— Обязательно! — пообещал Мазаев. — Но давайте вернёмся к этой теме несколько позднее. Пока же рассмотрим взаимосвязь пространственно-временных передвижений с устоявшимися морально-нравственными принципами общества в определённом отрезке времени. Вы должны отдавать себе отчёт, что мораль и нравственность в человеческом обществе меняются относительно места, времени и условий, в которых данное общество находится. Иначе говоря, нечто привычное и естественное у нас сегодня, может вызвать резкую негативную реакцию в прошлом. Или напротив, заставит нас удивляться то, что когда-то было естественным и ни у кого удивления не вызывало. Понимание этого важно…

Зотагин слушал, заставляя себя вникать в суть слов лектора. Он рассчитывал просто крутить баранку, а тут творится что-то непонятное! Слушаешь всё это, и ум за разум заходит. Ведь догадывался, что здесь что-то нечисто. Как в воду глядел! Сначала учиться послали. Дескать, иначе в прошлом не выжить. А теперь непонятно, куда им вообще надо будет отправиться. В прошлое, в параллельные миры или в прошлое этих параллельных миров. Может, ну его, отказаться, пока не поздно? Поискать другую работу, где всё ясно и разложено по полочкам. Работа всегда найдётся, совсем без куска хлеба он не останется. В этом Зотагин не сомневался. Вот только не будет ли жалеть потом, что ушёл? Обратно вряд ли возьмут.

Зотагин задумался о своём и пропустил часть материала.

— …таким образом опускаться по временной шкале ниже двадцатого века нет никакого смысла, — заметил Олег Борисович. — К тому же это может отрицательно повлиять на работу «Демиурга». Слишком большой объём информации замедлит принятие решений, поскольку прежде, чем сделать правильный выбор, придётся отслеживать огромное – я просто затрудняюсь назвать число! – количество цепочек возможностей, вытекающих из того или иного исторического факта, подвергнутого нами даже малейшему изменению. Бабочку Брэдбери пока никто не отменил.

— А попытки были? Хотя бы ради интереса проверить, насколько глубоко можно уйти в прошлое? — спросил Мартынов.

— Были, — ответил Мазаев. — Глубина проникновения практически беспредельна. Другое дело, что знания, полученные из экспедиций глубокого проникновения, интересуют сравнительно узкий круг учёных. Палеонтологов, археологов… Никто не спорит о необходимости подобных изысканий или, к примеру, изучения палеомагнетизма Земли, но путешествия вглубь тысячелетий требуют огромных энергозатрат. Сейчас мы таких трат позволить себе не можем. Всё направлено на решение текущей задачи.

— У меня вопрос, господин лектор…

— Слушаю вас, — повернулся тот к Зотагину. — Однако, прежде необходимо отметить одно важное обстоятельство. Там, куда вы направляетесь, подобное обращение не в ходу. Если только в исключительных случаях и то в плане иронии. Товарищ! Товарищ лектор! Только так! Или гражданин. Никаких господ! Следите за речью. Особенно это касается вас, Лев Аристархович, — сказал Мазаев. — Последствия могут оказаться непредсказуемыми. Впрочем, это вам и без меня, как историку, известно. Итак, что вы хотели спросить, товарищ слушатель? — напомнил он.

— Я только хотел узнать, у вас аварии с Паромом были? — спросил Зотагин, считая, что уж тут-то никакой зауми ждать не придётся.

— К сожалению, аварии были, — признал Мазаев. — Согласитесь, всё предусмотреть невозможно. Последняя авария произошла примерно полгода назад, если исходить из текущего времени. В действительности, временной разброс был очень широким. Говорили, будто всё случилась из-за нарушения подачи энергии на плазменный кокон генератора пространственно-временного поля. К счастью обошлось без жертв. Паром в тот раз работал в автоматическом режиме. Но выплески оказались сильными. С одним даже какой-то корабль к нам сюда принесло.

— Десантный. На воздушной подушке, — сказал Зотагин. — «Сергей Осипов» назывался.

— Даже так? — удивился лектор. — И откуда, позвольте спросить, эти подробности?

— Мы на нём через Топь шли.

Все с интересом уставились на Зотагина.

— Неожиданно, — это опять Овирский.

