Я слегка сжимаюсь, и Адам сразу реагирует, подавшись вперед.

— Мне продолжать?

Нервно так…но я не могу успокоить его голосом. Получается только кивнуть пару раз.

Адам медлит, и только спустя почти минут продолжает…

— Я не выдержал и сорвался в свое прошлое. Просто хотел, чтобы они замолчали…Не проконтролировал порывы. Я сделал тебе больно, и на следующий день ты так улыбалась мне, а я ненавидел себя…еще больше! Как я мог? Тебя? Ранить? Это было ужасно…

— И тогда ты…

— И тогда я принял решение, что больше никогда не приближусь к тебе в таком состоянии. Но я знал, что оно не уйдет.

Адам снова закрывает лицо ладонями, пару мгновений дышит тяжело, а потом хрипло шепчет…

— Их было трое. Это было дико сложно. Я всегда знал, что поступаю нечестно и неправильно, но у меня не было выбора. Уйти разве что? Но я не мог представить себя без тебя, хотя это было бы честно. Я постоянно…я так боялся, что ты узнаешь, Лиза…блядь, я так этого боялся…Тебе было бы больно, и это приводило меня в отчаяние. Когда я представлял себе твое лицо…я…

Жмурюсь.

Господи, главное — сейчас не зарыдать, иначе он замолчит навсегда! Но как? Когда он сам…

Твою мать!

Не выдерживаю и подползаю к нему, стараюсь обнять, но он брыкается. Отстраняется. Лопочет что-то еще, мол…

— Лиза, не надо. Я этого не заслужил еще и…

Да заткнись! Просто. Завали!

С силой толкаю его назад, а потом по-хозяйски забираюсь на колени и перехватываю его лицо руками.

Не вижу, но пальцами чувствую влаги, и сердце мое сильнее сжимается…

Знаю, что не заслужил. Я знаю! А вот как иначе? Не знаю.

Прижимаюсь к нему лбом и глухо шепчу.

— Нам еще предстоит много пройти друг к другу, Адам. Наладить отношения. Восстановить доверие…

— Ты разве когда-нибудь сможешь мне доверять?

— Если ты пообещаешь мне, что никогда не будешь ничего скрывать. Все это произошло, потому что ты боялся говорить! Но я понимаю. Правда. Она внушила тебе, что я тебя не приму, но теперь ты знаешь, что это неправда. Ты же знаешь?

— Да.

— Ты мне веришь?

— Конечно, Рассвет…

— Тогда мы справимся. Я тебя очень сильно люблю и буду за тебя бороться, но ты мне нужен, понимаешь? Одна я не справлюсь…

— Ты никогда одна не будешь, — Адам сжимает мои ладошки на своих щеках, потом поднимает глаза и уверенно говорит, — Я люблю тебя. Только тебя. Это не оправдание, но никто из них ничего для меня не значил.

— Мила сказала, что их было больше, — вдруг говорю, но сразу язык прикусываю.

Он хмурится.

— Что?

Ба-а-а-лин…

Хотя. Почему это «балин»?! Я получила свободу на вопросы и ответы! Тем более, я имею право знать!

Поэтому подбираюсь и отстраняюсь. Киваю.

— Она подловила меня после…того случая. И сказала, что ты меняешь женщин раз в месяц, только она задержалась надолго, но с ней параллельно есть еще кто-то...

Адам недолго хмурится, но потом фыркает и мотает головой. Сам руки мне на бедра укладывает и ближе к себе тянет…

— Это неправда. Их было трое. Я делал это не потому что мне было по приколу, не потому что я хотел кого-то ещё, и точно не потому что что-то к кому-то почувствовал. Я тебя никогда не предавал. Ты просила называть вещи своими именами, и я готов…да, это была измена, но не было предательства.

— В чем разница?

— В том, что предательство — это чувства. У меня к ним не было чувств. Это была сделка. Как Паша сказал — все равно что трахнуть надувную куклу.

Из груди рвется смешок, и Адам его ловит, отвечая слабой улыбкой.

— Прости…дерьмово звучит, я знаю. Все это было огромным комом моих ошибок, но никакого предательства не было. Клянусь. Я никогда не думал, что кто-то из них может тебя заменить. Никогда с ними не говорил. Мне было насрать на то, что они думают, чего хотят. Это был только секс. Быстрые, грязные встречи в снятой на чужое имя квартире.

— Квартире?

