- Решил сам к тебе зайти. Странные вещи творятся, - сказал безо всяких приветов Максим, одетый, как и Цесса, в двойку, только чёрного цвета. На голове Максима стоял роскошный хаер - гребень из его собственных волос наподобие панковского из двадцатого века.

- Что там, опять обнаружили фиктивные восхваления древним императорам Марса? Если так, то новость так себе, - ухмыльнулась Цесса. Маша начинала понимать, что работала она в каком-то клубе исторических изысканий или археологическом центре.

- Нет, мы снова потеряли троих из нашей группы.

Цесса на мгновение остановилась и прислушалась к своему "Я" - и Маша поразилась, насколько глубоко человек может ощущать всю общность своей расы. Это не чтение мыслей, нет - каждый человек четыреста восьмидесятого века просто знал каждой клеточкой своего эфемерного нематериального тела те возмущения и всплески, что происходили внутри сообщества.

- Не чувствую никакой потери троих.

- И я не чувствую её. И никто не чувствует их отсутствия, кроме друзей и родных. И узнали мы о них только потому, что их потеряли родные.

Максим без приглашений сел на кровать Цессы.

- Может, они просто захотели уединиться, - без особого интереса предположила Цесса, - любой имеет право на то, чтобы к нему не лезли с вопросами. Может, они просто в соседней комнате работают, выключились из общего поля, чтобы не мешали изысканиям. А друзья и родные так привыкли чувствовать их, что и не догадываются ножками пройти пять метров и глазами посмотреть.

- Может, двое из них и захотели. А вот третий - точно нет. Потому что третьего физически нашли.

- И что с ним?

- Ничего. Просто занимался своими делами. Смотришь на него - вот он тут. А как хочешь просканировать пространство, что он заполняет - его и нет.

Цесса, причёсывающая после бассейна волосы, вдруг остановила свои пассы расчёской над головой, повернулась к Максиму и секунду смотрела на него, будто видела в первый раз.

- Так этого же не может быть, - выдала она, - человек не может быть пустым местом. Он живёт, излучает, впитывает...

- Ну что ж - вот, может. Между прочим, века назад вообще ни один человек не чувствовал никого.

- Что ж... Ну, они ведь продолжают работать для каких-то своих целей? Три человека на триллионы. Да, интересный феномен, но почему я должна обеспокоиться?

- Во-первых, с чего ты взяла, что три? Это в нашей группе три, а она насчитывает сколько? - Максим, как Цесса ранее, на мгновение прислушался к себе, - около тридцати тысяч. А сколько таких людей вне группы? Во-вторых, это очевидный откат назад. К человеку тридцатого века, который не был способен идти червоточинами телепортов и замусоривал окружающее пространство технологическим мусором.

Цесса молчала.

- Но я пришёл к тебе не за этим, сестрёнка. Есть четыре человека, которые хотели бы исследовать этот вопрос подробнее, прекратить то, что надо прекратить, и помочь тому, чему надо помочь. Разобраться в феномене, другими словами.

- Дай-ка я догадаюсь, кто, - улыбнулась Цесса, - твоя жена Мелисса и дочь Светик.

Максим улыбнулся.

- Без Цветочка не обошлось. Третий я. А четвёртый - Паблито.

И тут Маша вдруг сильно заинтересовалась этим делом. Очень интересно - её специализацией был поиск конкретных персонажей истории во всех их скитаниях во времени. Многим было до жути интересно, какую профессию через пару веков после смерти носителя имел Уильям Шекспир или Иван Грозный. Многие руководители делали запросы на то, кем был новый член их группы в прошлом - чтобы проследить успешность действий в той или иной сфере. Розыск этих личностей имел ценность, и поток заявок Цессе и её подгруппе не иссякал.

Однако проводить розыск людей в настоящем времени - да ещё и людей пропавших... Это дело полезное и интересное. Да и Паблито будет рядом работать. Цесса была уверена, что у неё получится быть специалистом по... поиску потерянных душ. Да и Паблито поможет.

- Знал, чем меня зацепить, вонючка, - сказала она не обидно, - ладно, пойдём. Куда?

- Найденный потеряшка, - его зовут Тото Пино, - работает техником на климатнике в Северной Америке, бывший Детройт.

- Что ж, я пойду поговорю с ним, - кивнула она Максиму и исчезла из комнаты.