— Согласен, — сказал Мазаев. — Э-э… Александр Сергеевич, вы утверждаете, будто были на том корабле? Я правильно вас понял? — Зотагин кивнул. — В таком случае предлагаю сделать небольшой перерыв, дабы привести мысли в порядок, а минут этак через пятнадцать-двадцать мы здесь снова соберёмся и вы, Александр Сергеевич, подробно нам обо всём расскажете. Все согласны? Вот и замечательно.

— Должен признаться, вы нас очень удивили, юноша, — заметил Мартынов, когда они вышли из аудитории. Он с удовольствием вдохнул напоенный сосновым ароматом воздух и достал из поясной барсетки курительную трубку. — Я уже предвкушаю удовольствие от вашего рассказа.

— Чего ж ты раньше-то молчал? — спросил Самсонов.

— Никто не спрашивал, — ответил Зотагин, глядя, как Мартынов длинной спичкой зажигает трубку.

— Логично, — кивнул Овирский, ладонью отмахиваясь от дыма. — Сергей Илларионович, могу я вас попросить отойти немного в сторону? Я не переношу табак.

— Попросить не возбраняется, — разрешил Мартынов, не двигаясь с места. — А там что? Похоже, сдают зачёт по туризму.

Сосны здесь полого спускались к озеру. На берегу двое молодых людей ставили палатку. Не современную из яркой синтетики, а серый брезентовый домик на расчалках с колышками. Неподалёку от палатки горел костёр. Возле него кружком сидело ещё человек пять. Молодых людей и девушек. Один что-то пел, перебирая струны гитары, остальные слушали.

— Нам это тоже предстоит, — сказал Самсонов.

Зотагину было тревожно. Он с трудом представлял своё будущее выступление. Тем более перед людьми ему совсем незнакомыми. Сможет ли подобрать для рассказа нужные слова? Рассказчик-то из него никакой. Это Осокин о чём угодно мог часами спорить с Серёжкой. И здесь бы чувствовал себя, как рыба в воде. Только нет их уже. Ни Осокина, ни Голубчика. Совсем нет. Остальные тоже кто-куда разъехались. Меньше всего Зотагину хотелось сейчас ворошить прошлое. Не успел он пока привыкнуть к одиночеству. Не зарубцевалась душа от потерь.

— Зря волнуетесь, юноша, — по-своему понял его состояние Мартынов. — Хотите совет из личного опыта? Не старайтесь подыскивать нужные слова. Только совсем запутаетесь и не донесёте до слушателей нужную мысль. Вместо этого создайте себе яркое видение того, о чём хотите поведать. Слова, поверьте профессионалу, сами найдутся.

6.

Зотагин внял совету Мартынова. Во всяком случае постарался. Его слушали внимательно. Задавали вопросы, уточняя, если что-то было непонятно. Зотагин начал рассказ со знакомства в таёжной заимке с китайцами. Вначале неуверенно, потом всё больше увлекаясь, в красках, словно переживал всё заново, стал описывать приключения во время экспедиции. Подробно остановился на встрече с мамонтами и американским спецназом. Хотел лишь вскользь упомянуть о странном океане под северным сиянием, но Мазаев заставил нарисовать полную картину того происшествия. Больше всего вопросов возникло, когда Зотагин рассказал, как они обнаружили корабль и потом, после пленения кочевниками, попали на его борт, где познакомились с командой. Тут Мазаев буквально засыпал его вопросами. Как выглядел корабль, сколько человек было в экипаже, как они к ним отнеслись, что рассказали о себе… Зотагин отвечал как мог. Завершил рассказ переходом на корабле через Топь и госпиталем, откуда Потапыч через весовую склада сельхозпродукции доставил его сюда на своём «лаптёжнике».

— Это машина такая, — пояснил Зотагин.

— Корабль оттуда, из мира, куда мы отправимся, Олег Борисович? — спросил Самсонов.

— Не совсем, но, похоже, да, — ответил Мазаев. — Из его продолжения.

— Опять загадки, — Мартынов во время рассказа Зотагина машинально достал трубку и теперь крутил её в руках.

— Загадок более чем достаточно, — согласился Мазаев. — Одни только следы от пуль у мамонтов палеонтологов в тупик поставят. А если в том геологическом слое ещё и останки американского спецназа с вертолётом обнаружат, они совсем с ума сойдут. Допустить этого, конечно, нельзя. Придётся озадачить руководство. Пусть принимают меры, — он прервался, подошёл к трибуне и сделал отметку на своём планшете.