— Нет. А, да. Там схороним?

— На фоне местных событий — уже не знаю, — сматерился Радист. — Езжай туда, там и решим.

На какое-то время все затихли.

— Как улов? — Радист знал, что если он не начнёт новый разговор, его начнёт Купец. Давать напарнику выбирать острую тему он не хотел.

— Нормально, — спокойно ответил Лысый, — есть и золото, и деньги. Даже хавку нашли.

— А листового чая не было? — спросил Купец, уже разогнавшись по дороге к схрону.

— Пакетный только. И кофе.

— Опять для варки? — с усмешкой переспросил Радист.

— Не, на этот раз для чашки, — встрял Рыжий. Голос был грустным, почти апатичным

— Да это одно и то же, — сматерился Лысый, — он не растворится в воде, осадок всё равно останется. Просто быстрее оседает.

— Кстати, Рыжий, по ходу дела, на Володю охоту объявим, — в своеобразном виде донёс последние новости Купец.

— Не слушай его, — спокойно парировал Радист, — Жигуль завтра поедет говорить с "московскими", но скорее всего, всё рассосётся.

— Хорошо бы, если так, — хмыкнул Лысый.

Рыжий по привычке глянул на свои часы, затем, нахмурившись и вспомнив, что они сели, обратился к напарнику, сидящему напротив.

— Сколько времени, Лысый?

— Четыре. Сегодня мы рано, ха, — он двумя пальцами засучил рукав, чтобы сказать время.

По пути Лысый связался с Жигулём и вкратце пересказал, что произошло, делая собственные замечания по ситуации. Пересказал он не всё, далеко не всё, что хотел, на это было две причины: ненадёжность связи и нежелание перекрикивать мотор автомобиля, стараясь сохранить чёткость речи.

До места схрона добрались достаточно быстро. Как только машина остановилась, Рыжий первый вышел из машины и сел на ближайшую лавочку.

— А ты бледный, — заметил Олег, сев рядом с Васей. Напарник не реагировал. — Укачало? — конечно, он знал ответ. Можно сказать, что этот вопрос заменял вопрос о самочувствии.

— Из-за Герасима, — коротко ответил Рыжий и снял противогаз. Судорогой свело тело, а голова подалась вперёд. Он предусмотрительно убрал противогаз на скамейку, а сам склонился над мусорным ведром, стоящим рядом.

Когда Радист с Купцом спрятали оружие и вернулись к машине, Рыжий уже был в противогазе и стоял рядом с машиной.

— Как ты? — на ходу справился о самочувствии Рыжего Купец. Конечно, они оба слышали, как вырвало парня.

— Пойдёт, — он покивал и сел в машину.

Уже в салоне Олег похлопал Рыжего по плечу.

— Ну что, какой он на вкус?

— Кто?

— Воздух.

— Кислый.

— Насыщенный денёк, а? Ха, — продолжал Соля. Из его слушателей остался лишь Лодочник, который сидел напротив него с какой-то художественной книгой. — Давненько такого не было. Ну ничего, нашим только встряска. Не повредит.

— Откуда ты знаешь? — монотонно спросил Пётр, не отрываясь от чтива. — Может, Рыжий с ума сойдёт от стресса?

— Да я и не знаю, — пожал плечами молодой. — Просто предположил.

— Так и не говори тогда. Больше слушай. Делай, что говорят и когда говорят. Писарь, вон, терпеть уже тебя не может, неужели не видешь? Жигуля тоже доведёшь скоро, — он убрал книгу от глаз и смерил взглядом Солю. — Тебе уже было сказано не болтать, — не услышав ответа, он вернулся к чтению.

Соля подждал губы и, посмотрев себе под ноги, поднялся, потянулся и пошёл к посту, на котором стоял Писарь. Он молча встал рядом, рассматривая дорогу между домов, ожидая появление очертаний машины в поле видимости. Витя в этот момент курил. Пепел упал с его сигареты прямо на складку куртки, но ему было всё равно. Не докурив сантиметр до фильтра, он плюнул на окурок, бросил его вниз по холму и удалился к лагерю, где в центре, вместо костра, была приспособлена зарытая в землю газовая плитка с баллончиком, подключённым сбоку. Ужин уже грелся, хотя преждевременно.

Жигуль был сам не свой и с самой стрельбы засел в своей палатке. Его без сомнений ждал серьёзный разговор с Кипарисом и, возможно, с Володей Стеклом.

