— Покрыть металлические детали экзоскелетов? Это архиважно! У меня есть ещё одна мысль. Залить туннель ведущий к Чёрному мозгу бетоном добавив туда частички это металла, — победно сверкая глазами предложил папаша Кац.
— Стружку! — поправил Нибелунг.
— Да смешать стружку с бетоном и залить. Можно не стараться делать что-то монументальное, а просто смастерить тонкую пробку. Они к ней даже не подойдут.
— Что, если очередной бык разгонится и по инерции пробьёт её? — скептически отнеслась к этой затее Лиана.
— Надо сделать так, чтобы он с первого раза не пробил. Второго не будет, потому как он в ужасе убежит, — заметил папаша Кац.
— Это примерно надо будет двести килограмм брикетов и двадцать металла. Стружку можно сделать на месте, замешаем всё в надувной ванне. И воды литров пятьдесят, смесь очень хорошо растворяется и набирает объём, — прикинула на планшете Астра.
— Мы же не своим ходом идём, — сказал папаша Кац, — чего нам. Можно и больше взять.
— Лишь бы не помешали, — сказал я. — На каком ярусе они прокапали туннель?
— Точно не известно, но мы можем подключить командный пункт и узнать, — предложила Наташа.
— Не стоит, — покачала головой Астра. — Уже один бункер подключили и это взбесило Чёрный мозг. Он заметил активность, и вы все знаете, во что это вылилось.
— Мне тоже кажется, что лучше прикинутся маленькой группой, случайно оказавшейся в бункере, — сказал знахарь и поглядел на Лиану. — И не взрывать ранец.
— Я всего равно возьму его с собой. Даже два или три, чтобы больше не повторилось, как… — Лиана шмыгнула носом.
— На плане показывает разгерметизацию бункера примерно на семидесяти метров от уровня поверхности, вот и думайте сами, где, — Астра убрала планшет.
— Семьдесят, это примерно двенадцатый или четырнадцатый ярус, — прикинула Кобра. — Все эти обезьяны сидят в самом низу, они там нор нарыли как раки в обрывистом берегу реки.
— Думаешь они не заметят нас? — спросила с тревогой в голосе Наташа.
— Может и заметят, а мы им пандус заминируем. Их всё равно там не очень много. Во всяком случае, я надеюсь на это, — признался я. — Астра, нам нужны мины, ваша военная индустрия упустила этот аспект.
— У нас нет военной индустрии, мы не воюем ни с кем. Нет, у нас есть, конечно, средства защиты, — спохватилась Астра, — но наступательные придумали уже здесь.
— Нельзя ли пока наши экзоскелеты модернизируются придумать мины? — спросил я. — Взрывчатка есть, поставить таймер с возможностью дистанционного подрыва. Это ведь уже есть? А в корпус добавить стружку этого чудесного металла? И осколки будут, и разбегаться быстрее начнут.
— Я дам команду на производство, но на это потребуется время. Пару дней, — Астра стала быстро выстукивать символы на планшете.
— Замечательно, а мы пока отдохнём, — согласился я потянувшись.
— Я сразу в зал, релаксировать, — обрадовано воскликнула Наташа.
— Тоже попробую, что за штука такая, — согласилась Лиана. — Ты с нами, Жень?
— Я бы рекомендовала ему пройти обследование ещё раз. Голова и всё такое, — сказала Астра.
— Пожалуй да. Что-то у меня затылок побаливает после того случая. Посмотришь? — спросил я капитана.
— Капсула посмотрит, пойдём, — она развернулась и виляя задницей пошла назад. Лиана что-то шепнула Наташе, и они вместе заржали как лошади.
На этот раз она повела меня в совершенно незнакомый мне отсек. Здесь не было ничего кроме одиноко стоящего посередине кресла с откинутой полусферой, прикреплённой к спинке. Удобное, глубокое, обтянутое белой кожей. Мне это напомнило операционную нолдов. А чем эти отличались от тех? Менее кровожадными замыслами? Нолды добывали наши органы, чтобы получить нашу выносливость и способность к регенерации, но при этом не рассчитывали оставаться в Улье. С одной стороны их можно понять, халявные возможности, изъятые у каких-то нелюдей. Они же нас за обезьян держали, за скот. Они все в белом. А мы чумазые с оружием первой мировой войны второго каменного века. Мне стало немного не по себе, Астра расценила это по-своему.
— Напомнило стоматолога? — улыбнулась она. — Садись, не бойся.
— Ну ты и места выбираешь. Попроще негде «обследовать голову»? — усмехнулся я и сел. — Иди ко мне!
