— Получается, или тигр увидит охотника, или охотник — хвост тигра?

— Да. Понимаешь, к чему виду?

— Понимаю, — невесело ответил Соля. — Только тигр только и ждёт нас, а мы и понятия не имеем, где он. Похоже на засаду.

— Засада — это когда знают, как ты пойдёшь.

— Им ничего не мешает расположить по человеку на крышах и ждать, слушать. Я бы сделал так на месте Стекла, — после паузы сказал Соля. — И не сравнивай с первым поколением. Там в состоянии войны отряды находились почти постоянно.

— И не пытаюсь, — вздохнул Лысый. — Они, с другой стороны, не могут знать, что мы идём искать их. Тем более, им нужно на что-то жить, что-то есть.

— Думаешь, у них нет жира на подобный случай? — серьёзно спросил Соля. — Уж день-то они могут потерпеть. И нам следовало. А я говорил — меня не слушали.

— Кому ты это говорил? — смутился Лысый.

— Купцу и парням Бобра. Они, вроде, согласились.

Лысый затих. В это время из лагеря выходила вторая группа.

— Не геройствуйте, — на прощание сказал Лодочник второй развед-группе.

— Как скажешь, Пётр, — обернулся Художник и улыбчиво ответил "жигульскому".

Несмотря на то, что "стеклянные" занимали один район всего города, поиски обещали быть опасными и трудными. Конечно, боевого опыта у Стекла было поменьше, но они были на своей земле. Это понимали и брали в расчёт все.

Говорила тройка обо всём подряд, действительно важных на данный момент вещах. Хотя, для Купца и Лотка тот трёп был действительно важен, ведь одни скупщики сменяли других и знать ситуацию на базаре было действительно необходимо. Наверное, в равной степени, как и знать об отношениях "московских" к новым дельцам или последние новости из эпопеи взаимоотношений военных с народной дружиной.

Художник иногда вставлял свои "пять копеек", но ничего дельного в разговор внести не мог — слишком несведущ он был в подобных делах, но поговорить любил.

К Лодочнику подошёл Писарь и уставился в город.

— Думаешь, можем на засаду нарваться, Пётр? — через несколько секунд спросил Писарь, полный серьёзности и, казалось, нерешительности.

— Конечно. А знаешь, что ещё можете? Найти золото гномов в котелке, — так же серьёзно ответил Лодочник, сделав между предложениями паузу для драмы.

— Да ну тебя, — Писарь до сих пор был серьёзен.

— Что с тобой? Ты насчёт "стеклянных" всё это время не затыкался, что, мол, подай их тебе на блюде. С Солей, вон, спелись в первый день, как метку нашли. Вас только послушай — уже можно за решётку закрывать. Теперь-то что изменилось?

— До этого я знал, где их искать и чего ожидать.

— А-а-а, — протяжно простонал Пётр, — понятно. Отвык ты, Писарь, от города. Я, конечно, особо никогда в город и не ходил, но много слышал...

Тут Писарь открыл рот и издал звук, будто хотел что-то сказать, но осёкся. Пётр вопросительно глянул на него.

— Ну? Что слышал? — равнодушно спросил он.

— Что когда нужно было — сталкер брал оружие в руки и шёл в город, не важно, против кого. Так и грабили и ТЦ, и магазины.

— Людей было больше. В группе, вроде и не страшно вовсе.

— Ты ещё скажи, что завязать хочешь, — с неверием сказал Лодочник.

— Может, после какого-нибудь крупного куша, — Писарь пожал плечами и осторожно предположил.

— Ты не завяжешь. Даже скопив золота со свой вес, останешься здесь. Или уедешь, а через месяц прибежишь обратно. Не из-за золота, а из-за адреналина. Ты — настоящий наркоман, — серьёзно объяснил Пётр, поглядывая в бинокль. — Тебя только в город пусти и покажи, в каком направлении стрелять — забудешь, кто ты такой.

— Ты вообще в городе не был? — через пару секунд молчания, перевёл тему Писарь.

— Два раза.

— Убивал?

— А?

— Убивал, говорю?

— Нет, — коротко отрезал старик, выдержав небольшую паузу.

— Ты же не понаслышке об этом знаешь? — Виктор едва прищурившись, посмотрел на Лодочника.

— Говорю же, рассказывали, — повысил тон тот. Писарь покивал.

