Пока я занимался рекогносцировкой местности, мимо летящей походкой прошла какая-то богиня. Судя по размаху плеч и обрывку шкуры мамонта вокруг могучей талии — из числа дочерей Одина.
В то же мгновение я ощутил изнутри болезненный толчок в грудь. А в голове раздался шепот:
«Мое!..»
Я даже не успел на это как-то отреагировать, когда из-за поворота показалась делегация в белых хитонах.
Голос в моей голове опять забормотал:
«Не мое, не мое… Снова мое! Ближе! Подойди ближе…»
— Прошу, перестань, — вполголоса проговорил я, отворачиваясь в сторону от греха подальше.
— Подойди ближе! — выкрикнул голос, и в этот раз и на меня все обернулись.
Вот ведь блин!
— Поцелуй ниже! — в рифму Азатоту с самым что ни на есть беззаботным видом пропел я. — Обними крепче, станет мне легче… — уже тише закончил я свою импровизированную песенку.
— Не знаю, как там насчет объятий, но от твоего пения точно никому легче не станет, — хмыкнул старый солдат, покосившись на меня из-под кустистых рыжих бровей.
— Какая вульгарность, — прокомментировала мою выходку своему спутнику одна из дам. — Пришел к королю как на ярмарку!
— Никакого воспитания, — буркнул тот, смерив меня уничижительным взглядом.
Да-да, все так и есть, не сомневайтесь. Я — самый обычный вульгарный тип! А не какой-нибудь там мерзкий богоед с вселенским хаосом внутри, который может к чертям херакнуть полмира, когда подрастет. Так что не обращайте на меня никакого внимания!
Тихонько продолжая насвистывать придуманный мотивчик для пущей убедительности, я неприметно, бочком, бочком приблизился к страже.
— Извините, что отвлекаю от процесса несения службы, — вполголоса проговорил я, покосившись на просителей. — Но я, как бы сказать… был приглашен для личной беседы, — еще тише проговорил я.
Один из стражников нехотя обернулся к учетчику.
— Здесь якобы приглашенный визитер!
Да так громко, что на его голос сразу обернулись все.
Учетчик строго взглянул на меня поверх очков, пожевал губами, неторопливо перевернул несколько страниц своей книги и крикнул в ответ:
— Спроси, кто такой! Имя!
Вот ведь блин. Но деваться некуда.
— Даниил из «Парящего грифа», — крикнул я в ответ старику.
Тот медленно провел пальцем по списку в книге и, наконец, кивнул.
— Да, он в числе приглашенных. Пойдете следующим, — заявил он.
Дама, упрекнувшая меня в вульгарности, ахнула.
— Но господа, как это возможно? — возмутилась она. — Мы ожидаем приема уже третий час! А он…
— А он — персона, приглашенная его величеством, — с невозмутимым видом перебил ее старик-учетчик. — Пропустите господина, пусть пока распишется и подождет здесь, пока его величество освободится.
— Возмутительно, — оскорбленно пробормотала дама. — Подумать только, какой-то пошлый тип…
Стражники расступились, пуская меня во двор. И когда я прошел мимо, один из них приглушенным голосом спросил другого:
— А это, случайно, не он вчера над площадью летал?..
— Тише ты! — шикнул на него напарник.
А я под неодобрительными взглядами всей толпы с серьезным видом прошел к учетчику, расписался на месте заботливо поставленной галочки. Минут через пять на крыльце появилась полная дама, похожая на торт в своем розовом кружевном платье, в сопровождении перепуганного недоросля.
— Пожалуйста, проходите, — кивнул мне учетчик.
И я направился в особняк.
Переступив порог, я оказался в огромной гостиной с большой хрустальной люстрой под высоким потолком, породистой мебелью и живыми картинами на стенах. В центре комнаты инородным предметом возвышался гигантский рабочий стол, за которым сидел Альба. За спиной у него неподвижными статуями замерли два телохранителя. Сбоку на столике для игры в карты лежал целый ворох каких-то свитков, и молоденький мальчик-секретарь сосредоточенно что-то искал в этой куче.
Увидев меня, Альба улыбнулся.
