— Ах да, — Корде только сейчас обратил внимание на то, как он выглядит. — Вы совершенно правы.

— Ваше кофе и бутерброды будут ждать вас за вашим столиком.

— Благодарю вас, миресса Геда, — сказал паренек и поднялся на второй этаж.

Прошло минут двадцать, и Корде, переодевшись, вернулся в главный зал. Он уселся неподалеку и принялся за ожидавшие его бутерброды. Дейну тем временем принесли его заказ. Густой суп и четыре жареные ножки летушки. Выглядело очень аппетитно. Рядом с тарелками Геда положила ложку, вилку и нож. Дейн поблагодарил ее, снял перчатки и принялся за еду. Закончив с супом, он приступил к жареным ножкам. Хозяйка не обманула. Мясо действительно было очень сочным и вкусным.

Солнце уже клонилось к закату, когда Кода издал несколько, понятных одному только Дейну, сигналов. Парнишка неподалеку продолжал уминать бутерброды, запивая кофе, но на мгновение остановился и покосился в сторону охотника.

Кода сообщил, что у входа в товирн остановился квик-кар. Внутри четверо. Двое из них вооружены огнестрелом, у остальных были электрические дубинки. Дейн кивнул и одел перчатку на правую руку, а левой продолжил поедание поедания сочных ножек.

Четверо вошли внутрь. Выглядели они максимально недружелюбно. Трое были одеты в простую одежду, а четвертый - в нечто похожее на одежду приличного человека. Судя по его высокомерному взгляду, он был главным. Один из них остановился у входа и положил руку на пистолет, намекая, что посетители должны оставаться на месте. Второй встал посреди зала и держал в руках дубинку. У того, что был одет поприличней, на поясе был примитивный револьвер, а рядом ним стоял здоровяк, который улыбаясь, взмахивал дубинкой. Вдвоем они направились в сторону Геды. Увидев их женщина переменилась в лице. В ее глазах был ужас, и она задрожала.

— Время для раздумий истекло, Геда, — сказал вожак, положив руку на револьвер. — Ты подписала договор?

— Оставьте мою мать в покое! — закричал кто-то. Из двери под лестницей выбежал юноша, и направился к головорезам.

— Ах! Посмотрите кто явился. Сынуля прибежал защищать свою мамулю, — усмехнулся здоровяк с дубинкой, и с размаха его ударил. Парень схватился за бок и упал.

— Леон, где там твоя невеста. На кухне? Может быть мне заглянуть к ней? Помочь с готовкой?

— Не смей! — корчась от боли, закричал Леон, но в ответ услышал смех здоровяка.

Остальные посетители не вмешивались во всё это, молча наблюдая за происходящим. Они боялись. Дейн молча продолжал есть одной рукой, другую он положил на револьвер.

Вожак, схватил Геду за одежду и притянул к себе. Она сдавленно плакала.

— Чтобы завтра явилась с подписанным договором. Мы же по-хорошему просим. Поверь, ты не хочешь знать, что бывает, когда мы начинаем просить по плохому, — угрожающе прорычал он.

И уже было собирался ударить бедную женщину, как вдруг почувствовал, как об его голову, что-то ударилось и упало на стойку. Это была косточка летушки.

Дейн сидел, откинувшись на спинку стула, и лениво грыз косточку. Когда он понял, что ему удалось привлечь к себе внимание, он взял еще одну косточку и бросил в здоровяка с дубинкой.

— Эй ты, шебб, — злобно крикнул здоровяк. — Ты что смерти хочешь?.

Дейн взял последнюю жареную ножку и откусив кусочек, снова бросил в того, что схватил Геду.

— Прошу прощения, я думал, вы помои выносите. Вы очень похожи на тех, кто имеет дело с помоями, - сказал он и широко улыбнулся.

— Горда, — обратился вожак к громиле, — объясни этому шеббу с кем он имеет дело.

Горда направился к Дейну. Подойдя к столу, он сбил дубинкой шляпу, со стола и свободной рукой оперся на стол. Дейн ощутил вонь пота и слит-спрея, дешевого наркотика, распространенного по всем Пограничным Пределам.

