Он получал донесения от агентов, обнаруживавших неудобные неувязки в работе организации, и они пропадали в никуда. Он ловил ошибки неугодных ему оппонентов и превращал их в чудовищные преступления. И когда редкие, очень проницательные люди вежливо указывали ему на неадекватность его действий, он ни на миг не смотрел на свои побуждения, а столь же вежливо расправлялся с ними руками других людей, в результате чего их репутация была безнадёжно испорчена.

Я бы никогда не вычислил его, если бы он, словно крот, не оставлял за собой пустоту. Когда среднестатистический вор хочет скрыть совершённое им хищение, он пытается выглядеть как обычный человек Если такое хищение было единственным, истину не установишь — за день мимо камеры прошло столько людей, и вором мог быть каждый.

Однако если этим вором совершено несколько сотен хищений, можно попытаться сопоставить, кто мог находиться рядом в каждом из этих случаев. И если мы таким образом найдём самого обычного, прекрасного, доброго и отзывчивого человека, он уже не обманет нас.

Что ж... Я нашел этого доброго, великодушного, ответственного, прекрасного человека. Прекрасного семьянина, любимого начальника, отличного отца и мужа. Сейчас его зовут Майрус Квинт.

Маша чуть не пролила кружку с остывшим цикорием.

—Однофамилец и тёзка Директора земного БИМПа? — дрогнувшим голосом спросила она, не веря услышанному.

Лис только отрицательно покачал головой.

—Нет. И я подверг Вас опасности, назвав это имя. Но я не мог по-другому объяснить, что происходит.

—Но Майрус Квинт в должности Директора находится лишь пару лет!

—Майрус Квинт — это имя носителя, Братец Кролик. Тот, кто находится в этом сосуде, руководит БИМПом несколько десятков лет. До этого его звали...

—Инсиниус Лука... А до этого — Павел Кубарь...

—Вы хорошо знаете историю БИМПа, Мария, вам пятёрка.

—Не давите на меня, — вдруг встрепенулась Маша, — я вам не бестолковый неофит, а официальный сотрудник, который находится при исполнении служебных обязанностей!

—Я Вам сразу сказал, — пожал плечами Лис, — я не буду чинить препятствий правосудию.

Маша встала и вышла на свежий воздух. Её тело прошиб свежий северный ветер, сразу забравшийся под лёгкую куртку и добравшийся до подмышек. Небо затягивалось тучами, а волны беспорядочно метались, словно барашки, лишившиеся вожака.

"Дура я, дура, — обозвала себя Маша, — Если он сейчас выйдёт и толкнёт меня в спину, я полечу вниз со скалы, и никто никогда об этом не узнает". Однако она не обернулась.

Постояв минуту и обдумав положение, Маша вернулась в комнатушку маяка. Лис сидел за столом и цедил свой цикорий.

—На этой скале есть подземелье? — спросила Маша.

—Слишком громко сказано. Здесь есть погребок размером в половину человеческого роста.

Маша достала мобильник и включила камеру.

—Катя, девочки, я нашла Лиса, — проговорила она и повела камерой на себя, затем на сидящего за столом Лиса, — вывозите нас отсюда. Это побережье Исландии, скала Хайдрангур, маяк Тридрангар. Забирайте нас.

Затем выключила камеру.

—БИМПовцы будут здесь через полчаса и без этого, — усмехнулся Лис.

—Неважно, — ответила Маша, — это для меня.

Она села на свой стул и положила руки на колени.

—Лис, найдите где-нибудь верёвку и свяжите меня, — сказала она, — Затем положите меня в погребок. Будьте добры, аккуратно. А затем валите отсюда со всех ног и подальше, что я больше Вас никогда не видела.

Лис несколько секунд посмотрел на девушку, затем мотнул головой и снял с потолка пустующую верёвку для белья.

—Не бережёшь себя, братец Кролик, не бережёшь... Не пожалеешь?

—Уже жалею, — буркнула Маша, села на стул и подставила руки для прохладной верёвочной удавки.

Как Лис ускользнул с острова, она так и не поняла. Но когда через двадцать минут в комнате появились БИМПовцы, взявшие с собой одного устрашающего великана в хаки и с какой-то махиной наперевес, его уже и след простыл.

