Как я понимаю... Беда как-то относилась к самоконтролю. Или контролю над своим состоянием... Нет, не так. Вы понимаете - люди они отдельные существа, но они все наложены на что-то, на саму жизнь, они как перекрёстные ссылки тянутся друг к другу. И как острова, связанные сетью мостов, являют собой нечто одно целое и неразделимое. Именно поэтому мы огорчаемся, когда у другого человека есть проблема, хотя эта проблема к нам не относится... Поэтому такая ошибка одного человека сразу стала ошибкой всех живых существ бытия сразу - людей, собак, стрекоз, бактерий...
Из глаз Маши брызнули слёзы, однако это были не слёзы жалости, а преобразованная в материю очередная порция боли, которая пришла с очередным прозрением.
- Самоконтроль - неправильное слово... Люди во мгновение ока лишились стержня, внутреннего стержня, за который они могли держаться в случае невзгод или проблем. Понимаете, ведь эволюция - это дело не случайное, это цепь волевых решений. А если у тебя нет стержня, то ты можешь жить и работать счастливо до тех пор, пока не подует ветерок, который снесёт тебя в сторону.
На Земле, как и на множестве других планет, в те времена, четыреста восемьдесят веков вперёд, царило то, что мы назвали бы Золотым Веком Человечества. Конечно, это не был абсолют: Золотым Веком рабу на галерах показался бы даже феодализм. Но люди там, во времена Леттуа Гири... Знаете, что означает Леттуа Гири? "Жизнь впереди" на одном из языков того времени. Это был проект "Жизнь впереди". Так вот, Леттуа Гири был очень счастливым веком человечества, и ветерок напастей, который мог бы показать человеку, насколько он стал бесхребетным, бес...стержневым, был либо слишком слаб, либо случался очень нечасто.
В былые времена, даже в стылые, грязные, жестокие времена, где один человек мог перерезать другому глотку за просто так, человека было очень легко повергнуть на землю. Однако, поверженный, он извлекал из этого уроки, подтягивался на стёртых пальцах вверх, на ту же ступеньку, где был, на следующую ступеньку - и эволюционировал.
В Леттуа Гири заметили беду слишком поздно. Сумма ветерков сложилась в ураган. Люди, подобно лягушке, что добровольно сварится, если воду подогревать очень медленно, сползали из общества смотрящих в будущее, энергичных, разносторонне развитых индивидуумов в общество ленивых, погрязших в неге и роскоши котов, которые жиреют, потому что могут себе это позволить.
Когда лидеры проекта забили тревогу, было уже поздно. У человека не было стержня, и его кидало из стороны в сторону, будто перекати-поле. Человечество утратило контроль над своей судьбой. Начали отмирать способности к контролю сначала чрезвычайных ситуаций, потом других людей, потом себя, своих мыслей... Потом человечество потеряло способность ко взятию бионосителей, а затем пошло падать дальше, в одному богу известные глубины грязи на дне колодцев. Души миллионов носились над водой, и не было им ни покоя, ни пристанища теперь...
И пути назад не было, потому что чем ниже падало человечество, тем менее и менее оно имело силы противостоять падению. Точка невозврата была пройдена и прошляплена, не замечена никем. Чисто формально жизнь во вселенной будет оставаться всегда - полного нуля не существует. Но... никогда существо, чьё сознание угасает до уровня ниже травинки, не возьмётся за собственную эволюцию. А других - тех, которые вели эволюцию растений и животных, грибов и бактерий, - больше нет у руля.
- Всё это очень мило и познавательно, - заметил Директор, - но это не даёт нам никакого пути к решению образовавшейся проблемы.
- Значит, я поживу свою будущую жизнь и посмотрю, - только и ответила Маша.
Она восстановила временной масштаб 1:1 и просто отдалась наблюдению того, что происходило - стала жить свою жизнь.
Та Маша, которая жила сорок восемь тысяч лет вперёд, куда-то шла по небольшому тротуару посреди аккуратно растущей вокруг зелени. Она знала - это город. Но понятие города пятисотого века от Рождества Христова сильно отличалось от нынешнего. Раньше люди объединялись в города ради защиты, ради близости необходимых для жизни заведений, ради большего круга общения, ради больших жизненных перспектив...