— Ты у нас кто? — спросил он. Горда в силу своей очевидной тупости и действия наркотиков, не обратил внимания на то, что охотник накрыл ладонью столовый нож. Улыбка исчезла с лица Дейна. Он крепко сжал ручку ножа и вонзил в ладонь Горде. Он даже не успел закричать от боли, как Дейн тут же встал, вырвал из руки Горды нож и ударил его в бок. С тем количеством слит-спрея, который принял этот отморозок это выведет его из строя лишь на время. Вожак в костюме схватился за рукоять револьвера, но Дейн был быстрее. Он выхватил револьвер и выстрелил. Сгусток плазмы расплавил оружие, а заодно и кисть отморозка. Тот упал на колени, схватившись за руку, и истошно закричал.

Дейн пальцем нажал переключатель на оружии, уменьшая размер плазменного сгустка, и выстрелил в того, что стоял у двери. Не успев понять, что происходит, он закричал от внезапной жгучей боли в плече и рухнул на пол. Охотник не хотел, чтобы оторванные конечности этого выродков разбросало по всему заведению. Плазма прошла насквозь и опалила стену. Последний головорез замер в ужасе глядя на наставленный в его сторону револьвер. Он со всей силы сжимал дубинку, не зная, что делать дальше. Дейн спокойно произнес:

— Забирай этих кодхта’да фог’га и проваливайте отсюда.

Головорез бросил дубинку на пол и под пристальным взглядом Дейна начал вытаскивать своих подельников на улицу. Запихнув их в квик-кар, он сел за руль и, рванув с места, убрался восвояси.

Убедившись, что опасность миновала, Дейн вернул револьвер в кобуру. Он тяжело вздохнул и протерев глаза руками направился к своему столу. Охотник поднял с пола шляпу и направился к стойке. Никто из посетителей за это время не проронил ни слова. Их взгляды были уставлены на Дейна. Даже тот пьянчуга, который всё это время спал, проснулся и уставился на охотника. Кто-то смотрел восхищенно, кто-то боялся. Юноша, которого головорез назвал Леон, стоял возле матери и пытался успокоить плачущую женщину. Рядом с ними стояла девушка, невеста Леона и плакала. Увидев Дейна, парень с девушкой переглянулись, но не успели что-либо сказать, как охотник заговорил:

— Госпожа Геда, — мягко сказал он, так, словно ничего и не произошло. Женщина посмотрела на него. Он ничего не говорила, но в ее глазах была благодарность. Дейн достал из кармана два чипа номиналом по пятьдесят денариев и, положив на стойку, продолжил:

— Простите за беспорядок, — сказал он и молча направился к лестнице. Когда он был уже у лестницы.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Геда.

Дейн на мгновение остановился, но, ничего не ответив, отправился к себе в комнату.

Поднимаясь по лестнице, он думал о том, стоило ли ему вмешиваться. В конце концов, он ведь не герой из голо-видов, которые крутят по глим-сети. Но вид беспомощной женщины с гримасой ужаса на лице. Сын, который пытается ее защитить. Это напомнило ему. Сцену из прошлого, которую он все эти годы старается забыть.

“Продолжая изучать архивы и сопоставлять их с содержанием поэмы, мне удалось установить, что с 980 года до э.о. по 970 год до э.о. союзным королевствам всё же удается взять под контроль большую часть восставших территорий. Армия Таклота, с переменным успехом, продолжают проводить нападения на позиции союзников, но победы даются высокой ценой. В архивах есть сообщение, что 967 году флот бунтовщиков разбит в битве за Плагиамский колодец. И именно эту дату, научных кругах, принято считать, датой окончания восстания. Скорее всего, это был флот Талкота. Потому что, Плагиамский колодец был единственной доступной дорогой для отступления в Ореол Забвения. И именно об отступлении обратно в Ореол, говорит поэма.

Дальнейшие события поэмы сконцентрированы на битве за Новый Гелеспион. Поэма утверждает, что объединенные силы четырех королевств осадили Новый Гелеспион. Однако в нашем распоряжении нет ни одного источника, где бы говорилось, что Четверной союз собирает экспедицию в глубины Ореола Забвения. Но почему в архивах датой окончательной победы дается 960 год до э.о. Описывается даже триумфальное шествие, недавно вернувшихся, победителей по столичным мирам. Если опираться на эту дату, то получается, что вся эта армия пропадала где-то в течение семи лет. Возвращение из системы Плагиам, не могло занять столько времени. Но если они отправились за Линию Гоута и осадили, тот самый Новый Гелеспион, то всё становится на свои места. И тогда мы с легкостью можем утверждать, что реальная дата подавления восстания не 667 год, а 660 год до э.о.