Должность: должностное лицо, осуществляющее инспекцию в различных организациях и ведомствах на выезде, инспектор ведомства "Драконы его величества"

Внешние данные:

Рост — 188 см

Телосложение — подтянутое, поджарое

Пресс с кубиками — имеется

Плечи — широкие

Волосы — длинные, до лопаток, белые (поседел в первую ночь, когда стал драконом)

Лицо — длинное, с острыми скулами

Подбородок — с милой ямочкой

Цвет глаз — разный, правый чёрный, левый светло-голубой

Взгляд — цепкий, пронизывающий

Стиль — одевается просто и комфортно, равнодушен к украшениям

Душевные качества: Малоразговорчив, скрытен, крайне сдержан, внимателен и придирчив. Может сыграть любую личность, если этого требует ситуация.

Магия: чует правду на уровне запахов, но с расшифровкой порой проблемы (особенно, если рядом старшая барышня Кустер) сильный боевой маг, но скрывает свои способности и применяет их крайне редко, только если есть прямая угроза жизни.

Слабость: аллергия на шерсть животных, граф потихоньку начинает задыхаться, будто не хватает воздуха.

Семья: Есть мать, но они не общаются. Она вышла замуж за богатого вельможу сразу после таинственной гибели отца. Эйр чувствует её связь с трагедией и не хочет знать правду.

Доход: Высокий.

Состояние: Граф неприлично богат, поскольку почти ничего не тратит и относится к деньгам с равнодушием.

Имущество: граф приобрёл дом в столице, но сам там почти не появляется, поскольку либо постоянно в разъездах, либо ночует в казарме при ведомстве. Дом большой и красивый, соотвествующий статусу, но пустой и неуютный.

Планы на жизнь: Служить королю до момента смерти... Во всяком случае, так было до встречи с героиней.

Расследует дело: Под прикрытием помолвки направлен в провинциальный городок по анонимной жалобе на местное отделение ведомства. На первый взгляд это лишь растрата и использование положения в корыстных целях, но оказывается, что всё гораздо сложнее. И сама невеста вызывает всё больше подозрений!

Друзья: Эйра могут выносить лишь другие драконы Его Величества и слуга Сарча, у которого тоже есть неприятная и опасная тайна.

Эйр

Мы тряслись в наёмном экипаже, направляясь к дому господина Ризегана. Я смотрел в окно, машинально отмечая, что с наступлением темноты прохожих на улицах становится всё меньше, будто люди разбегались по домам, боясь чего-то.

В столице в это время жизнь только начинается. Дамы прохаживались по тротуарам либо с кавалерами, либо с компаньонками. Господа прогуливались пешком или верхом, красуясь перед ними. Даже дети не спешили спать, гоняя по широким улицам покупные магические разноцветные шары или выгуливая фамильяров самых разных мастей.

Днём торговцы либо дремали на стульях у витрин, либо закрывали лавки до темноты, ведь лишь с её наступлением начиналась активная торговля. Я так привык к тому, что, возвращаясь из дворца, преодолеваю площадь, наводнённую горожанами, что сейчас чувствовал себя не в городе, а в пустом лесу.

Дома были похожи на столетние деревья, а засыпанные снегом крыши — на раскидистые лапы голубых елей. Серебряные брызги луны искрились в сугробах, возвышающихся по обе стороны от дороги, а золотистые окошки напоминали таинственные светлячки, блуждающие в чаще. Они заманивали одиноких путников зайти всё дальше и дальше…

Арлета Кустер напоминала такой огонёк. Светлая и чистая, девушка благородного происхождения завораживала какой-то непостижимой дикостью, таящейся в глубине её тёмных глаз. Будто сотканная из противоречий, казалась опасной тайной, которую так хотелось разгадать!

И я не мог противиться. За один день произнёс слов больше, чем за весь прошедший год. Хотелось говорить с Летой, поддразнивать её, любоваться яркими эмоциями, быть рядом, вдыхать удивительный снежно-сладкий аромат с очень тонкой и какой-то изящной ноткой горечи.