Во времена Леттуа Гири, когда телепортация и личные телепорты были давно уже изобретены, а эксперты трудились ради способности личностных единиц свободно телепортироваться и без них (одно из многочисленных направлений Леттуа Гири), смысл городов пропал. Человек мог легко и в любой момент очутиться в любом месте любой планеты и галактики - и тогда какая разница, где стоит его кровать? Войны по уничтожению носителей друг друга ушли в прошлое по причине того, что материальных благ и территорий вселенная была полна доверху. Да и кому интересно ходить и уничтожать чужую собственность, если тот человек в царстве изобилия этого даже не заметит? Только полному психу. Поэтому защиты человеку времён Леттуа Гири тоже не требовалось. Все прекрасно знали, что бессмертны и имеют всё. Что можно потерять?
Однако полное всемогущество не означает, что титанам не хотелось соревнований и улучшения. Именно поэтому под планетами или над ними ещё оставались совокупности механизмов и электронных устройств различной направленности, которые по своей сути вечны не были и требовали ухода и починки. На поверхности планеты помещать их было уже не модно. В местах скопления таких технополисов и жили долгими вахтами техники и учёные - чтобы механизмы всегда были на виду. Вот и весь город. Телепортация, не требовавшая времени и ресурсов, сделала всю человеческую расу одновременно и одним большим городом, и одной большой семьёй, и безмерным количеством отшельников, если им того хотелось.
Маша, однако техником не была. Не пользуясь телепортом, она шла над затерянным в глубинах парка технополисом. Природу уверенно держали в узде, не позволяя буйно и бесконтрольно расти, а потому покрытие дорожки было чистым, границы перекрёстков - чётко очерченными, а окружающая среда - не мёртвой, но и не агрессивной. Вокруг росли аккуратные деревья, не сильно отличающиеся от своих современных предков, пару раз Маша видела белочек, снующих по стволам по своим делам, и птиц в шикарных радужных ливреях, важно и медленно планирующих вокруг.
Кем же она была? Только она задала себе этот вопрос, её снова качнуло пришедшее понимание. Боженьки ж мои, насколько она верна своей работе! Маша стала вспоминать свою память - память той, куда-то всё идущей и идущей над техническим комплексом по дорожке.
Она плавала в бассейне в своём доме где-то в южной части Сибири. Дом (капсула из металла с огромным количеством окон и дверей) был на поверхности - она предпочитала просыпаться под лучами Солнца. Недалеко от бассейна стоял небольшой столик, на котором стояли несколько баночек, лежали кисти, какие-то заготовки.
"Это моё хобби на тот момент, - вспомнила она, сидя в меморизаторе, - строить модели знаменитой техники прошлого". Заготовка на столике была зачатком звездолёта "Horace", который был первым кораблём, доставившим человека в иную солнечную систему.
Она по лесенке вышла из бассейна и, даже не попытавшись стряхнуть с себя воду, прошла в маленькую капсулу через защитное поле, не позволяющее забираться внутрь диким животным и вредоносным микроорганизмам. Внутри царил неясный свет, из мебели стояла одна лишь кровать и прикроватная тумбочка. Однако стены были полны моделями - парусник восемнадцатого века на полочке, пара самолётов двадцатого, пехотная машина двадцать шестого, планетарный глайдер сорокового...
- Полотенце, - сказала та Маша (которая на самом деле была Цесса), и один из хитрых невидимых приборов, спрятанных где-то в капсуле, мгновенно осушил тело.
- Одежда, - сказала Цесса, - розовая двойка, - и пошла забирать запрошенное в лючке телепорта. Она не любила, когда её одевали роботы, поэтому сама натянула майку и шорты. Только она собралась переместиться в кухню (которая территориально была на поверхности Луны - так было модно в своё время), как в голову пришёл беззвучный полузапрос-полувопрос: "К тебе можно?" Узнав спрашивающего, она мысленно кивнула головой, и у входа в дом появился молодой мужчина лет сорока. (Маша вдруг внезапно поняла, что ей самой в просматриваемые моменты было около семидесяти лет. Она чувствовала себя в хорошей физической форме, поэтому и решила поначалу, что Цесса - её ровесница. Однако носитель Цессы был куда старше).
