В кармане звонит телефон. Достаю его. Маша, моя подруга. После встречи выпускников она старается поддерживать связь, но, если честно, совсем не до нее сейчас.

— Да? — говорю устало. Не готова слушать сейчас про беременность, роды и сплетни нашего городка. Не в таком состоянии, когда чувствую себя последней проституткой.

— Эй, что с настроением? — нарочито бодро спрашивает Машка.

— Будто ты не знаешь, — бубню. Не хочу рассказывать ничего больше. Это… мерзко.

— Я нашла решение твоих проблем! Меня такая идея посетила, закачаешься! — И в голосе столько радости, что мне уже страшно.

— Ну?

— Ты только не злись, хорошо? — меняет тон подруга на покорный. — Я тебе скину сообщение. Мою кузину Ирку помнишь? Та, что на Мальдивы катается, в шубах да при Мерседесе?

— Ну.

— Я тут недавно, когда в магазин с Митькой ходила, тетку свою встретила, мать ее, ну ты помнишь. Да и между делом выпросила у той, как же Ирка столько денег зарабатывает. Не знаю, почему кузина из головы не выходит. Наверное, во всем виноват Инстаграм. Не суть. Ирка-то, оказывается, гребет даже больше, чем я думала! Там такие суммы звучали, даже больше, чем тебе нужно.

Невольно прижимаю трубку к уху. Иру я помню. Ей за тридцать, и она, кажется, уже весь мир объездила. В Москве живет, бизнес какой-то воротит.

— Так вот. У нее ж никого не было. Она всего сама достигла, вот точно, — продолжает Машка. Мне бы насторожиться от таких приторно-нереальных историй, но мысль, что я смогу достать денег на лекарство, меня будоражит. Ира не похожа на тех, кто банк ограбил или наркотой торгует. Значит, криминалом тут не пахнет. А остальное…

— Смс с ее секретом уже у тебя на телефоне, — на прощание кидает Маша. — Просто подумай об этом, ладно?

— Ладно, — обещаю, даже не предполагая, ЧТО мне предлагает подруга.

— Она, — раздается глухое, и в меня тычут пальцем. Обвожу взглядом собравшуюся внизу не многочисленную толпу, найдя того, кто мной заинтересовался. Сердце падает куда-то вниз живота. Только не он! Только не этот суровый мужчина с каменным выражением лица!

Я замираю, глупо надеясь, что провалюсь сквозь землю, но, как и ожидается, подиум подо мной такой же твердый.

Среагировав на покупателя, один из работников «клуба» подходит ко мне, чтобы выключить свет над головой, а низкий голос из ниоткуда произносит:

— Отличный выбор! Пока товар упаковывают, можете расплатиться. Желаете наличными или по карте?

Свет надо мной потухает, я оказываюсь в полной темноте. Чьи-то руки тянут меня за талию назад. Хочется брыкаться, кричать, но я стараюсь дышать ровно: мне говорили, что так будет. Меня купили. Назад дороги нет.

— Не смотри ты на меня так! — восклицает администратор, на груди которого красуется бейджик с именем «Давид». Холеный парень, на модель похож. — Сама такую жизнь выбрала. Хотя… первый раз все нервничают.

Меня пробирает неконтролируемая дрожь. Зубы щелкают друг о друга, и я не могу сдержаться.

— Эй, ну ты чего? — Давид подходит ко мне, кладет руки на плечи, легко встряхивает. — Ты теперь в шоколаде, детка. Как только договор закончится, на твой счет упадет такая сумма, что и не снилось раньше. Иди одевайся во что-нибудь красивое и с поднятой головой шагай в новую жизнь!

Напутствие парня вызывают во мне истеричный смешок, но я, собрав волю в кулак, иду по коридору в гардероб. Там скидываю короткий шелковый халатик, в котором простояла почти час в холоде, переодеваюсь в платье.

— Можно? — Давид заглядывает ко мне, окидывает взглядом. — Ну, детка, верни позитив на свое симпатичное личико. Дай я тебе помогу.

Парень помогает надеть шубку, подходит вплотную и ловким движением расстегивает молнию на моем декольте так, что у меня грудь чуть не вываливается. Порываюсь запахнуть хотя бы шубу, но Давид осуждающе смеряет меня взглядом.

— Не надо. Ты красотка, а заказчик должен видеть товар в лучшем виде. Скажу по секрету, если при выборе говорят «она» — это хороший знак. А вот если «эта», то мне жаль девушку.

