Вадик решительно вышел вперёд.

— Итак, — сказал зелёный гоблин с посохом, видимо, распорядитель чудесного праздника. — Вы будете петь, декламировать стихи или, быть может, расскажите неприличный анекдот?

— Я, пожалуй, спою! — гордо ответил Вадик, поудобнее перехватывая электрогитару.

— Усилитель Маршалл Валвестэйт с примочкой и колонками в зал! — тут же распорядился гоблин.

Распахнулись двери и взмыленные гномы прикатили тележку со всем необходимым.

Тринадцатый жених быстро поколдовал с проводами безошибочно сунув блестящий «джек» в соответствующий разъем на электрогитаре. Затем взял первый пробный аккорд. Поморщился и, подкрутив верньеры усилителя, ударил по струнам снова. Пол и стены дворца завибрировали. Из под мраморных плит кто-то жалобно завыл. Вадик изуверски усмехнулся и ударил по струнам указательным пальцем сильнее. На этот раз с потолка посыпалась штукатурка, а спящий король на троне снова заговорил во сне.

— Землетрясение… — пробормотал тиран. — Двенадцать мать их баллов!

— Ну… понеслась! — и Вадик начал исполнение любимой песни мощно запев и заиграв. — А я девчонку полюбил, по ночам я с ней гулял, но она была не та, за кого я принимал. Я носил в ушах кресты, металлистом был тогда, но девчонку за улыбку полюбил я без ума!

Муха сделал на правой руке «козу» и мощно затряс хаером. Присутствующие тоже оживились притоптывая ногами в такт цепляющему ритму.

— Снял я как-то кресты, с металлизмом завязал подарил я ей цветы, но дар речи потерял. Обнажила вдруг клыки и вцепилась, словно рак и я понял, что она настоящий вурдалак!

— О-о-о, я влюбился в вурдалака, а-а-а! — хором запели присутствующие.

— Да они же знают эту песню! — закричал Муха. — Теперь я останусь жить в этом королевстве до конца своих дней…

— Впали серые глаза, трупный запах изо рта, золотистая коса стала синею тогда, — продолжал петь Вадик, схватив кураж. — А улыбка её украшение лица лишь смертельная агония на роже мертвеца!

— О-о-о, я влюбился в вурдалака, а-а-а! — ревели придворные и, кажется даже сам спящий на троне король тоже тихо подпевал.

— Что случилося со мной? А ведь я её любил, но не знал я, что она была жителем могил. Умерла она ещё во времена царя Петра, а теперь из-за неё не дожил я до утра! О-о-о, я влюбился в вурдалака, а-а-а!

— А-а-а-а… — бесновалась толпа устроив в тронном зале настоящий слэм.

Придворные стали в круг и принялись сталкиваться друг с другом как кегли в боулинге, а Вадик стал искать безумным взглядом подходящее возвышение с которого можно было бы спрыгнуть в заведённую толпу. Но как назло подходящее возвышение никак не находилось. А тут уже и сама песня закончилась.

Как только музыка затихла на троне в очередной раз проснулся престарелый король Вольдемар и, взглянув мутным взглядом в зал, весело захихикал:

— Ой, я не могу, неужели вы на самом деле всех их казнили? Ведь это была праздничная шутка…

Зал тут же грянул раскатом заливистого смеха.

Смеялись все, даже Вадик с Мухой. Исключением из правил стала лишь совершенно неподвижная зловещая принцесса да прожорливый обитатель подвалов королевского дворца. Отсмеявшись, король дал знак продолжать праздник и снова сладко захрапел.

Принцесса в золотом кресле чуть шевельнулась.

Зал затих в предвкушении.

— Итак, первый вопрос, — хрипло сказала она. — Кто это такой? Отличным басистом он был, одноглазого змея часто душил!

— Дэвид Эллефсон! — не задумываясь, ответил Вадик.

Придворные в зале буквально онемели, такого самоуверенного претендента они ещё ни разу не видели. Принцесса же пыхнула сигарой и меланхолично произнесла:

— Первый ответ верен.

Хор ликующих голосов пронёсся над толпой.

Муха показал другу поднятый вверх большой палец.

— Вопрос второй, — промычала принцесса, пожёвывая сигару. — Ответь мне кто это? Гранж он отличный играл, в голову дробью стрелял!

— Это м… м… — Вадик задумался. — Это… Курт Кобейн.

