Череп выскользнул из ее лапок и скатился промеж колен в траву. Старушонка поспешно, с чисто женской стыдливостью покрыла свою ушастую голову платочком и завязала узлом.

— Данюшка — батюшка, ты ли? — надрывно воскликнула она, проворно соскочив с пенька.

Я аж поперхнулся от неожиданности.

Батюшка? Это что еще за хрень⁈

Хотя, если учесть, что я — ее создатель…

— Типа того, — ответил я, выбираясь на полянку. — Ну ты тут устроила…

— Ты токмо ничо дурного не подумай, я не душегубница какая! — затараторила Арина Родионовна, хлопая на меня своими кошачьими глазами. — Это я по лесу, милок, по лесу всех сгинувших собираю, недолюбленных баюкаю… — тут она снова всплеснула руками и воскликнула: — Лёшенька! А он-то где, свет мой ясный?

— В городе твой Лёшенька, живой и здоровый!.. — тут я сообразил, что какое-то не то определение выбрал для мертвого некроманта и поспешно добавил: — Ну… в смысле, целый…

— Как целый? — искренне ужаснулась старушонка.

Кажется, я опять не то определение подобрал, для черепа-то.

— Короче, в том же виде и комплектации, как ты его видела в последний раз, — нашелся я.

— Слава всем боженькам, — охнула Арина Родионовна. — А то я уж так об нем тревожилась! Еще б хоть разочек к груди его прижать, дитятко мое ненаглядное!

— Так пойдем, — улыбнулся я. — Я ведь за тобой специально пришел. Только всех твоих приемышей… — обвел я взглядом ее коллекцию Йориков, заболиво разложенную на траве. — чур, оставляем здесь.

Но бабуся была так счастлива, что даже не обратила никакого внимания на эту мою фразу. Она была готова прямо сейчас мчаться хоть на край света к своему подопечному, которому без остатка было отдано ее сердце.

Сердце, созданное мной.

И наполненное этой привязанностью по моей же прихоти.

Я с улыбкой вздохнул. Что ж, я, в некотором смысле, тоже немножечко бог. Только очень молодой и глупый. Я ведь бросил ее не по злобе, а просто по легкомыслию.

Просто не посчитал нужным взять ее под свою опеку. Она ведь не человек. А так, сделанное на скорую руку и не самое удачное созданье.

Наверное, примерно также думают о людях некоторые боги…

Ветер стал еще резче, и мы поспешили на тропу, чтобы не заблудиться во время дождя. К счастью, когда первые тяжелые капли посыпались с неба, мы уже были на полпути к проезжей дороге.

А потом вдруг моя Родионовна замерла и ощерилась, выставив страшные клыки наружу.

Я замедлил шаг и, вглядываясь в черные пятна впереди, насторожился.

Быстрая черная тень, прошелестев плащом, скользнула мне за спину. Еще одна вынырнула из-под кустов мне наперерез.

Я рывком выхватил меч из ножен.

— Держись ко мне ближе! — приказал я старушонке, и та послушно юркнула мне за спину, продолжая щериться в темноту.

— И кто же это у нас тут такой прыткий? — услышал я насмешливый мужской голос со спины.

— Решил чужую добычу забрать? — подхватил второй — тот, что преградил мне дорогу. Он сделал размашистый жест в воздухе, и над его головой возник бледно-желтый конструкт, тут же превратившийся в огромный масляный фонарь, висящий в воздухе.

Теперь я мог как следует разглядеть своих противников. Вернее, их плащи и надвинутые низко на глаза широкополые шляпы.

Дождь зашумел, застучал по листве и лопухам, забарабанил по шляпам. Тонкие струйки холодной воды заструились у меня по лицу.

И тут слева из-за толстого ствола липы ко мне вышел третий участник облавы.

— Однако, — насмешливо сказал он. — Как бы ни было трудно в это поверить, она и правда существует. И действительно страшна, как смертный грех! Что ты собираешься делать с ней, парень? Или, может, ты один из тех, кто поклоняется этой твари?

По-хорошему мне бы стоило сказать им сейчас что-то умиротворяющее. Типа ребята, давайте жить дружно или что-то в этом роде. И, может быть, у меня бы получилось. Чем черт не шутит.

Вот только меня просто распирало от желания нарваться еще сильней! Когда нужно поставить мозги на место и выплеснуть гнев, что может быть лучше хорошей драки?