Вроде должно было ободрить, но в горле только приступ тошноты поднимается. Одергиваю себя. Я знаю, для чего это делаю. Оно того стоит.

Идти на шпильках зимой очень тяжело. На дворе первое декабря, морозец еще месяц назад окунул Питер в зиму, так что дороги представляют собой один сплошной каток.

Выхожу из «Клуба» через специальный выход и вижу огромный белый внедорожник. Почему-то сразу понимаю, что это за мной. Владелец автомобиля как будто специально издевается, выбрав не классический черный цвет, а снежно-белый.

Из машины вылезает мужик с лысой головой, секунду ежится от холода, но открывает для меня дверь сзади. Громко цокаю шпильками, и так, наверное, мог бы звучать предсмертный марш. Один шаг. Второй. Третий. Четвертый. Невидимые силы тянут меня назад, в теплое прошлое, где не было страшных историй.

Так, меня учили сперва сесть на пятую точку, а потом уже по одной закинуть ногу. Грациозно закинуть. Блин, какая машина-то высокая!

Вот моя мука заканчивается, и я оглядываюсь. Рыжий кожаный салон. Дерево. Экран телевизора. И тот самый монстр слева от меня. Даже не смотрит. Вблизи он кажется еще страшнее, а посередине его глянцевой лысины пролегает шрам.

— Трогай, — грозно командует. Что за голос? Он похож на бульканье.

— Вы? — вырывается единственное, что крутится в голове.

— Не я, — не повернув головы, скупо отвечает мужик.

Медленно выдыхаю. Не он. Это хорошо. Тогда… кто? Кто покупает себе женщину, даже не видя ее?

— Надень. — Когда выезжаем из центра и едем в сторону КАДа, мужик протягивает мне мешок. В его голосе ни капли эмоций. Боюсь представить, сколько девушек следовали в этой машине в неизвестном направлении.

Беру мешок в руки. Ткань грубая, но терпимо. Вязь крупная, так что и дырок для воздуха достаточно. Только есть одна проблема: узкая горловина. Моя прическа в стиле 90-тых, с такой тщательностью созданная девочками из «Клуба», просто не влезет внутрь.

— Что тянешь? — глухо рычит мужик и таки поворачивает ко мне голову. — Надевай, сказано же.

— Я… — пытаюсь подобрать нужные слова, — моя голова туда не влезет.

Мужчина смачно ругается, достает из кармана нож. Я отпрыгиваю в сторону и прижимаюсь к двери автомобиля.

— Дай сюда. — Забирает мешок и делает надрез по бокам. — Товарный вид велено сохранить, — бурчит под нос, вертя незамысловатый предмет в руках.

— Может, лучше шарфом? — предлагаю тихо. Мужик непонимающе смотрит на меня и на мое распахнутое декольте, а я киваю на тонкий шарф на его шее. — Кхм.

Мужчина еле заметно дергается и одним рывком снимает шарф. Я поворачиваюсь к нему спиной, и сразу же на мои глаза ложится ткань. Мир погружается в темноту.

— Не туго?

— Нормально, — отзываюсь, приподнимая шарф с носа, и на мои руки ложится сухая шершавая ладонь, останавливая.

— Без глупостей.

Откидываюсь на кресле в попытке расслабиться. В салоне начинает играть танцевальные миксы; слышу, как мужик притаптывает ногой в такт музыке. Дело сделано. Я выдержала самое страшное — собственную продажу. Когда-то мне казалось, что лишиться права на себя — самое ужасное, что может случиться. Но недавно я выяснила: бывает хуже.

Едем долго. Я даже не пытаюсь угадать, какую сторону мы движемся: в Питере живу пять лет, из-за учебы гуляла только по центру. Так что я в любом случае еду в неизвестность.

Меня шарахает между паникой, граничащей с истерикой, до апатии. Каким-то внутренним чувством ощущаю, когда машина набирает скорость до недопустимых пределов, и тогда сердце срывается в тахикардию. А потом резко становится на все плевать, силы покидают меня. Я чувствую себя кораблем, который сел на эмоциональную мель.

Наконец огромная машина съезжает с ровной дороги и начинает прыгать по кочкам. Невольно хватаюсь за ручку, которую интуитивно нашла. Куда меня привезли? В лес?

В какой-то момент машина останавливается, и я выдыхаю. Открываются двери, и в салон врывается холодный зимний воздух. А еще запах ели и смолы.