— Я бы на месте Стекла пошёл к Кипо бы, — снова перевёл тему Писарь.

— Ну и дурак. Стеклу нечего предложить Толе. Свою землю? — Пётр закрыл глаза и покачал головой. — Только если он по-тихому зайдёт на его территорию, есть шанс, что Кипо не заметит.

— А как ему по-твоему заметить? Его отряд ходит только в депо, один маршрут. По большому счёту, выглядят как лёгкая мишень для Володи.

— Шило в мешке не утаишь, — вздохнул Лодочник. Подходил черёд выходить из лагеря Писарю с Рыжим. — Тебе собираться пора. Только, когда вернёшься, не забывай разговор. Да и свои ощущения запомни. Тебя-то дома, твои ждут.

— И раньше ждали. Только никогда страшно не было, — практически признался Писарь, оглядывая город.

— Под пулями не страшно — страшно потом, когда до тебя доходить начинает.

Писарь развернулся и пошёл к лагерю, где и сидел Рыжий. Он невольно вспомнил рогатого чёрта и тот странный дом. Объяснение страху, который он считал почти необоснованным, появлялось само собой. Как ни жутко это было признавать, но Писарь начинал сходить с ума.

— Рыжий, чего расселся? — сматерился Писарь, прикрикнув на Васю. Тот перекинулся последней парой слов с Жигулём и подскочил на ноги. Он был уже экипирован и готов к вылазке.

— Я вставил батарейку в часы. Ещё 3 минуты, я слежу.

— Следит он, блин, — снова выругался матом Виктор, осматривая парня с ног до головы. Страх и тревожность прошла сама собой, её вытеснил сиюминутная злость. — Рюкзак проверь лучше. Фильтры взял? Краску?

— А краска-то зачем? — удивился Рыжий.

— Пусть знают, чья земля.

— Никто краску не брал, Писарь, — вклинился Жигуль.

— А то опытные сталкеры не поймут, что дом обнесённый, да? — не успокаивался Писарь, заглядывая в глаза Жигулю.

— У них человека 3-4 из "опытных", остальные зеленее, чем я, — перебил их Рыжий.

— Пусть знают, что мы идём. Виноватого кровь — вода, — выругался Писарь с сплюнул. Рыжий смутился, не поняв смысла его слов и покосился на Жигуля и Бобра, сидящего немного дальше.

— Ладно. Хочешь — бери, отговаривать не буду. Осторожнее только, — неторопливо проговорил Жигуль и отвернулся к Бобру, продолжив какой-то из прошлых разговоров. Писарь же перевёл глаза на Рыжего и тот, словив на себе тяжёлый взгляд, пошёл к палатке. Чуть позже, он вынес два баллончика и передал тот, что полегче, Писарю. Рыжий полагал, что полупустой баллон звучит в сумке громче и, если что, с большей вероятностью выдаст владельца. Виктору было всё равно. Эмоции отступали, оставляя власть над головой разуму. Тревожность возвращалась, но Писарь, дай ему второй шанс, всё равно настоял бы на использовании в вылазке краски.

Художник из всей тройки шёл впереди. Изредка кроме удивлённых и, зачастую, наигранных возгласов и смешков, до него доносились фрагменты разговора, которые в отрыве от контекста мало что значили. Даже если бы он слышал всё, дело до разговора Лотка и Купца ему не было — он разглядывал ближайшие здания, до которых им оставалось идти минут 20.

Они шли по открытой земле, заваленной всяким хламом и неорганическим мусором. Художник довольно часто предупреждал идущих позади него спутниках о каких-нибудь незаметных врытых в землю железках.

— А ты что? — громче спросил Купец, явно обращаясь к Художнику.

— Ты мне? — обернулся Вова и, когда услышал утвердительный ответ, переспросил: — Что?

— А ты что? — громче и членораздельнее повторил Купец.

— Что: "Я что"? Говори нормально!

— Что бы ты на месте Стекла делал?

— В плане?

— Ну, сейчас, допустим.

— Взял бы тройку автоматчиков и посадил бы их в те здания, — он кивнул вперёд. — Мы тут как прыщ на коленке.

— Их бы заметили "жигульские", — вклинился Лоток, — здания хорошо просматриваются.

— Если не вылазить — не заметили бы, — буркнул Художник.