— Можно я останусь? Пожалуйста! — слезно прошу.

— Только на полчаса до тех пор, пока не приедут полицейские. Еще нужно проверить ваши показания. Дурдом посреди ночи. Одно ясно: проникновение постороннего не говорит в пользу нашей охраны.

Однако, слишком много общения с правопорядком получается у меня за последнее время. Меня мурыжили около часа, потом с трудом взяли показания у Марка. Но Глеба забрали, хотя я этого и не видела.

— Он не отмажется, — с трудом хрипит Марк. Хорошо бы оставить его, но мне так важно сказать то, с чем я пришла.

— Марк… — вдруг все слова разом вылетают из головы. Как сказать? Может, отложить на потом? А вдруг это «потом» не наступит?

— Да, крошка?

— Я беременна, — выдыхаю.

— Ма-а-ам!

Зажмуриваю глаза и делаю вид, что сплю, хотя улыбку сдержать невероятно сложно, потому как знаю, что очень скоро прозвучит снова это пресловутое:

— Ма-а-ам!

Как только Олежка понимает, что я не реагируют, он действует по проверенному пути:

— Па-ап!

— Сыночек, сейчас только шесть утра, — стонет Марк. Только когда бы это помешало нашему малышу?

— Па-ап!

— Ни-и-ик…

— Не-а, сегодня твоя очередь, — отвечаю с блаженной улыбкой, так и не открыв глаза. У меня есть еще целых два часа на сон, ибо в нашей семье правила простые: чье дежурство — тот и развлекает сына, который последний месяц решил просыпаться ни свет ни заря. Он же не знает, что мы с его папой очень поздно ложимся…

— Па-ап! — радостно пищит Олег, заметив, что один из родителей подает признаки жизни.

Марк отрывается от кровати. Тихонько приоткрываю глаза, просто чтобы полюбоваться. Муж берет сына на руки. Обнаженный до пояса и с малышом на руках. Ах, кто бы знал, как же это сексуально выглядит! Скоро пожалею, что пытаюсь спать.

— Знаю этот взгляд, — смеется Марк, резко обернувшись, а я так разомлела от его мужественности, что даже не пытаюсь укрываться.

— Хочу, — шепчу одними губами, но он слышит. Его взгляд темнеет, а грудная клетка поднимается чаще.

— Ненасытная, — улыбается краешком губ.

— Па-ап! — требует сын прямо в ухо отцу.

— Иду я тебя кормить, иду, — вздыхает Марк. — Эта требовательность — точно не моя генетика.

— Ой, ну да, — теперь смеюсь я, поглаживая округлившийся живот. Пять месяцев назад Марк заявил, что большая разница между детьми — это плохо и ведет к разногласиям. Теперь я с удовольствием представляю, как два детских голоса одновременно пищат «Па-ап!».

— Ты, кстати, зря валяешься. Забыла, что ли, что обещала Лике поехать с ней на примерку свадебного платья?

— Она вроде хотела позже, нет? — хмурюсь. С этой беременностью все из головы вылетает. Хорошо, что есть Марк, который все помнит. Тем более они с Ликой так подружились, что она попросила его вести ее к алтарю через четыре месяца. То, кстати, снова будет зима.

— Не-а, — Марк показывает мне язык и выходит из комнаты. Сын радостно лепечет ему о чем-то своем.

Скажите мне, можно ли быть счастливее? Мне так хорошо, что в груди от счастья печет.

Удивительно, как случайные события меняют ход нашей истории. Лика очень скоро будет носить фамилию Родионова, хотя была уверена, что не проживет и года. Я думала, что не переживу в обществе Марка лишней минуты, а теперь не представляю, как быть без него.

Он — мой. Я — его… ошибка, страсть, любовь.