Отец достает сигареты.

Разговор точно будет непростым. Хм, забавно. Что же вас связывало?

В тишине слышится, как зажигалка чиркает под давление его воли, потом, чтобы было ясно насколько оглушающая тишина виснет в помещение в ожидании ответа, я слышу, как подгорает бумага.

Точно фитиль у динамита.

Не знаю, к чему такие ассоциации…хотя нет, почему? Знаю. Это будет взрыв, отвечаю. Правда всегда огнеопасна…

— Так вы знакомы? — не выдерживаю, прерывая задумчивость отца, и тот сразу кивает.

— Да. Мы познакомились много лет назад в одном игральном доме в Подмосковье.

— Ты…играл? — растерянно спрашивает Сай, и я понимаю его реакцию.

Представить нашего отца за столом? Это что-то совсем странное. Он не азартный человек от слова совсем. Прохладно относится ко всему, включая любой спорт. Даже у меня азарта больше…

— Было дело, — слышится его тихий смешок, но ни я, ни брат веселья не разделяем.

Сай спрашивает снова.

— Поэтому мама запрещает играть нам? Ты что-то проиграл? Ему?!

— Не совсем так. Я никогда не играл с Андреем.

— Я не…

— Андрей был моим очень хорошим другом много лет. Я даже стал крестным его сына, а потом…совершил ошибку.

— Ка…кую? — аккуратно спрашиваю на этот раз я, сразу встречаясь с ним взглядами.

— Я попросил его об одолжении, что привело к ужасным последствиям. Он меня так и не простил, да и я себя тоже…Пожалуйста, не говори, что вы связались с Долгоруковым…умоляю.

Усмехаюсь.

Нет, это действительно забавно. В теории точно…

Отвечаю ему его же словами:

— Не совсем так.

— Так ты с ним играл, да?!

— Я женился на его дочери.

Отец резко расширяет глаза, и я снова усмехаюсь, двигаюсь ближе к столу, а потом беру сигарету, поджигаю ее и киваю.

— Да. У него есть дочь. Елизавета Андреевна. И сын, с которым я имел честь познакомиться вчера. Павел Андреевич.

— Ты не проверил свою жену?! — вдруг повышает он голос, — Серьезно, Адам?! Ты не проверил, на ком ты женишься?! А если бы…

— Думал, что это сделал ты! — огрызаюсь и щурюсь.

Знаю, что сглупил. Наверно, и стоило бы? Да? В нашем кругу всегда проверяют женщин. Даже у Сая есть досье на его святую Катюшу, а я…нет, если так подумать, не жалею. Это ненормально, а я хотел, чтобы хоть что-то было нормально. Наверное, подсознательно я всегда знал, что рано или поздно разрушу наши отношения из-за своей конченой башки? Хотел хоть где-то не быть виноватым и мудаком? Возможно, проверь я ее изначально, сейчас не ловил бы такие приколы — это да; а я все равно не жалею.

Потому что верил ей как себе, и продолжаю верить несмотря ни на что.

Такая вот больная и странная у нас любовь однако.

А теперь дыши. Не психуй. Сосредоточиться…

— Рассказывай все, что между вами произошло. Я хочу знать.

— Это вас не касается. Мы с Андреем давно решили наши проблемы и…

— Это не тебе выбирать! Рассказывай! Или я к нему поеду, но, блядь, так или иначе все узнаю!

Мой голос эхом отбивается от стен и будто точно наводимыми ракетами бьет прямо по отцу.

Чего ты так боишься?! Какую тайну так усердно охраняешь?!

Сейчас уже дело не в Лизе. Точнее, не принципиально в ней, а в себе самом! Я хочу знать! Я, блядь, имею на это право!

Где-то на трассе Москва — город N.; Катя и Паша

Именно стук клавиш ноутбука нарушает тишину, а не радио, которое пусть и тихо, но играет. По крайней мере, для Кати это именно так.

Она напряжена.

Столько времени утекло…Павла ей довелось увидеть в последний раз чуть больше десяти лет назад. Тогда он был другим. Высокий, но щуплый, без всех этих татуировок, только блеск в глазах, да дюжая харизма. У них с Лизой она на двоих. В смысле, в каждом свой пуд, но это их здорово объединяет, и это именно то, что всегда ее поражало.

Невероятное обаяние и теплота взгляда.

У Паши и Лизы — разные мамы, тем не менее они очень схожи. Наверно, гены их отца доминантные, да? А может, просто звезды так совпали? Нет, тут точно дело в генах…

Интересно, мои дети тоже будут похожи больше на Сая?

