Всех народов общий дом».

Самой сильною валютой

Нынче стал российский рубль.

Крепнет с каждою минутой.

Он как средь осинок дуб.

Что подобное случится,

Даже думать не могли.

Каждый обменять стремится

Свои деньги на рубли.

Доллары берут с презреньем,

Даже часто не берут.

Пользуется уваженьем

Рубль больше всех валют.

Пообедать в ресторане

Можно с девушкой за рубль.

Рядом медсестра. А в бане

Депутат и лесоруб.

Ипотека нулевая.

За три года отдадут.

А семейным же такая –

Ни копейки не берут.

Папа даже и не думал,

Чтоб такую жизнь застал,

Словно кто-то взял и плюнул

И все беды растоптал.

Мама тридцать даст копеек

Тимофею на обед,

Больше и не надо денег,

А копить их смысла нет.

На одну зарплату можно

В Таиланде отдохнуть

Всей семьёй. Совсем

Домик снять какой-нибудь.

И машину папа смело

На зарплату мог купить.

Только тут такое дело:

Не умеет он водить.

Кстати, об автомобилях.

Наш российский автопром

Словно бы взлетел на крыльях,

Разговоры лишь о нем.

«Жигули» такие стали,

Что пером не описать,

Самой качественной стали,

Что кувалдой не промять.

На всемирном авторынке

«Жигули» лидируют.

Не машины, а картинки!

Как же им завидуют!

Мчится, словно самолет,

Километры множит.

Ни один заморский черт

Догнать ее не сможет.

А комфорт-то здесь какой!

Что сказать об этом?

Здесь тепло всегда зимой

И прохладно летом.

Даже в самых дальних странах,

В разных уголках земли

Из машин всех иностранных

Выбирают «жигули».

Президенты и премьеры,

Папа римский и монах,

Губернаторы и мэры,

Ездят все на «жигулях».

Те садятся на «вольсваген»,

У кого карман пустой.

«Кадиллак» — будь он не ладен! –

Это же вообще отстой.

Знает даже дуралей:

Нет прекрасней «жигулей».

И дороги как-то мигом

Появились там и тут,

Словно по волшебным книгам

Трассы новые растут.

Вот устал ты на работе,

Стал внимание терять,

Можно на автопилоте

Ехать, самому ж дремать.

Как дороги строят ловко!

Быстро! Качество олрайт!

Здесь вчера была грунтовка,

А сегодня уж асфальт.

К самой малой деревушке

Вмиг дорогу проведут.

И несутся легковушки,

Внуков к бабушкам везут.

Недовольный голос тут же:

— Вот не знает молодежь.

Всё же раньше было лучше,

За рулем уж не заснешь.

Нет! Вот старые дороги

И колдобины, и пыль.

Пешеход сломает ноги,

А шофер автомобиль.

На такой дороге точно

Не заснешь. Лишь чуть зевнул

И застрял в канаве прочно

Или же в кювет нырнул.

А теперь не шелохнется,

Словно едешь по стеклу,

Не гремит и не трясется,

Можно вставить нить в иглу.

Нет, подобные дороги,

Ты уж, парень, извини,

Не по нраву, видят боги,

Слишком гладкие они.

В городах кругом развязки,

Этажей бывает в пять.

О подобном только в сказке

Раньше можно бы мечтать.

Так же велосипедистам

Полосы создали,

Чтоб они движеньем быстрым

Людям не мешали.

Пробок и в помине нет.

Гаишники скучают.

Так, глядишь, за пару лет

Вовсе одичают.

Не услышишь «Эх, дороги»,

Про туман, седую пыль.

Это, как вторые ноги,

Стал для всех автомобиль.

Полыхал антимайданом

Киев. Гнев не погасить.

— Мы в угаре этом пьяном

Не желаем больше жить.

— Русские и украинцы

Лишь единством и сильны.

Нам заморские гостинцы,

Печенюшки, не нужны.

Не хотим мы быть рабами,

Чью-то волю исполнять,

Чтоб топтали нас ногами.

Как рабов не унижать?

Хватит воевать с Донбассом!

Мира ждет давно страна.

Не нужна народным массам

Эта грязная война.

Президент послал гвардейцев,

— Чтобы разогнали сброд!

Но они не из пришельцев,

Чтоб стреляли в свой народ.

Тут отцы и тут их братья.

Как же будут в них стрелять?

Это ж вечного проклятья

Им тогда не избежать.

— Чтобы мы народ убили

Ради этих наглых морд?

И летят автомобили

Из дворца в аэропорт.

Подлетают к самолету

К президентскому они.

— Заводи! — кричат пилоту.

— И давай быстрей гони!

Президент, теперь уж бывший,

Говорит:

— Плохой народ.

Словно глины ком застывший.

Для шедевра не пойдет.

— Да! Народец никудышный.

И к свободе не готов.

Средь других народов лишний,

Кроме западных хохлов.

Мы же всё ему давали.

Повесть самых древних лет,

Где так ясно прописали,

Что древнее укров нет.

Атлас новый. Украина –

Величайшая страна.

От Карпат до Сахалина

Простирается она.

Торжество в Переяславле.

Площадь не вместила всех.

Символические сабли

Резко вскидывают вверх.

«Снова жить семьей единой.

Вместе горе — не беда.

Чтоб Россия с Украиной

Оставались навсегда.

И на всех одна победа,

И история одна.

Мы не просто два соседа.

Мы единая страна.

Разных всяких проходимцев

Не допустим мы во власть,

Чтоб дурачить украинцев,

Разрушать страну и красть».

Так и порешила рада.

Праздничный устроен пир.

Украина очень рада.

Вновь в стране покой и мир.

Как в семнадцатом столетье,

Повторилось всё опять.

Да, народ за все в ответе,

Должен сам судьбу решать.

А правителей негодных,

Что живут чужим умом,

Депутатов сумасбродных

Надо всех под зад пинком.

Ким Чен Ын — генсек ООН.

Это же шикарно!

И конфликты в мире он

Устранил ударно.

Вот хоть Сирию возьми!

Кажется, пропала.

Террористов — черт возьми! –

Было там немало.

Помогали, чем могли,

Турция с Америкой

А как русские пришли,

Залились истерикой.

Год воюют и второй,

Мочат террористов.

Террорист, н очень злой,

В ярости неистов.

На своем пути подряд

Всех поубивают,

Никого не пощадят,

Жалости не знают.

Только нашим войскам

Удается справиться.

И теперь боевикам

Больше не оправиться.

Заявляет Ким Чен Ын:

— Там русские сражаются.

И конец теперь один

Гадам намечается.

Так ИГИЛу дать по рылу,

Чтоб умылся кровью он

И нашел себе могилу,

И исчез, как страшный сон.

Руки прочь от президента!

Больше слушать не могу.

Чтобы с данного момента

Прекратили гнать пургу!

Хватит и в Афганистане

Иностранным войскам

Пребывать! Пусть мажут сани

И бегут ко всем чертям!

А Тайвань соединится

С КНР. Китай един.

И одна у них столица

Под названием Пекин.

Есть единая Корея,

И единый есть Вьетнам.

И народы, не жалея,

Под одною крышей там.

Ким Чен Ын спокоен, сдержан,

Так владеет он собой.

Будет враг всегда повержен,

Если с ним он вступит в бой.

И когда на ассамблее

Выступает Ким Чен Ын,

В телевизоры быстрее

Все уткнутся как один.

Люди, затаив дыханье,