Одно толкает другое. А руки мои! Я сама все это выбрала...
Примирение с братом. Настя. Ревность. Много шампанского. И он. Загнанный в угол «Он» — вечная причина моего падения с большой буквы.
Которое сейчас крепко обнимает меня и не спит.
Я чувствую это; ты всегда это чувствуешь, если знаешь кого-то также хорошо, как я знаю его. Дыхание не такое, объятие иное, кажется, что даже энергия его по-другому перетекает, чем во время сновидений — и это тоже, наверно, правда. Не знаю, я об этом никогда не задумывалась, как и о том, что можно знать кого-то настолько хорошо, чтобы не глядя определить его состояние.
А я и это могу.
— Я чувствую, что ты уже проснулась, — говорит тихо, прижимая к груди сильнее.
Он тоже.
Мне хочется рыдать.
Нос колет, в глаза как будто гору песка насыпали! И легкие печет.
Сегодня я впервые проснулась в спальне нашего дома, но не так, как мечтала. А я так много мечтала…
Сейчас словно на горе сожженных углей лежу. Аж пеплом пахнет…Когда-то наше место, дом, будущее, сейчас стало пепелищем со стойким запахом дыма и керосина, баклажка с которым у него в руках была! И до сих пор есть…
Ничего ведь не изменилось.
Прикрываю глаза, выдыхаю и беру его за запястье, чтобы встать. Адам не сопротивляется, но делится горечью, что разливается на его языке. На моем теперь тоже не сахар…
— Ждешь пожеланий доброго утра? — ядовито интересуюсь, садясь лицом к окну.
Ищу глазами свое белье. Хотя бы на него надежду, пусть и сомневаюсь, что осталось что-то целое.
Не помню.
— Ты не видел…?
— Не делай вид, будто я тебя сюда силой притащил, хорошо? — говорит тихо, но я слышу недовольство в голосе, хмыкаю.
Понятно. Помощи здесь ждать глупо. В принципе, ничего же не изменилось? Вот и не плошай сама. Наклоняюсь, сразу срисовываю свои трусики и подцепляю их указательным пальцем.
Позор. Какой же позор…сильная и независимая, блядь, ага, конечно. Где платье потеряла, а? Независимая. «Сама». Мисс пошел-он-на-хер. Госпожа я-равездусь-и-играть-будем-по-моим-правилам.
Дура. Какая же ты слабохарактерная дура…
— Будешь меня игнорировать?
Встаю, кутаясь в одеяло.
— А что обсуждать? Напились и трахнулись по старой дружбе — для тебя это едва ли что-то новое.
— Не смей так говорить!
Чувствую требовательный взгляд в спину, который бесит.
Резко поворачиваюсь, выгибая брови.
— Не сметь так говорить?! А как мне говорить?! Подскажешь?!
— Вчера между нами все было не так, как обычно бывает в таких ситуациях!
Бесится.
Я вижу, что Адам злится. Вон как огромные брови рухнули на глаза, как мышца истерично сжимается на челюсти. Ха! Нет, вы представляете?! Он смеет еще злиться! Мудак!
— Прости, — ядом плещу еще больше, — Я не знаю, как «обычно» бывает, но поверю тебе на слово. Как специалисту!
— Блядь, завязывай!
Тоже встает, заслоняя своей спиной выход — а это мне уже не нравится.
— Отойди.
— Нет.
— Что за приколы?! Отойди с дороги, я хочу уйти!
— Ты говорила вчера, что любишь меня!
— Я была в говно! А ты, разумеется, этим воспользовался!
Повышаю голос, потому что…блядь! Потому что! Мне больно, ясно?! Быть здесь! Здесь! Где все должно было быть по-другому! Я не так…я…Я! Хотела! По-другому! А за то, что все рухнуло — ненавижу сейчас его еще больше! Наверно, не до конца протрезвела…
Адам ловит ступор.
Я знаю, что это значит. Очевидно, да? Раз могу определить затылком спит он или нет. Это та стадия, когда он злится настолько, что слова сказать не может. Кулаки сжимает, не дышит. Смотрит. Будто видит впервые!
Нет-нет-нет…я не хочу ничего выяснять! Пожалуйста! Только не это…
— Отойди с моей дороги.
Не слышит.
Делает на меня шаг — я от него.
— Адам…
— Ты долго будешь притворяться?! — рычит чуть слышно, а я от досады рот открываю!
На миг сама теряюсь, но быстро нахожусь и цежу.
— В каком смысле… «притворяться»?!
— Нам было хорошо этой ночью! И нам всегда было…
— При чем здесь секс?!