В саду я наклонился, чтобы уловить эту нотку за ускользающий хвостик, понять, что она означает, почему так тревожит меня, но совершенно забыл об этом, стоило взгляду коснуться пухлых губ девушки. И теперь я задавался вопросом — что бы сделал, если бы Арлета не толкнула меня в сугроб?

— Чему вы улыбаетесь? — настороженно спросил слуга.

Удивился:

— Улыбался? Я?!

— У меня мурашки, когда у нас на лице такая гримаса, — пожаловался Сарча и потёр свои плечи. — Она у вас редко появляется, но я предпочёл бы не видеть никогда! Если уж вы улыбнулись, жди беды!

— С чего ты взял? — сухо спросил я.

— А вспомните случай двухлетней давности в Холмгране? — содрогнулся Сарча. — Или праздник Весеннего разлива в прошлом году… Бр-р! Люди, которым вы так улыбнулись, были уничтожены! И сейчас, увидев эту жуткую гримасу, я в растерянности. То ли не поздоровится господину Кустер, то ли глава местного отделения лишится не только должности и состояния, но и головы.

— Ну буду зарекаться, — коротко ответил я.

Сарча дёрнул за воротник, будто ему стало трудно дышать, а я размышлял о том, что во время, когда слуга заметил улыбку, думал вовсе не о деле. Неужели меня так увлекла тайна, флёр которой ощущался вокруг барышни Арлеты? Очаровала и потянула за собой сильнее, чем долг? Быть не может!

Повозка остановилась у роскошного трёхэтажного особняка с витражными окнами, толстыми колоннами и широкой лестницей, устланной красным ковром. Слуги поспешно сметали с него снег, когда как хозяин дома уже спешил встречать гостей.

— Ваше Сиятельство! — с безудержным восторгом воскликнул господин Ризеган. Махнул рукой, приказывая поставить ступеньку, а потом торопливо пнул слугу и сам распахнул дверцу повозки. — Как я рад, что вы согласились на моё предложение!

Он сам протянул руку, чтобы помочь мне выйти и я, надевая образ избалованного столичного повесы, с силой опёрся на неё так, что глава местного ведомства крякнул под весом моего тела. Выбравшись, я ступил на ковёр и бросил со всем возможным высокомерием:

— Будто у меня был выбор.

— А где же ваша невеста? — заглянув в повозку, растерялся господин Ризеган.

— Дома, как и полагается незамужней даме, — показывая раздражение, процедил я. — Вы ожидали, что меня будет сопровождать благородная госпожа? Она не такая девушка!

— Ох, простите, — мужчина согнулся пополам. — Я не подумал…

— Заметно.

И направился по лестнице к распахнутым дверям. Перила были увиты алыми лентами и украшены еловыми веточками, как в доме Арлеты, но там символ приближающегося Новогодья был изысканно-уточнённым, здесь же выглядел совершенной безвкусицей.

Вся эта показная роскошь была так же уместна, как серебряная сбруя на породистой дойной корове. Но, судя по лучащемуся самодовольством лицу господина Ризегана, он этого не понимал, искренне считая, что поразил столичного выскочку великолепием приёма.

Покои, которые мне отвели для отдыха, были такой же низкопробной пошлятиной, как и остальные комнаты в доме. Всё здесь кричало об огромных деньгах и мизерном чувстве вкуса. Сомнения в том, что господин Ризеган нагло обворовывает королевскую казну, не осталось даже у Сарчи.

— Неужели, он вас не боится? — шёпотом спросил слуга, когда мы остались одни. Слуга помог мне раздеться, и я опустился в медную ванну, наполненную горячей ароматной водой. — Я потрясён наглостью этого человека! Сколько же он украл? Такие дома в порядке вещей в столице, и даже там не каждый герцог может позволить себе витраж на все окна! Этот человек считает, что он бессмертный?