Тогда было…странно. Немного страшно, потому что вел он себя совершенно иначе, немного не по себе, потому что я его таким никогда не видела. Но мне не было больно! Он не причинил мне вреда. Адам никогда его не причинял…по крайней мере, физического, да и больше таких отношений между нами не было, чтобы допустить хотя бы малейший на это шанс. Я до сих пор думаю, что он просто перебрал в самолете, вот и понесло куда-то не совсем туда? А не туда ли? Не знаю. Но вот в чем уверена: если тогда мне не надо было бояться, чего сейчас напряглась? Делать мне больно — не лучший вариант заставить меня остаться, согласитесь.

Немного расслабляюсь, но все равно волнуюсь. Он же у меня король противоречий, так что как циферки при умножении в уме держать надо, так и здесь.

Всегда будь начеку.

Только маху я дала, пока рассуждала…

Не успеваю понять, а он подскакивает, вырывает меня из одеяла и кидает на кровать. Не больно, конечно, но все равно! Знаете! Страшно, да! Слишком стремительное нападение какое-то, да и потом, если ты не ожидаешь такого поворота? Охо-хо-хо…вряд ли улыбаться будешь! Вот и я не радуюсь, а ору.

— Ты больной что ли?!

— Да, Лиза, — хрипло шепчет на ухо, — Я — больной. Прости за это…

— Простить?! Отпусти! Ты…

Я даже придумать не успеваю, "что" он — наглые пальцы стаскивают трусики, а это совсем не тот вектор, по которому я хочу следовать.

Начинаю брыкаться. Бью его, куда придется, кряхчу глупо, но на той стороне глухая стена, лишающая меня белья.

Продолжаю бороться.

Впиваюсь ногтями ему в шею, грудь, толкаю, извиваюсь, как королевская кобра — мои руки попадают в капкан его пальцев. Он с силой сжимает запястье, а потом наспех обвязывает их моими собственными трусиками! Возмутительно! Какого черта?! Но это что еще?! Через мгновение руки прижимаются к холодной, деревянной спинке кровати, а кружева обматываются вокруг одного из столбиков прочной цепью.

После этого он отстраняется.

Широко распахнув глаза, я смотрю наверх, потом медленно опускаю их на Адама и шепчу.

— Ты…ты…я…

— Теперь страшно? — хмыкает с какой-то странной грустью, я хмурюсь.

Спокойно. Мысли разумно.

— Держать меня вздумал привязанной?

— Рассвет…

Горячие пальцы ласково касаются бедра, но я дергаюсь и шиплю.

— Не трогай!

— Ты не этого хочешь.

— Да что ты?!

Хмыкает. Ведет рукой дальше, будя во мне постыдную волну мурашек…

Я пытаюсь еще. В смысле, мыслить разумно, а не истерично. Говорю почти спокойно:

— Ты думаешь, что секс что-то изменит? У нас с ним никогда проблем не было. По крайней мере, я так думала.

— И ты думала верно.

Не поднимает глаз, следит за тем, что делает со мной — я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, когда пытка переходит на внутреннюю часть бедер.

Боже…

Запрокидываю голову и молюсь, чтобы не застонать. Так нечестно! Ты знаешь все мои слабые места…

— …У нас в постели все было великолепно.

— Тогда почему? — вырывается против воли, и он замирает.

Молчит.

Господи, как же я ненавижу твое молчание — аж до режущей боли в глазах.

Не ответит.

Он никогда не отвечает…

— Секс в любом случае здесь ни при чем, Рассвет. Мы не будем заниматься сексом.

— Тогда отвяжи меня и…

— Мы будем заниматься любовью.

С этими словами Адам раздвигает мои ноги и ложится сверху, оставляет поцелуи на плечах. Я все еще пытаюсь бороться, отпихиваю, но он по-прежнему не замечает как будто! Даже когда я шиплю:

— Это ли любовь?! Против воли?!

Усмехается!

— Иногда с тобой надо против воли, любимая. Все в свои руки брать, иначе ты вечно будешь убегать от правды.

— От какой правды я, по-твоему, убегаю? — шепчу, и он поднимает глаза.

В них столько всего намешано: вина, боль, сожаления…любовь. Огромное желание все исправить, вернуть. Перестать чувствовать эту ужасную боль, которая режет нас обоих изнутри…

Но как вернуть? Я тоже спрашиваю его. Не голосом, конечно — он снова не ответит…глазами. Душой.

