Вытряхнув камешек на ладонь, она отложила вазу и принялась разглядывать тусклое серебро граней кристалла. Даже послюнявила палец и потерла.

— Кажется, он становится прозрачнее. Может, его почистить надо? — Тома надавила посильнее, стремясь оттереть мутную пленку с поверхности. — Ай!

Острое ребрышко, на которое соскользнул палец от энергичных усилий, чуть-чуть рассекло кожу так, что выступила капелька крови. Кристалл выпал из рук и улетел на пол, а палец Томочка по детской привычке сунула в рот.

— Теперь еще искать его там в осколках, а они, наверное, острые, — посасывая ранку, ворчала девушка. — Томаш, ты своего дракона не чувствуешь?

Она посмотрела на мальчика.

Паренек спал, свернувшись комочком под меховым палантином, обнимая керамическую фигурку. Он уже не выглядел бесплотным призраком самого себя. Щеки его порозовели, и сон был здоровым, как у обычного ребенка.

— Хоть что-то хорошее, — порадовалась увиденному Томочка, — но разбираться с этой шарадой придется теперь самостоятельно, помощь зала мне не светит. Хотя…

Она вспомнила фею с ее жутковатой куколкой.

— Это, наверное, даже к лучшему! Не надо мне никого, а ребенку сон пойдет на пользу. И так столько потрясений. Посижу в тишине, разберусь как-нибудь.

Но тишины не случилось. То тут, то там из разных уголков родовой пещеры стали раздаваться постукивания и потрескивания, шуршание и поскребывание.

— Мамочки! — Тамара поджала ноги и схватила мраморную, довольно тяжеленькую драконовазочку как единственное оружие. — Только крыс или мышей мне тут не хватало. А если они еще и голодные… вряд ли злобная жужелица их тут подкармливала. Или, может, подкармливала слугами?

Она с тревогой вглядывалась в темные углы, пока громкий стук и треск не раздался у подножия их каменного трона. Что-то засветилось, неярко, но все разгораясь, и Тома, подняв свое импровизированное оружие, вытянула шею, чтобы рассмотреть происходящее.

— Ох ты ж, ешки-матрешки!

Закатившийся к ножке кресла кристалл теперь напоминал фонарик, и к нему, как бабочки на огонек, сползались разбитые осколки родового камня.

Дурочкой Тамара не была и два плюс два в голове сложила моментально.

— Если я баронесса этого замка, а разбитое крошево — остатки родового камня, которые пытаются соединиться… Значит, надо им помочь! Это же мой камень! И, кстати, кровушка. — Девушка с неудовольствием осмотрела переставший кровоточить палец. — Кажется, моя кровь эту штуку разбудила. Спокойно, Томка! Надо тут только чуть-чуть расковырять и вымазать один кусок, что в клетке был. Видимо, это основа. А дракон? М-м-м…

Она осмотрела со всех сторон длинную, вытянутую, как струна, серую фигурку со сложенными крыльями. Казалось, что дракон застыл в стремительном прыжке с открытой в оскале пастью.

— Зубки острые! — сделала Тома вывод, разглядев каменные клычки. — Подойдет!

Буквально через секунду она орала и скакала по пещере, забыв про ноющую ногу, поскальзываясь на ползущих к трону осколках и тряся рукой. Каменные челюсти сомкнулись, и теперь, больно прищемив палец, на нем висел увесистый, сверкающий пока еще мутным взглядом серебристый дракончик, с которого осыпалась кусками потрескавшаяся мраморная крошка.

— Отцепись, гадина. Больно же!

Вопли, отражавшиеся эхом от стен, разбудили мальчишку.

— Томочка, что случилось? — Паренек сидел, осоловело хлопая глазами, и наблюдал шаманские пляски завывающей Тамары с драконом и круговорот осколков вокруг каменного сиденья. — Ты смогла разбудить своего дракона? А как?

— Своего? Был бы мой — не пытался бы отгрызть мне палец, паразит крылатый! Фу! Выплюнь, тебе говорю, ящерица металлическая.

Энергичный взмах руки — и дракончик наконец отцепился и отлетел в сторону, а потом взметнулся вверх, расправив крылья, зашипел и плюнул огнем, оставив на подоле платья девушки несимпатичную прожженную дырку.

— Да вот ведь, очухался спящий красавец на мою голову! — Тома на всякий случай спряталась за спинку кресла.

