Она улыбалась.

Просто стояла рядом с сидящим на земле парнем, смотрела своими огромными глазами и улыбалась.

Он отвернулся. Убежденный в том, что мужские слезы не должен видеть никто, воспитанный быть сильным, он не мог переносить жалость и брезгливость в глазах других.

Но она не была похожа на других.

Усмехнувшись, сделала два шага вправо и снова стала напротив парня. Присела, расправив юбку, и заглянула в глаза. Затем помолчала немного, рассматривая красные от лопнувших сосудов мужские глаза, забавно двигая своим носом с мелкими вкраплениями веснушек, и снова улыбнулась.

Острый уголок сложенного вчетверо листа белой бумаги больно кольнул подушечку пальца.

Альба перевернула лист, согнула, провела по сгибу пальцем. Снова перевернула, сложила.

Ее движения были четкими, выверенными, годами доведенными до совершенства. Еще несколько секунд – и на ладошку опустился маленький бумажный журавлик.

Внизу на кухне послышались шаги, тихие слова утреннего разговора. Зашумел чайник, несколько раз открылась и вновь закрылась дверца холодильника. Было обычное утро понедельника.

Тетя Мэгги готовила завтрак. Альба усмехнулась – скорее всего, сегодня будут ее любимые блинчики. Кора их никогда не ела – мучное портит фигуру, – но все внимание в это время было направлено не на нее.

Альба вздохнула и устало опустила голову. Пружинка светлого локона с ярким малиновым кончиком упала на лицо. Альба сложила губы трубочкой, подула на него. Когда не помогло, подняла руку и заправила за ухо.

– Надеюсь, дружок, это ненадолго, – она посмотрела на журавлика, покрутила его в руках и спрятала в лежащую на кровати раскрытую сумку.

Оттянув на груди футболку и поправив измятое покрывало, она вышла из комнаты.

– Доброе утро, милая, – тетя Мэгги, услышав шаги, посмотрела на вошедшую на кухню Альбу, натянуто улыбнулась и нервно прокрутила в руках деревянную лопатку. Кивнула на стол. – Завтрак готов.

– Доброе, – ответная улыбка была искренней. Альба опустила на пол сумку и села на стул. – Не стоило вставать так рано. Мы с Корой могли позавтракать и в школе.

– Да, конечно. Но мне хотелось сделать первый день особенным.

Тетя снова улыбнулась и поставила на стол тарелку, доверху наполненную блинчиками. Альба проглотила грустный смешок.

– Нет, нет и нет. Мамулечка, я же говорила, что мучное в таком количестве вредно для организма.

Кора ворвалась на кухню, словно свежий бриз во время долгой засухи. Оставила один поцелуй на щеке у мамы, другой у сестры.

– Знаю, детка. И я тебя прекрасно слышала. В первый. И во второй. И даже в третий раз. Так что, – тетя Мэгги подхватила с рабочего стола тарелку и поставила ее перед Корой, – вот твой фруктовый салат.

Получив второй за утро поцелуй, пусть и воздушный на этот раз, Мэгги отодвинула свой стул и села за стол к девочкам. Сделала глоток кофе из большой кружки и рассмеялась, услышав возглас.

– О, боги. Я не хочу это видеть. Альба, не смей делать этого! Ты слышишь меня? Не смей.

– Что делать? – Альба округлила глаза и, глядя на сестру, невинно похлопала пышными ресницами. А потом медленно, будто ничего не понимая, наклонила над стопкой блинчиков носик соусника с кленовым сиропом внутри.

Кора закатила глаза, а Альба улыбнулась.

– Ты ведьма. И тебя сожгут на костре.

Первый кусочек блинчика раздразнил вкусовые рецепторы и впрыснул в кровь тонны дофамина, заставив глаза закрыться от удовольствия, а губы растянуться в улыбке.

– Надеюсь, это будет сегодня, – Альба проглотила блинчик и потянулась за следующим.

Кора отложила вилку.

– Все будет хорошо, – она с уверенностью заглянула сестре в глаза и, протянув руку, накрыла ее ладонь своей. – Мы в одном классе. Я всегда рядом. Просто помни об этом.

– Спасибо.