— Писарь, — развернулся Соля и окликнул уходящего товарища.

— Что?

— Не хочешь выпить?

— Нет. На посту не пью.

А вот Соля хотел. И хотел давно, уже с обеда. Виктор перемешал ужин, сытную кашу с мясом, и, осмотрев конструкцию, на котором висел котелок, ушёл обратно, к Соле, поднял бинокль и уставился на дорогу.

— Как думаешь, "московские" знают?

— О чём?

— Ну, о группах зелёных, ты же слышал отчёт Лысого.

— По-любому знают, — Писарь не отвлекался от дороги. Окрестности за него оглядывал Соля, так удачно подошедший.

— Почему не делают ничего?

— А Кипарис жадный потому что, — с облегчением и усмешкой сказал Витя, — алчный, имею ввиду, — он глянул на Солю. — Он без выгоды и не почешется. Вот когда прижмёт, тогда будет шевелиться, когда жаренный птиц клюнет.

— Разве не в его интересах порядок поддерживать?

— Ты не знаешь его интересов, и я не знаю. Никто не знает. Может, он с военными сдружился и теперь против нас играет? А может, хочет нам кислород перекрыть, вот и не делает ничего.

Соля покивал и сдержался от уточняющих вопросов — знал, что ответ будет: "Я-то откуда знаю", — с другой стороны, он ждал встречного вопроса от Писаря. Его не последовало.

— Вертушки давно не было, — заметил Соля.

— Расслабься. Если бы планировался рейд, мы бы знали.

— Как с группами зелёных, да?

— Не каркай, — сморщился Писарь, не отводя взглядя от бинокля. — Одно дело, дать зелени делать первые шаги и совершать самостоятельные ошибки, а другое — херить свой источник дохода. Думаешь, на базаре из воздуха всё появится, если нас не будет?

— Ну ничего. Жигуль с Бобром поговорят с Кипарисом и их всех пересажают. И волки сыты, и овцы целы.

— Слушай, — Писарь развернулся и опустил бинокль. — Шёл бы отсюда, а? Надоел уже, — тщательно выговаривая каждое слово, продиктовал Писарь, глядя Соле прямо в глаза. Тот послушался и удалился к котелку.

Автомобиль Купца Писарь разглядел сразу и тут же оповестил об этом остальных. Никому из присутствующих не было до сталкеров, возращающихся из города, особого дела. Лодочник лишь покивал головой, продолжая чтение, Соля не обернулся, продолжая гипнотизировать еду и, наверное, мечтая о "стакане", а Жигуль так и не показался из палатки.

Писарю ничего не оставалось, как вернутся на пост. Через минуту или две он услышал шуршание ткани. Из палатки вышел Жигуль, размялся и пошёл к пригорку.

— Значит, ещё успеем на базар сегодня, — сказал спокойным, тихим голосом Жигуль, когда уже подошёл к Вите.

— Всё-таки сегодня? Не дашь отдых парням? — снова приложился к биноклю Писарь и осмотрел дома, которые оставила позади себя тёмная девятка.

— На том свете отдохнём, — прошипел Жигуль и обернулся на Солю, разглядывающего свой нож. — За Солей приглядывай.

— Болтает по рации много, — Писарь выругался.

— За Рыжим тоже посмотри.

— Думаешь, ты надолго на базар?

— На день, скорее всего. Может, больше, может, меньше. Посмотрим. В любом случае, на удачу еду, ни с чем, считай.

— А насчёт зелёных, это беспредел. Кипарис при любом раскладе в пролёте. Володя Стекло по-любому в этом замешан. Думаешь, случайно, что вчера он набрал новых ребят, а сегодня мы должны гоняться за зеленью по своей территории?

— Случайно или нет — не знаю, — сматерился Жигуль. — Там видно будет. Как только Купец проморгал?

— Не думаю, что он интересовался делами зелени или одиночек. Кто же знал?

Жигуль отмахнулся.

— Пойдём сядем, нечего их гипнотизировать бестолку, — он кивнул на машину.

Увидев командира с Писарем, Соля оживился и тут же подвинулся на бревне, уступая место. Начался бессмысленный трёп о погоде и курса рубля к золоту. Дальше разговор плавно перешёл к отношению золота к добру, найденному в городе. Следующей темой, ожидаемо, стали территории и посягательства на них со стороны одиночек, новосозданных зелёных групп и неизвестных, оставивших метку.