А Машу вдруг толкнуло очередное поразительное открытие, сердце забилось чаще, в голову ударила кровь.

- Я поняла, почему остановила меморизатор именно здесь - это неспроста! Неспроста! - почти выкрикнула она, - Здесь - самое начало! Начало БИМПА, понимаете? Начало всего галактического БИМПА! Оно не в прошлом - оно в будущем! Сейчас, я смотрю дальше!

Квинт, которому к этому моменту принесли кресло, покачал головой.

- Сюрпризы ты нам преподносишь, девочка, отменные, да. Но пока бесполезные. Да, ищи, ищи, моя ищейка...

Маша продолжала смотреть, захваченная сюжетом собственной ещё не прожитой жизни. Минут пятнадцать она шла прогулочным шагом посреди этого ухоженного лесопарка, затем по правую её руку невдалеке появился небольшой стеклянный вестибюль. Зайдя туда, Цесса дала мысленное указание приборам, затаившимся где-то внутри, и очутилась в цехе, где стояли небольшие столики с приборами то ли из металла, то ли из пластика. В цехе было вылизано всё до чистоты операционной.

В цехе она увидела четырёх человек в таких же двойках, как у неё. Двое стояли у столов и проводили с приборами некие манипуляции, одна женщина записывала указания в журнал - разумеется, электронный. Один сидел на стуле и мечтал.

И тут Цесса поняла, о чём говорил Максим - её чувства пошли рябью и будто дали сбой. Её зрение словно бы расфокусировалось, а глаза дали двойное изображение. В цехе было три человека, а видела Цесса четырёх.

Медленно, стараясь восстановить ощущение реальности, она подошла ближе.

- Доброго дня, свободные. Кто из вас Тото Пино? И тут же поняла, что могла не спрашивать. На неё смотрели три человека и одно ничто. Она подошла к пустому носителю, сидевшему на стуле, выглядевшему и двигающемуся как человек.

- Тото, мне рассказали о странных изменениях, коснувшихся вас. Я могу с вами поговорить? Меня зовут Цесса, я из группы исторических исследований.

- Да, пожалуйста, Цесса, присаживайтесь.

Цесса никак не могла прийти в себя. У неё было чёткое ощущение нелепости ситуации, будто она разговаривает со столом или детской погремушкой. Она старалась смотреть Тото в глаза, будто бы разговаривает с человеком, но всё время чувствовала, что соскальзывает или промахивается.

- Тото, расскажите о том, что стало отличаться.

- Себя я чувствую обычно, - ответил Тото, - Но люди стали странно ко мне относиться. Потом мне рассказали, в чём дело. Это произошло внезапно.

- Спасибо. Есть ли у вас идея, что это произошло после чего-то или в результате какого-то воздействия?

Тото лишь покачал головой - нет, никакого внешнего фактора он не почувствовал.

- А когда произошли изменения?

- Не могу сказать точно, может быть около трёх дней назад. Моя работа бывает такой, что не видишь других целыми днями - я не только техник, но и архивариус. Два дня я работал по проекту философов с Немезиды в их катакомбах - а когда сделал трансфер сюда, на Землю, на меня уставились с выпученными глазами - мол, куда ты пропал. Но я и не собирался никуда пропадать.

Цесса поговорила с Тото ещё несколько минут, но ничего особенного не узнала. Однако больше, чем слова, ей сказала её внутренняя, верещащая сигнализация - её чувство окружающей жизни, фиксирующее перед собой лишь зияющую пустоту. С огромным облегчением она покинула техностанцию, и на этот раз уже не стала прогуливаться по её облагороженным поверхностям, а переместилась сразу к Максиму - туда, куда подсказало ей её автоматически сработавшее знание о местонахождении другой личностной единицы.

Маша ненадолго отвлеклась от похождений Цессы и проговорила вслух то, что ей трудно было сформулировать молча.

- Это чувство местонахождения другого живого существа - это не как сканер или радар, совсем нет. Человеческое существо, которое находится в хорошем состоянии, не смотрит туда, где его нет. Оно как бы расплывается, рассеивается в пространстве, захватывая в свою область влияния и знания всё, что находится внутри. Человеческое существо становится больше, и другой человек - сохраняя, что очень важно, свою самостоятельность и свободу выбора! - ощущается личностной единицей так же хорошо, как рука или нога собственного бионосителя. Вот как мы в будущем чувствуем друг друга!