— Это она, — поправил ее мальчик, — и ей не нравится, что ты ругаешься. Как ты ее разбудила?

— Она? С невыспавшимися девочками, если они не выпили кофе, не приняли ванну и так далее, дело иметь совершенно невозможно. — Прокушенный палец ныл и кровоточил. Ругаться после слов Томаша Тамара не рискнула, но не ворчать просто не могла. Раздражение требовало выхода. — И не будила я ее. Решила, что клыки — подходящий инструмент, чтобы расковырять ссадину на пальце. Там от моей крови родовой камень пытается собраться в кучку!

Внезапно в пещере установилась просто звенящая тишина, и девушка, немного подумав, содрогнулась от догадки и тут же поправила сама себя:

— Точнее, в кристалл рода. Большой такой, красивый кристалл! — Она убедилась, что осколки опять продолжили свой шелестящий путь, и выдохнула: — У вас в этом мире все магические… э-э-э… ну все, короче, такие обидчивые?

— Не знаю. — Томашу были безразличны магические странности чего бы то ни было. Мальчик, пыхтя, пытался открыть пасть своему керамическому дракончику, чтобы добраться до клыков, но, конечно, у него ничего не получалось.

Тамара же, настороженно разглядывая кружащуюся под потолком серебристую драконочку, попыталась наладить с ней хоть какой-то контакт.

— Э-э-э… послушайте, милая леди. Я очень извиняюсь и не собиралась вас обижать. Я вообще не из этого мира и ничего о драконах не знаю. К тому же нам, пока не вернулись злодейки, одна из которых, кстати, вас заколдовала, надо помочь восстановить родовой кристалл. Сам по себе он, мне кажется, будет слишком долго собираться.

— Вообще-то, это твой дракон, раз ты настоящая баронесса альеф Квисадорская, — отвлекшись от своего занятия, перебил ее разглагольствования паренек. — Ты родилась тут, а значит — ты из нашего мира. К тому же была не младенцем, когда вас разъединили, должна хоть что-то вспомнить. Кстати, попроси свою драконицу укусить меня за палец. Может, тогда мой дракон проснется?

Мелькнувший после произнесенных слов серебристый вихрь сбил с ног Тамару, сидевшую на корточках у каменного трона. Она с размаху плюхнулась на попу, а миниатюрная, но очень тяжеленькая для своих размеров драконица, усевшись у нее на груди, уставилась ей прямо в глаза.

Ртутное серебро драконьего взгляда затянуло сознание Томочки в какой-то омут. Водоворот замелькавших перед ней событий, на которые она смотрела как будто со стороны, отозвался болезненными воспоминаниями.

Картинки детства из земной жизни и картинки той же маленькой девочки, но в баронском замке кружились хаотично, раздваивая личность и вызывая дикую головную боль.

А потом вдруг все упорядочилось. Что-то щелкнуло, и она вспомнила. Вспомнила то, как стала другой.

Берег озера, кусты, сквозь которые было видно веселящихся людей в странной одежде, и крепко держащая ее за руку злая тетка со светящимися глазами.

— Ты дочь вон той женщины! Тебя зовут Тамара!

Толчок в воду, неоновая вспышка, холод, сырость и испуганные человеческие крики…

Потрясение было сильным. Тамара плакала. Серебристая дракоша, видимо признав наконец в ней вторую половинку, слизывала со щек вяло отмахивающейся от таких нежностей девушки соленые капли.

Теплые детские ручонки обхватили ее за шею, доверчиво прижавшись, и мальчишечий звонкий голосок уверенно заявил:

— Я тебя никому не отдам и защищу! Ты не бойся! И я не боюсь. Вон смотри! — Томаш ткнул пальцем в сторону каменного кресла.

Из-под брошенного там уже совсем не белоснежного мехового палантина высовывалась знакомая зеленая мордочка любителя чужих салатов.

— Я тоже смог разбудить дракона! — Томаш гордо продемонстрировал девушке почти затянувшийся порез на пальце. — Я осколочек подобрал. Ведь так можно было? Да?

Зеленый дракончик в мехах выглядел забавно, и Томочка улыбнулась сквозь слезы, обнимая новоявленного защитника.

— Молодец! Теперь у нас два дракона, и один даже под шубой! Еще бы придумать, как выбраться отсюда и найти твоего папу.