Зрители от таких откровений, похоже, были в полном восторге. Они ревели как стадо ополоумевших дьяволов.

— Пророк! Пророк! — непонятно скандировали они. — Оле-оле-оле-оле…

— Не смотрите в его красные глаза! — предостерегающе пробубнил из недр рюкзака Бонч-Бруевич. — Он зомбирует этим адским светом простых смертных.

— Всё! С меня хватит! Я сваливаю! — Вадик взвалил на плечо сильно потяжелевший рюкзак. — Муха, ты со мной?

— Я в деле! — кивнул Муха. — А то вокруг совсем уж бред какой-то хтонический начал твориться. А ведь я сегодня ещё не курил.

И расталкивая подпрыгивающих на месте меломанов друзья принялись прорываться к выходу с грохочущей, сотрясающейся от метал аккордов поляны.

Ричи Блэкмор вовсю пилил гитарное соло из «Дыма над водою», а беснующихся зрителей уже окутывал белый удушливый дым, почему-то пахнущий горелой электрической проводкой.

Капитан Очевидность по центру сцены весьма умело исполнял брейк-данс дабстеп танец робота. Накал угара, судя по всему, резко нарастал и конца и края этой гитарной дуэли похоже что не было…

— Вроде всё тихо! — выйдя на просёлочную дорогу, Вадик воровато огляделся по сторонам.

Гремящее пульсирующее зарево вдалеке говорило о том, что грандиозный метал сейшен ещё был очень далёк от своего завершения.

Шумели на ночном ветру высокие дубы. Ухала хищная сова, выслеживая бедную беззащитную мышку. Подвывали вдалеке не то голодные волки, не то обкурившиеся анаши оборотни. Свет полной луны ярко освещал мрачный потусторонний пейзаж.

— Надо было хотя бы один мотоцикл у рыцарей угнать! — посетовал Муха, присаживаясь на придорожный менгир с изображением перевёрнутой пятиконечной звезды.

— А завести его как? — резонно возразил Вадик. — У каждого рыцаря ключ на цепочке под подбородком болтается вместе с охранным амулетом.

— Да, я тоже это заметил… — грустно вздохнул Муха. — О, гляди, а из твоего рюкзака дым коромыслом идёт!

— ЧТО-О-О-О? — завопил Вадик, поспешно снимая тяжёлый рюкзак и опуская его на дорогу. — Ах ты…

Из зашнурованного горла рюкзака и в самом деле шёл белый ароматный дымок.

— Бонч-Бруевич гад курит наш ганджубас!!! — раненым быком взревел Муха, подлетая к рюкзаку и поспешно развязывая тесёмки.

— Бля… — из рюкзака тут же высунулась совершенно обалделая физиономия гнома. — Ну и забористая же у вас дурь, братцы…

Ни говоря ни слова Муха принялся остервенело душить Бонч-Бруевича. Гном утробно захрипел, будто дёргающийся в петле удавленник.

— Да убьешь же ты его, идиот! — испугался Вадик и, схватив друга за панковский ирокез, потянул его назад.

— Ай… больно… — Муха выпустил Бонч-Бруевича и получив от Вадика кулаком в лоб откатился к обочине дороги.

— Фашистский ублюдок… — кашлял и задыхался гном, вывалившись из дымящегося рюкзака. — Хотел меня порешить… маньяк проклятый. Я всего один маленький косяк забил на пробу… за такое не убивают!

— И за меньшее убивают! — пригрозил от обочины дороги Муха, сидя на земле и держась за разбитый лоб.

— Так окстись! — прикрикнул на обоих Вадик. — Успокоились живо, а то накостыляю сейчас уже в полную силу.

Откашлявшись, гном с нескрываемой ненавистью посмотрел на Муху, но больше ругаться не стал.

— А у вас в рюкзаке довольно интересно, — примирительно сказал он. — Вы вообще вкурсах что он волшебный?

— Как ты сказал? — переспросил Вадик.

— Да волшебный же у вас рюкзак, дуралеи! — повторил Бонч-Бруевич. — Внутри он намного больше, чем снаружи.

— Насколько больше?

— В разы! Там целая пещера Аладдина и куча всякого разного полезного и не очень. Я вот даже магнитофон успел послушать. Нашёл раритетную кассету металлики с каким-то редким гаражным бутлегом. Поугорал слегка. Косяк вот выкурил. И почитал весьма интересную литературу…

И с этими словами гном выудил из-за пазухи мемуары культовой рокерши Литы Форд.

— Так текст ведь там на иврите? — удивился Вадик. — Как же ты его прочёл?

