— Уйди с дороги, — холодно произношу и, добавив к голосу лошадиную дозы надменности, добавляю: — Я теперь здесь хозяйка. Запомни мое имя, девочка и только так ко мне и обращайся. Меня зовут Николь Александровна Гайдман.

У девочки чуть челюсть не отваливается, и секретарша даже не сопротивляется, когда Гном аккуратно сдвигает ее в сторону. Другой мой подчиненный — кажется, его называют Белкиным, — услужливо открывает дверь.

— Кофе принеси, без сахара и с теплым молоком, — бросаю секретарше и почти грациозно влетаю в свои новые хоромы.

Только взгляд мой падает на женскую задницу, обтянутую красным платьем в паетках, аккурат возле стола Марка.

— Извините, я вам тут не помешаю? — рычу, обходя предмет мебели. Жду, что еще одна пигалица быстренько ретируется из кабинета, но нет: эта дамочка медленно выпрямляется во весь рост. О, это совсем не глупая девчонка, позволяя себя разглядеть. Наоборот, ей лет тридцать, и эта дама явно знает себе цену. Темно-каштановые роскошные волосы, короткое платьице, длинные ноги, высокая. Такая… знаете, здоровая, широкая, но при этом худая.

— У меня упала шпилька, — невозмутимо парирует незнакомка. Ее лицо кажется мне знакомым, но состояние аффекта не позволяет вспомнить.

— Ну, раз подобрали, можете покинуть этот кабинет.

— Даже не удосужитесь познакомиться со мной? — выгнув татуированную бровь, спрашивает дама. Вот навязчивая-то!

— Зачем? — искренне недоумеваю я. Так, нельзя выбиваться из образа злой акулы бизнеса. Вообще не понимаю, какого лешего в отсутствие законного владельца этот кабинет открыт?

Дама фыркает и, покачивая бедрами, удаляется без лишних комментариев. Только вот замечаю, что Гном придерживает ей дверь и провожает благоговейным взглядом.

Ладно, некогда об этом рассуждать. Присаживаюсь в кожаное кресло, которое оказывается теплым. Вот и чашка на столе стоит с недопитым кофе. Достаю из сумки наушники, кладу их на стеклянную поверхность. Чувствую себя глупо, но раз Марку так сильно надо… Телефон, который находится на вечной связи, останется в сумке, а то мало ли.

— Кого ты впустила⁈ — слышу крик за дверью, и через секунду она открывается, впуская симпатичного молодого человека с бледно-русыми волосами. Среднего роста, не слишком широк в плечах, одет довольно просто. На такого посмотришь и вскоре забудешь, что вообще его видел. — Вы кто такая⁈ — визжит он, намереваясь дернуться к столу, но Борис мигом хватает его за плечо. — Эй, Гном, отпусти меня.

Нарочито медленно поднимаю взгляд и откидываюсь на стуле, встречаясь с бледно-зелеными глазами оппонента. Вся его невзрачность испаряется, обнажая хищника. Только какого, я еще не решила.

— Меня зовут Николь Александровна Гайдман, дорогой, — тщательно проговариваю каждую букву, будто разговариваю с несмышленым ребенком.

Мужчина судорожно дергает плечом, стряхивая руку Гнома, но шаг вперед не делает. Сощуривает глаза, всматривается в меня так пристально, будто желая найти изъян в моем внешнем виде или уличить во лжи. В детстве я бы стушевалась под таким скрупулезным вниманием.

— А доказательства есть?

Внутри колыхнулось сомнение, и, видимо, отразилось в легком изменении позы, что не укрылось от цепких бледных глаз. Незнакомец открывает рот, чтобы высказать очередное недовольство, но его опережает Гном.

— Держи копию завещания, увалень, — глухо рычит он. В его руках затисканный с виду листок бумаги. Зачинщик конфликта быстро подходит к Гному и выдергивает бумагу из его рук. Жадно впивается в буквы, свободной рукой ослабляет галстук.

— Значит, он был женат… — хрипло произносит и неожиданно закашливается. — Твою ж мать! — бурчит себе под нос, но все равно я слышу.

— Так как, говорите, вас величать? — сурово спрашиваю. Ужасно устала поддерживать этот маскарад и надменный вид, хочется сдуться, как шарик. Кажется, что вот-вот правда вскроется.

