляет в лучшем случае только столицей. Остальными землями управляют дворяне, и там они сами хозяева, сами принимают решения, как и что делать.

Алиса удивилась.

— Да, всё так. Это же очевидно…

— Только король мало на что может повлиять. Ты здесь сидишь и получаешь отчёты обо всём, что происходит в Землях Предела, любое важное событие отражается в бумагах и появляется на твоём столе. Когда правил мой отец, всё было иначе. Он знал только о том, что происходит в столице, и кое-какие слухи о происходящем в остальных землях королевства. Хочешь, чтобы в каком-то важном месте появился форт — отправляйся туда сам и договаривайся. Это важно, Алиса, договаривайся с местным дворянином, чтобы он озаботился строительством. Любое действие в землях королевства требовало либо лично присутствия, либо отправки верного человека, наделённого достаточной властью. Однако таких людей мало, и верность их… Условна. Можно перекупить, обмануть, убедить.