— А я еврей по отцу! — гордо ответил Бонч-Бруевич, с удовольствием любуясь изумлёнными лицами приятелей. — Я родился в городе Хайфа в квартале Мошава-Германит в районе Бахайских садов. Что съели?

— М-да… — Вадик задумчиво пощипывал бородавку под подбородком. — Ну и что она там в своих мемуарах пишет?

— Да треш полный, — махнул рукой гном. — По сути всю свою жизнь только и делала что пила да трахалась с кем попало… извините мой французский… но такие вещи нужно называть своими именами.

— А что там с Блэкмором у неё было?

— А вот с Блэкмором полная непонятка, — пожал плечами Бонч-Бруевич. — Что-то там у них произошло весьма интересное в туровом автобусе, но что именно установить сегодня довольно трудно, ибо главные действующие лица были в титьку пьяные. Но в любом случае та глава очень компрометирующая и я бы такое публиковать точно не стал…

— А ну-ка дай сюда! — поднявшись с пыльной дороги, Муха грубо отобрал у гнома пачку мятых бумажек. — Это не твоё. Кто тебе вообще разрешил хозяйничать в нашем походном рюкзаке?

— Так вы же сами меня туда посадили!

— Да, посадили! Но рыться в чужих вещах не разрешали.

— Ну извините, пожалуйста… Как говорят у нас в Хайфе «Если любовь закончилась, то она таки и не начиналась». Я думал что мы с вами друзья, а оно вон то как обернулось…

— Гусь свинье не товарищ! — важно заметил Муха. — И точка!

— Вот держи! — Вадик протянул насупившемуся Бонч-Бруевичу королевское разрешение на торговлю кокаином. — Возвращая его тебе как и было уговорено.

— Да нужно оно мне теперь как зайцу-русаку стоп сигнал! — огрызнулся гном, но свою бумажку всё-таки забрал. — Вся торговля к чертям насмарку. Хотя у меня ещё осталось немного неразбавленного снежка. Хотите на что-нибудь махнёмся? Скажем на пакет конопли?

— Нет, — строго отрезал Вадик. — Отныне с тобою никаких сделок. Тем более кокс это тебе не анаша! Статья там если что будет весьма серьёзная и липовое разрешение на торговлю не поможет.

— Во! Слышите! Мотоцикл! — воскликнул Муха. — Приближается!

И в самом деле нарастающий рокот не вызывал никаких сомнений. Кто-то быстро ехал по ночной дороге… мгновение и яркий свет фары уже лизал стволы придорожных дубов.

— Адский демон на харлее! — захихикал Бонч-Бруевич ещё по всей видимости не отойдя от выкуренного недавно косяка. — Хотя постойте-постойте… так ведь это же сам Аббат! Я его по размалеванной роже узнал.

— Какого хрена? — Вадик очумело таращился на затормозивший в клубе серой пыли мотоцикл. — Где Варг Викернес?

— Занят Варг! Сильно! — ответил Аббат и попытался упасть с мотоцикла на дорогу.

— Да он же снова пьян, сволочь! — закричал Муха. — Как он вообще сюда доехал… Фара надбита! Руль окривел… Ты что это, гад, с нашим мотоциклом-то сделал, а?

— Ничего я с ним не делал, — ответил Аббат слегка заплетающимся языком. — В дерево случайно въехал… но так слегка… оно вдруг прямо посередине дороги передо мной выросло и я не смог его объехать. Ходячие деревья большая проблема для автолюбителей.

— Всё, нам кранты! — трагически взвыл Вадик. — Ведь король строго нас предупреждал за свой мотоцикл. Если на нём будет хотя бы одна царапина, то нас ждёт неминуемая гильотина.

— И в самом деле Аббат, — гном подковылял к мотоциклу и даже потыкал пальцем раскачивающегося из стороны в сторону пьяного музыканта. — Живой. Тёплый. И воняет вискарём. Слышь, мужик, а ну дай автограф!

Аббат широко открыл прищуренный правый глаз:

— И где тебе его поставить?

Бонч-Бруевич тут же продемонстрировал свой волосатый бицепс, где синела древняя как фекалии мамонтов и уже слегка выцветшая татуха «Одесса-мама, Хайфа-папа»:

— Сюда если можно!

— Шариковая ручка есть? Или лучше перманентный маркер!

— Маркер есть! — обрадовано возвестил гном. — Чёрный. На спирту.

— На спирту? — Аббат явно оживился, потянув воздух выбеленным носом. — А ну давай-ка его сюда…