— Нет, любимый сегодня мы будем на самом деле заниматься твоей головой. Я вчера обследовалась и у меня для тебя плохие новости, — она поджала губы и нахмурилась. Она обошла вокруг кресла и топнула ногой. Из пола вырос стул, и она устало опустилась на него.
— Что ещё случилось? Корабль работает, средство от этих тараканов у нас тоже появилось. Что не так? — мне не нравилось, как она смотрела на меня.
— Милый, я тебя правда полюбила. — отличное начало решил я. — На нашей планете женщина может родить только от любимого человека. Когда меня назначили капитаном мне было двадцать шесть лет биологических лет. Сейчас мне двадцать восемь, если не считать тех лет, что я провела в анабиозе. Да, не удивляйся, у нас очень рано взрослеют. Хотя мы живём дольше землян, но взрослеем намного раньше. В двадцать шесть лет я имела уже три специализации и считалась хорошим специалистом. Но капитанами у нас назначают не за знания, а за индивидуальные качества. Знания хорошо, но наши машины настолько мощны, что стоит сказать только слово и они сделают всё. Нам не нужно изобретать велосипед или держать в голове все знания мира.
— К чему ты это? — я совершенно не понимал куда она клонит.
— Скоро узнаешь, я хочу немного рассказать о себе. Ты же обо мне ничего не знаешь или тебе не интересно? — она посмотрела мне прямо в глаза.
— Интересно конечно же, просто я не пойму почему в такой обстановке и вообще. Я чувствую себя как у нолдов в операционной, — я огляделся по сторонам.
— У нолдов? А! Эти изверги, да помню. Извини, кресло нам необходимо. И это не больно. Так вот, слушай дальше. Высшими, это наши правители, было сделано объявление, что объявляется очередной конкурс для подготовки экипажа космического корабля «Скиталец». Как бы не величественна наша цивилизация с учётом двадцати пяти пар хромосом, такие корабли наши верфи выпускали не чаще одного в год. Шутка ли, пять миллионов колонистов! Капитан для них становится царём и богом в одном флаконе. Это же не просто дальний разведчик или сеятель. Это целый островок нашей цивилизации. Помимо всех технических вопросов и всяческих тестов был ещё один, последний. Заявку на должность капитана подали больше тысячи человек. До финального теста добралось шесть человек.
— И в чём же он заключался? Шестеро из тысячи!
— Он очень простой, но пройти его невероятно сложно. Ты одеваешь лёгкий скафандр с запасом питательной смеси и воздуха. Тебя помещают на орбите в условиях полной невесомости в некое подобие гроба, только больших размеров. Сколько будет длиться проверка тебе не сообщают. Она может закончиться через час или год. Ты должен ждать и надеется, что тебе вытащат. Всё на полном серьёзе, все кто соглашаются на финальный этап подписывают документы, что готовы пожертвовать своей жизнью. Фактически капитан, это смертник, он умирает ещё при подготовке. Как у вас на заре развития космонавтики. Любой полёт, это билет в одну сторону. Думаешь много таких целеустремлённых было? Позже желающими слетать в космос был каждый первый, а в самый первый раз… Я это так говорю, потому что у нас было то же самое. В моём случае это была громадная ответственность, я обязана ценой своей жизни спасти экипаж и выжить. Если не удаётся, то постараться, чтобы хоть кто-то выжил и спасти корабль. Сейчас, когда нас осталось двое, Нибелунга я не считаю. Да, двое, не удивляйся. Ты теперь не человек, а принадлежишь к моей расе. Я приняла такое решение, чтобы спасти тебя. Ты теперь такой же, как и я.
— Хм, об этом позже. Мне стало интересно в чём всё-таки состоял эксперимент? — хромосомы, ДНК для меня это пустой звук, я как чувствовал себя человеком, так и продолжал.
— Ни в чём. Просто лежишь и ждёшь. В первые часы тебе хорошо, ты плаваешь в невесомости. Отдыхаешь ото всех. От экзаменаторов, от изнурительных тестов, от всего. К исходу первых суток ты начинаешь задумываться, а не похоронили ли тебя здесь? Вытащат или нет? Ходили слухи, что кто-то пролежал так целый год. Или, наоборот, у него кончился воздух, и он задохнулся. Или умер от голода. Недаром же ты подписал соглашение. Вскоре ты теряешь счёт времени, начинаешь орать. Представляешь себя утопленником, очнувшимся в гробу. Через несколько дней ты начинаешь сходить с ума.