Я почувствовал, как на губах начинает расползаться злая и при этом довольная усмешка.

— Вы даже не представляете, насколько неудачный момент выбрали, чтобы вставать мне поперек дороги, — проговорил я.

— Да ну? — рассмеялся охотник, оказавшийся впереди. — И что же ты сделаешь? От тебя же версту пустотой несет. Энергия, брат, это не член — от одного только желания больше не становится. А вот я одним ударом могу тебе запросто руку отрубить — ту самую, в которой ты свой бесполезный меч держишь.

— Эй, давай все-таки по-человечески, — с шутливым укором сказал своему товарищу тот мужик, что подошел с левой стороны. — Короче, давай так, парень, — заговорил он, сдвинув шляпу назад, отчего я смог увидеть уже знакомое лицо молодого охотника. — Ты отдашь нам тварь, и мы отпустим тебя на все четыре стороны. Идет?

— Нет, не идет, — широко улыбаясь злорадной улыбкой, сказал я. — Это вы прямо сейчас идете отсюда в жопу, и тогда, может быть, останетесь целы. Как вам такой расклад?

Вместо ответа охотник, что стоял прямо передо мной, бросился на меня. Из-под плаща, сверкнув в сиянии призрачного фонаря, выскользнул длинный клинок.

Я с молниеносной скоростью, которой научил меня Та’ки, ускользнул от удара в сторону и усилием всадил меч ему в бедро.

Получай!

Все мое тело будто зазвенело от напряжения. Мышцы и связки стали горячими.

Чего там у меня нет? Энергии?

Подумаешь, мне не впервой.

Раненый охотник взвыл, падая в траву на одно колено.

Двое других с гортанным рычанием бросились на нас с Родионовной. Она отпрыгнула в сторону от меча, лязгнула зубами.

— Иди к городу и подожди меня на развилке! — крикнул я, прикрывая ее от очередного выпада. Клинки с лязгом ударились друг об друга, приятной тяжестью отдавая в плечо.

Старушонка ломанулась через кусты вперед, а я вошел в раж и, закусив удила, бросился в бой.

Увернувшись от меча молодого, я поймал второго в клинч и пинком отшвырнул в кусты. Грязный сапог с подкованным каблуком — тоже ничего себе магия, если умеешь пользоваться!

Ощутив опасность затылком, я тут же пригнулся. Засветившийся от энергии меч противника просвистел над головой, разрезая потоки хлынувшего дождя.

Вот и иллюминацию подвезли.

Развернувшись, я проскользил по мокрой траве и со всей силы рубанул мужика по плечу, потом резко ушел вниз и острием прошил голенище его сапога.

Кровь хлынула из плеча, смешиваясь с водой. Раненый вскрикнул, но все еще пытался удержать оружие в дрогнувшей руке.

— Эй, ладно, ладно! — поспешил крикнуть их третий, вылезая из кустов, куда я только что его отбросил. — Давай на этом остановимся? Мы ошиблись!..

Остановимся? Вот так просто?

Я медленно опустил меч.

Мне не было нужды их убивать. Но все-таки я рассчитывал на что-то более захватывающее и интересное.

Разочарованно сплюнув в сторону, я вытер рукавом глаза — бесполезное, конечно, дело под дождем. Но уж очень раздражает.

Окинув взглядом своих противников.

Да уж, похоже, здесь и правда ловить больше нечего.

— Хрен с вами, — проговорил я, убирая меч в ножны.

Развернулся и пошел прочь, пристально вслушиваясь в каждый шорох у себя за спиной.

Но никто за мной не последовал.

Подхватив по пути Родионовну, мы вышли на дорогу и направились в сторону светящегося впереди города. Ливень не прекращался. Я был весь мокрый с головы до ног, в сапогах чавкала вода, под ногами хлюпала жижа. Брови чесались от запутавшихся капель, с волос за шиворот текли ручьи.

Мое созданье послушно шлепало позади меня, шепеляво перебирая русско-народную брань. От мокрой шерсти запахло псиной.

Тоска, блин.

Дождь начал стихать только когда мы уже почти добрались до города.

И тогда же я услышал приближающийся конский топот за спиной.

Нас нагонял всадник на породистой легкой лошади.

Или, вернее, всадница.