— А я и не про секс говорю! Я про жизнь! Нашу жизнь!
Я его убью. Серьезно. Ты издеваешься?! Специально давишь на больные мозоли?! Ублюдок!
Так хочется все ему высказать, но я знаю, что в этом нет никакого, твою мать, смысла. Просто ноль — он меня никогда не услышит. Никогда не станет тем, кто поймет, потому что твердолобый баран, который уперся и все! Все! Так что уходи. Молча, Лиза. Просто…пожалуйста, уходи.
Это плохо кончится…
Но я не могу. И нет, не потому что он перегородил мне дорогу! Что-то внутри, что действует отдельно от мозга, не дает.
Я смотрю на него еще пару мгновений, вижу в глазах искреннюю веру в свои убеждения, и это окончательно меня выбивает из седла.
Поправляю одеяло на груди и наклоняю голову набок.
— Наша жизнь, говоришь?
— А что? Плохо было? Не пизди!
— Да нет, было хорошо. Только вот…разобраться хочу. О какой жизни ты говоришь? О той, где я думала, что ты меня любишь?
— Я тебя люблю.
— Или о той, где ты трахал каждую суку, которую видел, м? О какой «нашей» жизни ты говоришь, Адам?
Пауза, а потом что-то на потрясающем:
— Все было не так.
Впору рыдать, но я смеюсь.
Он молчит.
Кулаки только сжимает. И? Сжимай сколько влезет.
Гордо задираю нос, отрезаю эмоции и цежу.
— Мне насрать, как было. Отойди, я хочу уйти.
— Ты хочешь остаться.
— Серьезно? Ты так в этом уверен?
— Под алкоголем люди не врут.
— Судя по тебе, утверждение весьма сомнительное.
— Блядь, да сколько можно!
Со злости Адам пинает свои штаны, которые отлетают в сторону. Очень тупо так. Ремнем еще бьются о шикарный паркет…и мне хочется заорать на него, чтоб аккуратней был! Я ведь так долго его выбирала! Но потом я вспоминаю: дом этот не мой. И жизнь больше мне не принадлежит…
— Если меня не слышишь, то брата своего послушай!
При чем здесь Паша?!
— Не впутывай в наши отношения Пашу!
— Да я не об этом! Вчера! Ты спрашивала про моделей! Он тебе все объяснил! Так это было!
Говорила, что отринула эмоции? Ну, что ж…извините, кажется, я снова вам соврала.
Потому что заявление поджигает меня изнутри всеми вулканами мира!
— И мне должно стать легче?! А?! Это что-то меняет, по-твоему?!
— А НЕТ?!
— А ДА?! ТЫ МНЕ ИЗМЕНЯЛ!
— ЭТО НЕ ИЗМЕНА! ЭТО, БЛЯДЬ…
— Если ты еще хоть раз скажешь ту херню, что нес тринадцать месяцев кряду — я тебя убью, клянусь!
— Да ты уже убила!
Вот это заявление…
Стоит. Тяжело дышит. Аж дергает от злости! А я просто глазами луплю. Теряю голос, но не злость. Шиплю с нескрываемым сарказмом.
— Наглости вам, конечно, не занимать, сударь…
— А ты думаешь, что только тебе херово? — также шепчет в ответ, — Думаешь, что ты одна переживала? Или тебе одной больно? Я подыхаю без тебя, Лиза! Мне дышать нечем!
— И кто в этом виноват?!
Молчит.
Серьезно?!
Нет, стоп-стоп-стоп. Хватит. Говорю же, этот тупой разговор не имеет ровно никакого смысла, поэтому я хмыкаю и делаю шаг к двери.
Но Адам реагирует тоже. Делает свой, преграждая дорогу.
Поднимаю брови.
— И? Дай мне пройти!
— Нет.
— Блядь, не беси меня еще больше! Или драться будем?! Вот до чего дошли?!
— Нет. Не драться. Но я тебе докажу.
Запахло жареным.
Не нравится мне выражение его лица…задумал что-то! Флер «приключений» на весь дом взорвался.
— Что ты мне докажешь? — спрашиваю аккуратно, сама незаметно отступаю.
Ну как? Мне в это очень хочется верить, только вряд ли это так: потому что он оценивающе осматривает меня и усмехается.
— Боишься меня?
— А надо?
Хмыкает, но не отвечает. А я как-то…теряюсь.
Чтобы было до конца ясно: я знаю, что Адам далеко не ангел. В нем живет тьма. Он порочный, может быть жестоким, но меня эта его сторона никогда не касалась. Я лишь однажды ее видела. Несколько лет назад, когда он вернулся со своей первой командировки в новой должности.
