Хватая воздух ртом, как рыба, я рефлекторно схватился за больное место, всеми силами стараясь не заорать на всю площадь и не испортить важный официальные момент, происходивший на ней прямо сейчас.

А через мгновение, с хрустом разрывая рубашку, из моей груди разом высунулись пять огромных щупалец, переливаясь всеми цветами радуги, как новогодняя гирлянда. Под испуганные крики горожан они хищно вытянулись в стороны, а в голове прозвенело:

— Азатот!!!

Это было так громко, что у меня заложило уши. Я уже не понимал, откуда исходит голос, изнутри или снаружи, и может ли его слышать кто-нибудь еще кроме меня. — Я — Азатот, и я заберу свое!

Люди бросились в стороны, инициируя начало большой давки. Старческие голоса на площади смолкли.

А мой Чужой вдруг всеми щупальцами вцепился растерявшегося Шиву. Гибкие отростки разом обвились вокруг мерцающих нежной лазурью рук и ног божества, а пятый потянулся к шее.

— Отпусти! — прохрипел Шива, неловко заваливаясь на спину, как если бы невидимый пол под ним пошатнулся.

Ну а вместе с Шивой пошатнулось и все остальное.

Кальян проскользил по невидимой поверхности и шлепнулся вниз кому-то на голову, роняя в темноту пыхнувшие оранжевым угольки. Следом улетела и флейта.

Меня тоже хорошенько качнуло, и я бы кубарем укатился вниз, если бы щупальца не держали Шиву мертвой хваткой.

— Отдай мое!!! — громыхал голос. — Отдай, отдай!

— А-ааа! — взревел бог, раскинув руки и вырастая буквально на глазах. Но не тут-то было, мой Чужой казался просто резиновым!

Невидимая плоскость вместе с нами, накренившись, как подбитый самолет, рванула в сторону храма Флоры.

— А-ааа! — продолжал орать Шива.

— Отдай, отдай! — перекрикивал его Азатот.

— Да исчезни ты, сволочь! — завопил я, в порыве самобичевания ударяя кулаком себе в грудь, прямо в открытую сердцевину Чужого. — Исчезни, сгинь! Ты же меня позоришь!!

А между тем святилище Флоры, угрожающе раскачиваясь из стороны в сторону, с бешеной скоростью мчалось на нас…

Хрясь!

Хрустнув украшениями, Шива приложился о стену, и мы под дружный вздох толпы помчались в противоположную сторону, как отпружинивший мяч.

В это момент все уже и думать забыли про въезд короля.

«Держись!» «Беги!» «Ложись!» — вопили где-то снизу.

Ага, ложись.

Очень умное предложение, когда толпа начинает бешено метаться из стороны в сторону, как табун испуганных лошадей.

Шива по-йоговски извернулся и принялся босыми ногами фигачить по пятому щупальцу, которое все еще пыталось схватить его за шею.

И нас несло прямо на высочайшую делегацию!

— Хватит! — орал я Азатоту. — Что за хрень ты творишь? Довольно, сгинь!

— А-ааааааа! — ревел Шива, превращаясь из синего бога в фиолетового.

На площади засверкали конструкты. Полыхнул огонь, лизнув мне пятки и опалив левую штанину.

— Твою ж ма-аааать! — выругался я, уже забывая о приличиях.

Мы вошли в штопор, и земля с небом замелькали у меня перед глазами попеременно, вызывая тошноту.

— Никому не атаковать! — прозвенел голос Альбы. — Защитный заслон, сейчас!

И прямо перед нами с Шивой выросла сияющая зеленоватая стена.

С размаху долбанувшись об нее, мы оба рухнули вниз.

Шмяк!

— Даня, я спасу тебя! — раздался голос Оракула.

И я увидел, как он, протянув руки вверх и рванулся к нам. Простыня эпично соскользнула на мостовую, и в этот миг неожиданно крепкие объятия Оракула настигли меня.

— Спокойно, брат, — проговорил он, и щупальца тут же ослабили свою хватку и начали втягиваться обратно мне в грудь. — Успокойся. Все будет хорошо. Все будет…

Мы лежали посреди площади, аккурат между шеренгой чиновников и свитой короля. Вокруг по периметру — парадно сверкающая стража. За огороженной оцеплением серединой бурлило человеческое море.