— Я не мог вести их в гостиницу. Вдруг кто-то увидел бы? Ты бы могла узнать…Этого я не допускал. Никто не должен был знать. Контракт с безумно строгими рамками помогал. Как только они подходили слишком близко к тому, чтобы их нарушить — я рвал его сразу же.

— Почему?

— Потому что мне это было не нужно. Они были только для того, чтобы не сорваться на тебя снова…

Смеюсь уже не таясь. Адам все еще сжимает мои бедра, но потом отпускает и убирает руки. Помнит — границы…

Я же смотрю на него и слегка щурюсь.

— А с чего ты взял, что...тогда после твоей первой командировки, ты сделал мне больно?

Ловит ступор. Жду. Но он молчит...и тогда я хмыкаю.

— Видишь, как важно говорить?

— Лиза, не надо меня оправдывать...

— А я и не оправдываю, но мне не было больно.

— У тебя были синяки.

— У меня часто были синяки.

— Но не такие...

— И тем не менее, больно мне не было. Это...скажем так, было необычно, ново, но мне не было больно. Мне было хорошо. С тобой мне всегда было хорошо...

Адам замирает окончательно. Опускает голову, хмурится, и тогда я слегка касаюсь его щеки и шепчу.

— Не надо было говорить?

Выдыхает смешок и мотает головой.

— Да нет, просто...блядь, я такой мудак, да?

— Что решил решить за меня? Да.

— Кажется, я поверил не тому человеку...Она говорила, что я в таком состоянии... опасен. Я себя не сдерживаю, и это кончается плохо. А еще...некоторые мои бывшие любовницы меня боялись и больше ко мне не подходили...Один раз и...

Кривлюсь и перебиваю.

— Не знаю, в каком месте ты опасен, но ты не сделал ничего ужасного в ту ночь.

Выгибает брови.

— Что? Не смотри на меня так! Это правда. Поэтому всегда так нелепо выглядят твои вопросы, боюсь ли я тебя? Нет-нет и еще раз нет! Рядом с тобой я всегда чувствую себя в безопасности...

Его пальцы на моих бедрах напрягаются, а я продолжаю...

— Про твоих...кхм, бывших...Адам, Паша кое что нашел в ее ноутбуке.

— О чем ты?

— Коллекцию видео.

Деревенеет. Я же отвожу глаза в сторону окна и продолжаю свою мысль.

— Она трахнула почти весь ваш "круг", и у меня вопрос...Она могла шантажировать твоих девочек? Чтобы заставить тебя думать, что ты хуже, чем ты есть? Она на такое способна?

— Да, — звучит хриплое, я киваю пару раз.

— Тогда предположительный ответ, полагаю, найден?

— Лиз...

Знаю, о чем он хочет спросить, поэтому быстро мотаю головой.

— Нет. Я их не смотрела. И нет. Тебя там нет.

Повисает пауза. Недолгая, но, наверно, нужная. Я думаю, что он знает...это не совсем правда, но он благодарен, как я Паше была благодарна...

Поэтому дальше его голос становится таким горьким и нежным одновременно...

— Я знаю, что у меня все равно нет оправданий, Лиз. Все очень дерьмово. Я здорово тебя подвел, но…если ты дашь мне шанс…

Я хочу сказать, что уже дала ему шанс, но в этот момент происходит то, что не требует больше никаких слов.

Толчок. Изнутри.

Первый толчок…

Резко расширяю глаза, и Адам тут же напрягается. В глазах пробегает нерв, он подается на меня и выпаливает.

— Лиз? Все нормально? Ты себя плохо почувствовала? Что-то с ребенком?

Завороженно смотрю на него с открытым ртом.

— ЛИЗ?!

Начинает нервничать сильнее. Наверно, если бы я молчала еще хотя бы секунду, Адам сорвался бы с места и побежал вместе со мной к врачу! Притом на своих двоих…

— Он…толкнулся, Адам! Толкнулся! В первый раз!

— Что-о?...

Ох, боже! Закатываю глаза и хватаю его за руки, прижимая к животу. Потом в глаза смотрю и шепчу.

— Скажи что-нибудь.

— Что?

— Да что угодно! Говори!

— Я люблю тебя больше жизни, Рассвет.

В этот момент это происходит снова. Я замираю, потом резко смотрю на него и расширяю глаза.

— Почувствовал?! Ты почувствовал?!

Он почувствовал. Я по глазам вижу. По глазам, полным восторга, счастья и безграничной любви…