Как вернуть, Адам? Ты ведь даже не пытаешься…

— Мы любим друг друга, — шепчет наконец в ответ, слегка касаясь губами моих, — Мы скучаем друг без друга. Нам обоим плохо. И ты ведь тоже дышать не можешь, Лиза…я знаю.

— Замолчи…

— Ты не хочешь слышать? Хорошо. Я докажу тебе по-другому. Только не сопротивляйся. Не пытайся слушать память, разум, слушай меня иначе: телом. Если ты отключишься, ты все поймешь. Как ночью понимала.

— Я…

— Пожалуйста, Лиза. Выслушай меня…прошу…

Блядь, как же я тебя ненавижу…

Мне так хочется стать вдруг Снежной королевой. Знаете, чтобы не чувствовать ничего? Чтобы переть не оглядываясь. Чтобы не поддаваться…А по итогу что? Я — Герда. Та глупая девчонка, которая бежала за бессердечным мальчиком по льду босая. Она хотела его спасти…

Забавно, что когда-то Катя получила эту роль в нашем детском спектакле, потому что по итогу Гердой стала не она, а я. Ведь все, что я делаю — это пытаюсь его спасти. Снова и снова. Тринадцать долгих месяцев, миллион попыток разобраться, найти ответы, заставить его слышать меня! Понять…

А он? Он — Кай. Мальчик, который насмехается над глупостью своей маленькой, наивной тени. Она себе пятки в кровь, лед под кожу, он все дальше-дальше-дальше…Она за ним в снега и бури, а он…он просто не хочет быть спасенным.

Одинокая слеза-льдинка вырывается из моих глаз и царапает кожу, пробираясь по виску к волосам, где обязательно затеряется, как миллионы других таких же льдинок. Одиноких, горьких…

Но на этот раз что-то меняется…

Адам тихо вздыхает и подхватывает ее губами, медленно ведет ими по моей щеке, обнимает крепче, будто старается согреть от моего одиночества. Слегка задевает нос своим. Он хочет поцеловать меня, но я резко отвожу голову в сторону, и он тихо смеется.

— Плевал я как ты выглядишь… — хрипло шепчет, — Мне так насрать было…Потолстеешь? Худой будешь? Похеру. Я люблю твою непокорную, дикую душу, Рассвет. С ней любая ты — моя любимая.

Ненавижу…

Заткнись!

До боли сжимаю кулаки, чтобы немного отрезветь, а в этот момент Адам поворачивает мою голову обратно и снова наступает.

— Я всегда тебя хотел. Тогда, сейчас — неважно. И никто с тобой не сравнится, Лиза. Ни одна модель, даже мировая — никто.

— Не говори то, во что сам не веришь.

— Я никогда тебе не врал. Думаешь, сейчас начну?

Прикусываю губу, потому что не знаю, что ему ответить. Как противостоять? Мое сердце сейчас разорвется на части, а если попытаюсь — точно ничего от меня не останется. Но останется ли после? И будет ли после?

— Молчишь, потому что знаешь. Это не тот момент, чтобы врать, даже если бы я этого хотел.

— Ты красиво говоришь, но…

— Я душой с тобой всегда. Никого и никогда сюда не пущу. Только тебя.

— Прекрати…

— Это тоже правда. Только ты внутри, и я только твой.

— Господи…да замолчи ты наконец! — рычу от злости и бессилия, саму на части рвет, — Заткнись! Я не хочу этого слышать!

— Хочешь…Просто я…впутал тебя туда, отчего поклялся защищать.

— О чем ты?

Напрягаюсь, словно вот-вот раскручу этот хитрый клубок. Вот оно! Клянусь, я что-то нащупала! Вот! Держу в руках, а он молчит. Застыл весь. Замер. Глаза закрыл и только дышит тяжело.

Не молчи.

Говори.

Умоляю.

Объясни мне, что с тобой происходит, ты же хочешь. Просто…говори…

— Не молчи, Адам. Пожалуйста…

— Я не знаю как сказать.

— Во что ты меня впутал?

— В грязь. Я не хотел, Лиза. Я правда этого не хотел…Счастливой только видеть мечтал. Как ты улыбаешься, смеешься...Весь мир к твоим ногам положить, но не это все. Прости за меня...мне правда очень жаль.

Его голос хрипит и дрожит. Сердце мне рвет на части…

— Адам…

— Поцелуй меня.

Пару раз моргаю, а он снова смотрит на меня, и в нем еще больше отчаяния и боли.

— Пожалуйста. Поцелуй меня и выслушай…так, как я могу — душой тебе все расскажу.