Об этом она задумывается сильно, но скорее хочет отвлечься.

Неловкость.

Вот что она ощущает, пока старательно вглядывается в дорогу, чтобы только лишний раз не посмотреть на него.

Хотя хочется. Ой как хочется! Паша стал настоящим мужчиной, и сейчас, сидя в машине, наполняет запахом своего парфюма салон и все ее нутро. Он тоже другой, кстати. Более мужественный, с нотками цитруса, а еще солнца.

И он греет.

Так, что хочется врубить кондиционер помощнее, но она только ерзает на сидении и снова вслушивается в симфонию быстрых, лаконичных ударов.

Потом пропускает удар собственного сердца, когда взгляд случайно падает на его руки. Сильные, с ярким канатом вен, но если у ее мужа, пусть анатомия и схожа, они у него более грубые. У Паши они другие. Нежные, как у пианиста. На мизинце у него кольцо с каким-то причудливым камнем. Ей неожиданно хочется подтянуть руку поближе и рассмотреть вместе с татуировками и браслетами, но она себя одергивает и хмурится.

Господи, о чем ты думаешь вообще?

Паша вдруг тихо усмехается.

— Я все вижу.

О нет.

Катя краснеет так сильно, что могла бы сейчас встать заместо светофора и регулировать движение! Но она этого, конечно же, не сделает. А вот притворится, что ничего не понимает? Это всегда за милое дело.

— О чем ты?

— Ты меня рассматриваешь.

Ненавижу.

Паша — человек с особым стилем общения, от которого она уже успела отвыкнуть. Достаточно прямолинеен, слишком умен, саркастичен, а еще абсолютная заноза в заднице! То есть вывести из себя любого — за милую душу; притом делает он это обычно не специально, просто так уж сложилось.

А сейчас, она уверена, все с точностью до наоборот.

Поэтому фыркает и обещает себе не поддаваться на эти игры. Уж она-то точно сможет!

— Я не видела тебя больше десяти лет.

Отрицать — бесполезно; отнекиваться, чтобы выглядеть глупо? Тем более.

Паша это оценивает сразу.

— Очевидно. И? Каков вердикт?

— Ты все такой же самовлюбленный гад.

— Только теперь имею на это основания, не находишь?

Катя поджимает губы. Ей хочется сказать, что он и раньше мог быть таким, ведь он — самый умный человек, которого она когда-либо знала! Только вот, спустя свой брак, она поняла, что для мужчин самореализация стоит в углу стола. То бишь, он точно посчитает ее слова наивным бредом, посмеется и закатит глаза, отколов очередную остроту.

Ну уж нет, спасибо.

— Что ты там делаешь?

— Готовлю нам подушку.

— Какую подушку?

— Ну…разборка должна же чем-то кончиться? Предпочитаю забрать себе все козыря, чтобы побыстрее свалить из этой дыры и больше сюда не возвращаться.

— Ты настолько ненавидишь наш город?

Ей правда интересно; важно понять и точно знать ответ на этот вопрос! Это просто необходимость какая-то дурная, вызванная этой внезапной встречей…

Паша на миг замирает, потом громко фыркает и снова принимается быстро печатать.

— А за что его любить? Кучка нищих людей, у которых нет цели или возможности, но по факту, чаще всего, у них просто нет желания поднять свою задницу и изменить собственную жизнь! Они растят поколение таких же злобных, никчемных чмошников, которые способны только уничтожать, не давая ничего взамен.

Катя чувствует его короткий взгляд и еще одну ухмылку, прежде чем он возвращается к работе.

— Такая вот херовая Сансара у нас нарисовалась, скажи?

Это горько.

Конечно, их город далек от города мечты, а раньше было еще хуже. Девяностые только-только отступили, и то не до конца. В прошлый раз, когда они с Саем ездили к ее маме, видели, как какого-то парня избивает целая толпа на остановке.

Никто не помогал. Все проходили мимо…и раньше так было, но было и много хорошего же, да? Было же…для нее точно да. Очевидно, для него нет. Хотя…как она может его винить в этом? Лиза тоже ненавидит этот город и никогда туда не ездит. Лишь однажды Адам повез ее домой буквально силой! И то, чтобы попросить маму о благословении на ней жениться. Она провела в родных пенатах — серьезно! Без шуток! — всего сорок минут, а потом заставила Адама уехать. Он, конечно, сделал так, как она хотела. Как обычно, делал всегда. Ни о чем ее не спросил. Да и к чему эти вопросы? Катя тоже начинает корить себя за них, ведь они слишком много потеряли на этой земле…