— Второй ответ верен!

Придворные опять радостно заголосили.

— Вообще-то его убила Кортни Лав! — дерзко выкрикнул Муха, но на его реплику мало кто обратил внимание.

Вадик же лишь усмехнулся, поправляя сильно съехавшую на бок шпагу.

— Ну что ж, принцесса, — нагло заявил он. — Я жду от вас третьего решающего вопроса.

Принцесса медленно встала с кресла, оказавшись довольно приличного роста:

— Ответь же мне, — её низкий голос на этот раз звучал максимально зловеще. — Кто это? В фильме «Пила» парень снялся, а позже в петле он болтался!

Вадик хмыкнул:

— Честер Беннингтон!

— Третий ответ верен.

Придворные что-то запели нестройными голосами. А в подземелье королевского дворца недовольно взревел, оставшийся без тринадцатого блюда, прожорливый монстр.

— Никакого уважения к Честеру! — гневно орал Муха. — Вы что здесь совсем охренели? Я требую проявлять уважение к умершим легендарным музыкантам.

— Дорогая, этот жених тебя огорчает? — разбуженный воплями Мухи, спросил король Вольдемар, недружелюбно глядя на Вадика. — Можно я его немножечко казню?

— Забей, папаша, — строго ответила принцесса. — Это мой будущий муж…

О свадьбе графа Тилля Линдеманна и принцессы Роберты Авалонской раструбили на всё королевство. Многие прославленные рыцари спешили в столицу, дабы лично поздравить выжившего из ума короля и молодого жениха с невестой, в результате чего в лесах расплодилось страшное количество драконов, гоблинов и интернет троллей, оставшихся без присмотра, чьё поголовье на время перестало строго контролироваться.

— Эх, погуляем на славу, — сказал Муха, развалившись на роскошной кровати в личных покоях жениха.

Сам жених пребывал в последнее время в некотором затруднении, касающемся непосредственно его невесты.

— Что за фигня, блин, — сказал он Мухе, пинком сгоняя того с кровати. — Прошло уже два дня, а я ни разу не видел её без этого дурацкого плаща-палатки.

— А зачем тебе оно? — удивился Муха. — Во время брачной ночи всё равно темно будет, а утром сам знаешь на кого женщины похожи: засыпаешь с Памелой Андерсон, а просыпаешься с Томми Ли.

— Да не дай Бог такое, — пробормотал Вадик, примеряя у зеркала королевскую мантию из горностая. — Гляди какая! Прямо как у Фредди Меркьюри! Он её напяливал в конце каждого концерта.

— Ну вот просто представь себе что просыпаешься ты завтра утром, а рядом с тобой Томми Ли лежит с бутылкой вискаря. Твои последующие действия?

Вадик дёрнулся.

— Никогда, слышишь! — закричал он. — Никогда не шути так со мной.

В следующую секунду двери покоев резко распахнулись и в спальню ворвались вооружённые стражники, скрутив Муху, они поставили его на колени и приготовились отсечь секирой голову.

— Господин, этот наглец только что оскорбил вас! — с почтением сказал один из солдат. — Позвольте немедленно казнить зарвавшегося наглеца.

Вадик задумался, теребя начинающую отрастать жиденькую мушкетёрскую бородку.

— Пожалуй, — медленно произнёс он. — На первый раз я его прощаю.

Стражники почтительно поклонились и, отпустив Муху, покинули спальню.

— Ну, спасибо тебе, — прошипел Муха, потирая ноющие запястья, — граф штопанных гондонов.

Вадик лучезарно улыбнулся:

— Не за что, братан…

Свадьба была назначена на воскресенье. И когда этот день, наконец, настал, настроение Вадика, которое и раньше-то нельзя было назвать особенно мажорным, окончательно испортилось.

Гнетущие предчувствия не давали ему покоя.

— Да что ты козью морду всё время делаешь, — удивлялся Муха. — Целое королевство тебе достанется, когда местный самоходный дед к праотцам отойдёт. А жену эту свою, принцессу Роберту, в башню заточишь, в эту как её, из слоновой кости, а сам себе гарем заведёшь из придворных куртизанок — неформалок.

Но эти успокоительные речи жениху помогали мало.

— Не нравится мне всё это, ох как не нравится, — неустанно повторял Вадик, блуждая по лабиринтообразным покоям королевского дворца.