Я остановился на полпути к его столу и почтительно поклонился, как и подобает подданному.
— Рад приветствовать вас, ваше величество.
— Наконец-то ты нашел время на эту радость, — усмехнулся Альба. И, обернувшись к телохранителям, добавил: — Вы свободны. Мартин, ты тоже. На сегодня прием закончен, скажи об этом всем снаружи.
Секретарь, оставив бумаги, низко поклонился в ответ.
— Слушаюсь.
Я с трудом удержал злорадную усмешку.
Жаль, я не увижу, какую реакцию вызовет эта новость.
Хотя, пожалуй, это даже к лучшему.
Альба поднялся из-за стола и жестом велел мне следовать за собой.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в маленькую музыкальную гостиную с огромным окном от пола до потолка, роялем и арфой. На мягком бархатном кресле лежала лютня. Вдоль стен уютно расположились три диванчика с подушками и кофейные столики.
Здесь, за закрытой дверью, Альба наконец-то позволил себе расслабиться окончательно, и из-под маски величественности выглянула живая человеческая физиономия.
— Я тебе очень рад, — сказал он, пожимая мне руку и разглядывая лицо. — Кстати, ты изменился. Будто старше стал, и в лице появилось что-то новое.
— Это просто шкура на щеках помялась от долгого сна, — отшутился я.
— Садись, — кивнул он на диванчик, и сам тоже опустился на мягкие подушки. Устало расстегнул булавку на рубашке, распуская ворот.
— Ты сегодня целый день с населением, что ли, общаешься?
— Нет, целый день я бы не выдержал, — признался Альба. — Если честно, вообще не вижу смысла в этих встречах, но советники в один голос твердят, что я должен сделать все, чтобы соответствовать народному представлению об идеальном короле. В итоге я уже четыре часа слушаю, как они шаркают ногами по паркету, раскланиваясь перед моим величеством, и сладкими голосами рассказывают мне, как я прекрасен. Только один человек пришел с реальной проблемой, которую я постараюсь разрешить в ближайшее время, причем не для него одного, а в масштабах города.
— Любопытно. И что же это?
— Доступная лечебница. Он — один из учредителей приюта для сирот, и, говорит, совершенно не имеет средств для обращения к аптекарям и целителям. Это обычная проблема в наших городах, но там я организовал небольшие учреждения благотворительной помощи, где все лекари города поочередно в определенные дни недели принимают пациентов, которым нечем заплатить. Издержки покрываются за счет меценатов или храмовых пожертвований.
— Ого. И как, богачи со жрецами сильно сопротивляются?
— Да нет, не очень. Обычно я объясняю, насколько эти траты важны, на примере Гончарска. Знаешь такой городок на севере?
— Нет.
— Не мудрено, его даже на подробной карте без лупы не разглядишь. Так вот год назад он почти вымер в течении двух недель. Пострадали все, от попрошаек до жрецов и членов городского совета. И все из-за двух бродяг, которые принесли им красную чесотку. Знаешь такую болезнь? Человек весь покрывается сыпью и впадает в неистовый психоз. Дальше начинается лихорадка, от которой человек и сгорает буквально за пару дней. Гончарску не повезло — эпидемия в нем началась как раз с дома аптекаря. А новый просто не успел вовремя добраться. Когда он приехал, город превратился в покойницкую. А все почему? Потому что первым больным не оказали вовремя помощь. Такие дела.
Я, соглашаясь, покивал головой.
— Да, лечебница — хорошее дело.
— Вот только если все обращения собрать у людей в письменном виде, я за полчаса отобрал бы из них действительно важные и смог бы гораздо быстрей отреагировать на просьбы, — вздохнул Альба. — Но советники настаивают на личных встречах. И Дис их поддерживает. Говорит, для большинства подданных король — это некая полумифическа фигура, живущая на краю света и занимающаяся неизвестно чем. Нужно показать человеческое лицо королевской власти. И тогда по королевству разойдутся истории о добрых деяниях настоящего короля, — с грустной полуусмешкой сказал Альба.
Я хмыкнул.
— Мне одному кажется, что это самое лицо ты не тем людям показываешь?