— Эдуард Васильевич Валконский, — с некоторой гордостью произносит мужчина и расправляет плечи. Только все равно сжимает завещание с силой, аж пальцы побелели. — Я зам вашего… супруга и временно исполняющий роль директора.

Хочется вульгарно присвистнуть: каких людей Марк себе в подчиненные подбирал? Но я сдерживаюсь.

— Что же, Эдуард Васильевич, тогда подготовьте отчет о том, как вы вели дела фирмы за этот период… э-э-э, моего траура.

— Мои соболезнования, кстати.

— Ну, теперь все будет как надо. Я тщательно пересмотрю дела фирмы, а значит, она наконец-таки расцветет! — бодро говорю, хотя у самой на зубах скрипит от такого энтузиазма.

— Разумеется, — цедит Эдуард учтивость с таким лицом, будто лимон проглотил. Подумать только, как может заиграть мимика человека, которого задели за живое.

Дальше выдерживать мое представление он не смог. Схватил со стола невзрачную папку и удалился, с яростью хлопнув дверью, чуть не прибив нерадивую секретаршу, что, видимо, подслушивала наш разговор.

Девица быстренько подходит к моему столу, ставит чашку, украдкой косясь на меня. Пышная грудь ходуном ходит, дрожит как у зайца. Так и нервный приступ схлопочет, бедняжка.

Делаю глоток и выношу очевидный вердикт:

— А кофе-то холодный.

— Ой! Извините! Немедленно исправлюсь! — лепечет девчушка с натуральными, кстати, пшеничного цвета волосами. Дергается вперед, чтобы забрать чашку, да роняет ее, и холодный напиток выливается на стол. Резко отшарахиваюсь в сторону, чтобы не запачкать свой монашеский наряд, и наезжаю секретарше на ногу. Та очень неприлично выругивается матом.

— Извините! — теперь уже жалостливое вырывается из меня. Немедленно одергиваю себя. Так, лицо кирпичом и строгая начальница включена.

— Ну хоть не уволите меня теперь за травму? — с трудом хрипит секретарша, поджимая ногу, как цапля. Она удивительно хорошо держит баланс, на таких-то туфлях, которые, кстати, изрядно пострадали.

— Гном, отвезите девушку в травмпункт, — быстро решаюсь. — Ну, кто-нибудь из вас. Как тебя зовут-то?

— Лена, — шипит поверженная, все же облокотившаяся о подоконник и снявшая обувь.

— Идти сможешь? — Девушка качает головой. К ней уже слишком стремительно вызвался второй охранник. — Белкин, раз вызвался, привези мне по возвращении нормальный кофе.

— Будет сделано, — откликается мужчина и с легкостью берет Лену на руки. А подсознание тут же услужливо подкидывает подобную картину чуть больше месяца назад…

— Николь Александровна? — Гном осторожно трогает меня за плечо. Перевожу на него удивленный взгляд. Когда он вообще успел оказаться рядом со мной?

— Что?

— Кто же на месте секретаря-то будет?

Не рискну задаваться вопросом, насколько он тут нужен, ибо, как мне кажется, Леночка выполняла чисто декоративную функцию. Ну, раз надо…

— Ты и будешь, — подытоживаю мысли.

— Я? — у Гнома аж глаз дернулся.

— Мне больше довериться некому.

— А охранять вас? — предпринимает жалостливую попытку охранник. Честно слово, вроде здоровенная детина, а ведет себя как зашуганный котенок.

— Ничего, с приемной поохраняешь. А что, какие-то проблемы? — напускаю на себя надменный вид, из которого давно выбилась.

— Я… ну это… Не люблю общаться по телефону и всякое такое.

— Ничего, мой дорогой, справишься. Теперь иди, — высылаю охранника, сама вспомнив, что так и не включила телефон и не положила наушники на стол. Интересно, сколько раз уже Марк позвонил?

Беру мобильник и искренне удивляюсь, что ни одного звонка нет. А я уж боялась очередной истерики. Кстати, надо бы его как-нибудь обозвать, чтобы не рассекретиться. Только как?

Привычно прикасаюсь мобильником к губам и перемалываю различные вариации имени Марка. Нет, все не то. Лучше пусть будет Светкой пока что. Бывают же навязчивые подруги, с которыми на связи постоянно? Бывают.

— Э-э-э, — раздается на пол кабинета эхо, и я не сразу соображаю, где находится источник звука. А он тут, под боком. Крошечное переговорное устройство с изящным микрофоном.