А на мостовой в свете факелов лежал распластавшийся бог разрушения Шива, в помятой кастрюле на голове и уже без бус. Приглушенно постанывая, он грязно, виртуозно ругался. Прямо не индуистский бог, а русский интеллигент-филолог.

Ощущая спиной каждый камень, я валялся рядом. Мои сапоги красовались на его расстелившейся по каменьям парчовой недоюбке, а сверху, нежно меня приобнимая, лежал, раскинувшись звездочкой, голый Оракул.

Класс!

А потом вокруг стало так тихо, что даже икнуть было страшно.

На нас смотрели все. Мужчины, женщины, боги. Старики и дети. И Стефания тоже смотрела, изумленно вытянув шею и округлив глаза. Гермес беззвучно ржал, вытирая слезы.

И тут в тишине прозвенел счастливый голосок моей кошки

— Это же наш Данечка! Даня вернулся!..

— Как будто это мог быть кто-то другой, — фыркнул Азра с насмешливой улыбкой

— И будет легенды народ наш слагать, как парень один всех заставил посрать, — почти пропел Та’ки, поднимаясь на задние лапы.

— И он не устанет меня удивлять, — не удержавшись от улыбки, в тон ему проговорил Альба, глядя на мое распластанное тело.

Вот жеж блин!..

— Предлагаю сделать вид, что мы его не знаем, — услышал я заговорщицкий шепот Бобра.

Ах ты ж зубастая с-сука!

— Слезь с меня, — просипел я Оракулу.

— Не слезу, — прошептал тот.

— Я сказал, слезь немедленно!

— Но я же голый, — жалобно проговорил тот.

— Да сползай ты, хуже все равно уже не будет! — зашипел я, сталкивая его, наконец, в сторону.

Прикрыв причинное место, он отполз от нас бочком, скрючившись под многочисленными взглядами, как звонарь из Нотр-Дама.

Кто-то из стражников услужливо набросил на него плащ.

Честное слово, лучше бы я помер на исторической родине…

Интересно, если прикинуться мертвым, это поможет?

Тут кто-то решительным шагом подошел ко мне и тронул за плечо.

— Живой? — услышал я голос Диса.

— Кажется, — проговорил я. — Но не уверен, что при нынешних обстоятельствах это повод радоваться.

— Да вот еще, — фыркнул он, и, схватив меня за руку, помог подняться на ноги.

И, обернувшись к толпе, громко и звучно крикнул:

— Поприветствуйте друга его величества и спасителя нового патрона вашего города, великого Сета! Носитель самой разрушительной и непокорной энергии из всех возможных, господин Даниил! — крикнул он в толпу, указав рукой на меня.

— Ура… — неуверенно и вполголоса затянул кто-то глубоко в толпе.

— Еще бы, — проговорил Шива, с трудом поднимаясь на ноги следом за мной. — Ведь это вовсе не энергия, а Вишну знает кто сидит в нем! — сверкнул он в мою сторону глазами.

— Не уверен, что Вишну это знает, — проговорил в ответ Оракул, покосившись на меня.

— А ты вообще кто такой, что дерзаешь говорить со мной⁈ — вспылил раздосадованный бог, схватив щуплого человечка за воротник.

Оракул уставился на Шиву белыми глазами.

— Руки. Убери. Сейчас, — потребовал он.

Индуистский бог от изумления даже побледнел, отчего его кожа снова стала сияюще-голубой. Рука, только что душившая дерзкого голыша, ослабла.

— Ты?..

— Тс-сс! — покосившись на толпу, прошипел Оракул. — Даже не смей называть мое имя!..

— А где же сам наш великий защитник и покровитель? — громко спросил один из чиновников, маленький масляный человечек с белым париком вместо настоящих локонов. — Мы все с нетерпением ждем его появления.

И в этот момент, как по волшебству, в город въехали всадники, блин, нового апокалипсиса: Янус, Деметра с Лёхой под мышкой, Фемида и пыхтящий сигарой барон.

Следом за ними показалась телега, на которой сидела Фортуна. И в руках у нее был не один, а целых два орущих свертка.

Всадников узнали все.

Буквально за минуту все внимание горожан, только что направленное на короля и его спутников, переключилось на новых гостей. Приветственные возгласы прозвучали сначала несмело, а потом все громче и громче. Некоторые женщины так расчувствовались, что даже заплакали.