– Когда приедем, первым делом я схожу за твоим расписанием. А потом разберемся со всем остальным.

Альба подняла стакан с соком, улыбнулась и посмотрела на сестру.

– И да начнется новая жизнь.

– Али, – грудной мужской голос раздался у самого уха, – за-рин, – произнесенное по слогам слово было незнакомо.

– Что, простите?

Альба вскинула голову, рассматривая выросшего перед ней парня. Очень высокого – пришлось даже отступить на шаг, чтобы не выглядеть глупо, – с острыми скулами и широким подбородком. Его отросшие темные волосы падали на лоб небрежными прядями, а цепкий взгляд серых глаз прожигал ее лицо.

– Ализарин. Одна из красивейших красок, содержащаяся в корне марены, – парень повторил и посмотрел на разбросанные по плечам волосы. – Цвет твоих волос на кончиках ализаринового оттенка.

– Я думала, что они малиновые. Во всяком случае, такой цвет я задумывала перед походом к парикмахеру.

– Нет. Малиновый агрессивнее и не такой красивый, как ализарин.

– Довольно специфические познания, не находишь? Спецкурс по химии или, может быть, биологии? В обратном случае все вышесказанное звучит через чур самоуверенно.

– Я не говорю того, чего не знаю. И с твоей стороны слишком опрометчиво так разговаривать с незнакомцами. Это грубо.

Его прямолинейность обескуражила. Альба смутилась и прищурила глаза.

– Прости, ты… – хотела узнать его имя, но не удалось.

– Ты новенькая, – парень поправил шлейку рюкзака на плече и склонил к нему голову.

– А ты знаешь всех в этой школе, чтобы утверждать подобное?

Парень хмыкнул, чуть приподняв уголок губы.

– А вот теперь я точно уверен, что ты новенькая, – его взгляд пробежался от кончиков кучерявых волос до носов девичьих кроссовок. Альба ненавидела, когда без спросу влезали в ее личное пространство. Даже вот так, не касаясь.

– Почему?

Глубокий хриплый голос опустился до шепота, пробирающего до костей. Взгляд затягивал и пугал.

– Потому что все в этой школе знают, что со мной нельзя так разговаривать, пчелка.

Альба хмыкнула.

– Очередной мажорный бэдбой, – она разочарованно покачала головой. – Поверь, мне нет дела до того, кто ты и как с тобой разговаривают другие. Не трогай меня, и уж поверь, у меня нет никакого желания трогать тебя.

– О, пчелка, если решишься, под этой футболкой много интересного, – парень навис над Альбой и, не стесняясь, прожег ее взглядом.

Альба закатила глаза и зажала пальцами переносицу.

– Послушай, что тебе нужно? Стало скучно или, может быть, местные девушки отказываются снизойти до обожания тебя?

– А ты научилась дерзить… – он еще раз пробежался взглядом по затянутым в джинс ногам и спрятанной за закрытым пуловером груди. Усмехнулся.

– Всегда умела. Знаешь, это отличное средство для борьбы с такими, как ты.

– Правда? И такой, как я – это…

– Это… А, впрочем, у меня нет свободного времени, чтобы научить тебя обращаться с девушками. Уж прости, – Альба пожала плечами и развернулась.

Ее острого плеча коснулись горячие руки. Девушка вздрогнула и разозлилась. Одним резким движением парень развернул ее и склонился к лицу.

– Чтобы общаться со мной, тебе нужно будет научиться держать свой язык за зубами и понимать, где твое место, пчелка.

– И где же мое место? Позволь угадать: у твоих ног?

Они смотрели друг на друга, прожигая взглядами. Дышали раскаленным от эмоций воздухом. Альба приподнялась на носочки и почти коснулась мужского носа своим.

– Рискну разочаровать тебя – этого не будет, – она шепнула в губы, жестко сведённые в одну линию. Выбралась из темного омута глаз и, опустившись на всю ступню, развернулась. От резкого поворота ее волосы ударили по лицу парня.

– Ты не оставляешь мне выбора, пчелка, – слова прилетели ей в спину. – У тебя был шанс подружиться со мной, и ты его не использовала. Кстати, прощаю тебя в первый раз. Но мое прощение не безгранично.