Люди в штатском бережно достали Машу и развязали ей руки.

Маша молчала. БИМПовцы тоже ничего не спрашивали. Они за полминуты обнюхали весь крошечный островок, пригласили Машу в вертолёт и отправились обратно.

Маша молчала. Она запуталась. Её внутренний раздрай напоминал ей самой запуганного свидетеля на суде, с одной стороны на которого давит прокурор, со второй — адвокат, с третьей — дружки обвиняемого, стоящие на улице и ожидающие приговора, тайком держа руку на спусковом крючке пистолета, а в четвёртой — семья жертвы, что будет обвинять его во всех грехах человеческих, стоит ему только не подтвердить ангельское поведение жертвы. И только право хранить молчание спасёт его.

На девушку просто не обращали внимания — она была уже не нужна. Ищейки, которым был нужен Лис, были профессионалами: потерпев поражение, они не стали заламывать в отчаянии руки или срываться на агентессе, что нашла и упустила преступника. Они сосредоточились на новых задачах.

Нашла и упустила — эти две чаши весов уравновесили друг друга. В агентстве Маэстро сдержанно поблагодарил девушку за работу, но дифирамбов за раскрытый висяк петь ей не стал.

Работа снова пошла своим чередом, но только Маша чувствовала, что она сходит с рельсов как поезд, пытающийся проехать после стрелки по обоим путям.

Жизнь то ли закончилась, то ли начиналась. И что из этого было правдой — не смог бы увидеть в своём хрустальном шаре даже самый башковитый прорицатель.

Говорят, что деньги развращают человека, но это не совсем так. Деньги развращают бездельника.

Теоретически Маша, жившая в двадцати минутах езды от работы на улице Тарана, имела финансовые возможности (деньги в тумбочке, что клал туда Маэстро) преодолевать это пространство на такси, машине с личным водителем и, при желании, на вертолёте.

Но она так не делала. Рано утром встав, почистив зубы и выпив чашку чая с булочкой, она выходила из своего подъезда под пронизывающий северный сквозняк, и брела по плохо расчищенным от снега тротуарам к остановке общественного транспорта.

Там, вместе со жмущимися в пальто и куртки собратьями-горожанами, она ждала автобус десятого маршрута, впихивалась в его тёплый, душноватый, пахнущий соляркой и потом работяг салон.

Двадцать минут неторопливого путешествия в сдавленном со всех сторон состоянии — и она выходила на благословенно свежую, продуваемую ветром с залива остановку. Дом Агентства потерянных душ был уже напротив.

В один из таких будних дней, стоя у светофора и случайно оглянувшись на медленно отползающий и отчаянно тарахтящий автобус, она увидела в заднем стекле ЕГО.

Парень выглядел как громом оглушённый. Он таращился на Машу, будто на её месте стоял по меньшей мере африканский слон, но во взгляде его был не столько страх, сколько безмерное удивление и какая-то безотчётная тяга.

Постояв несколько секунд в шоке, он рванулся было сквозь людской заслон к выходу, но было уже поздно: автобус набирал ход и не собирался открывать дверь забывшему выйти недотёпе.

Парень прижал к стеклу пятерню и стал молящим взглядом буравить Машу, пока автобус не скрылся за поворотом.

Маша посмотрела ему вслед, мотнула головой и стряхнула с себя его взгляд, будто налипшую паутину, а затем пошла на зелёный свет через дорогу.

Парень откровенно не понравился ей.

Задел он какую-то из чувствительных струн её души, чиркнул боком по какому-то гадкому, неприятному воспоминанию, так и не проявил эту память, и ушёл, оставив разворошённым этот клубок впечатлений.

Маша как зомби вошла в дверь агентства, автоматически поздоровалась со всеми и прошла в кабинет, где за текучкой неприятный попутчик забылся.

Через два дня она увидела его снова. Он ждал недалеко от остановки, прячась за угол облупленного пятиэтажного дома. Маша сделала вид, что не заметила парня, однако краем глаза увидела, как он отделился от остановки и шпионским манером проскользнул за остановку, а затем за трансформаторную будку. Парень явно хотел проследить, где она работает.