— Эй! Я тебя помню! Это же ты сменил Кормака, да? — окликнул его я.

— Чего? Кто? Я? — повернулся второй.

— Ты, ты, — сказал я. — Сигурд и Хальвдан разрешили нам обшарить каждый уголок в этой сраной крепости, так что не обессудь.

Я подошёл к его постели, которую он старательно загораживал собственным телом, и отточенным движением старого взводника взорвал её, словно бы этот дан недостаточно хорошо отбил кантики.

Вместе с бельём и одеялом на пол полетел и Кровопийца.

Датчанин с раздвоенной бородой попытался сделать шаг ко мне, но Хальвдан и Торбьерн его остановили, а Гуннстейн подошёл и демонстративно положил руку на плечо вора. Я наклонился и бережно поднял свой меч.

— Я убил бы тебя на месте, если бы не обещал привести вора на суд Змееглазому, — сказал я. — Но я не обещал довести его в целости и сохранности.

— Нет! — воскликнул вор. — Это не я! Мне… Я… Мне подбросили!

Всхлипы этого несчастного я даже не слушал. Пусть даже он был всего лишь исполнителем, слепым орудием, но он согласился сделать грязное дело, бесчестное, и заслуживал наказания.

Я одним движением выхватил нож, самый обыкновенный, которым пару часов назад резал жареного поросёнка на пиру, и полоснул мерзавца по уху, оставляя его висеть на тонкой полоске кожи.

Вор даже не пытался защищаться, чувствуя за собой вину, просто взвыл и схватился за открытую рану.

— Далеко на юге за кражу отрубают руку, — сказал я, но договорить не успел, в казарму ворвался Убба с мечом наголо, а следом за ним и остальные братья.

— Где этот негодяй⁈ — прорычал Убба, и я машинально схватился за рукоять меча, но вместо того, чтобы напасть на меня, Убба зарубил вора одним размашистым движением.

Тёплая кровь плеснула мне в лицо, вор упал замертво. Убба, скривив лицо, вытер клинок об одежду мертвеца.

— Он опозорил меня, — процедил он. — Теперь никто не скажет, что Убба Рагнарсон привечает воров в своём хирде.

Мне хотелось бросить ему в лицо обвинение, весь этот цирк меня просто смешил. Но этого просто не поймут. Меч найден, вор наказан, Убба как бы не при делах. Ловко. Изящно. Поэтому я пересилил себя и улыбнулся, глядя Уббе в глаза.

— Именно так и надо поступать с ворами, — произнёс я.

— И с наглецами тоже, — сказал Убба.

— За это надо пойти и выпить, — сказал Сигурд.

— Без меня, — сказал я. — Мы уходим.

— Но там… — тихо попытался возразить Торбьерн, однако я его перебил.

— Уходим, — с нажимом сказал я. — Благодарю за угощение и славный пир.

В общем, расстались не самым лучшим образом.

Из оружейки забрали остальное своё добро, вышли во двор. Пришлось потратить ещё немного времени на то, чтобы собрать всю остальную команду, некоторых пришлось ещё и будить. Незаметно уже подкрадывались сумерки и утренний рассвет, в делах и хлопотах прошла вся ночь, и я дал себе зарок больше не посещать такие мероприятия. Во всяком случае, у Рагнарсонов.

Нужно было думать, что делать дальше. Оставаться здесь, в Йорвике, под носом у Уббы, было просто нельзя, он ясно дал понять, что думает по моему поводу. И даже если наша вражда будет просто тлеющей и вялотекущей, то это не значит, что этот мерзавец не попытается меня убить. Он убил собственного хирдманна, не моргнув и глазом, по сути, предал его. Что тут говорить о каком-то норвежском мелком хёвдинге.

Да и наши кошельки показывали дно, что тоже было недопустимо. Тем более сейчас, когда мы остановились в городе, где за всё нужно платить. А если вспомнить про медлительность Рагнарсонов да и в целом здешний темп жизни, то это может растянуться очень надолго. Мне всё же хотелось действовать побыстрее, хоть здесь так было не принято.

Я более-менее предвидел, как будут действовать и Рагнарсоны, и саксонские короли. Великая Армия будет сидеть в Йорвике, пока король Элла собирает войска по всей стране. Возможно, он даже объединится с королём Осбертом, чтобы изгнать язычников, оставив прежние разногласия позади. Внешний враг объединяет гораздо лучше, чем что-либо ещё.

А потом будет битва где-нибудь неподалёку от города. На стены Элла не полезет, а застать врасплох данов так же, как застали его, у него просто не выйдет. Тем более, что у Великой Армии тоже будет время для подготовки.

Вот только я теперь понимал, что не слишком-то хочу принимать в этом участие, тем более, в одном строю с Уббой. Надо действовать самостоятельно. А может, и вовсе оставить этот проклятый богами остров позади. В мире ещё полным-полно мест, где требуются храбрые и сильные воины.

Но я обещал своим людям богатую добычу взамен той, что нам пришлось выбросить, а слово надо держать. И чтобы эту самую добычу взять, надо ограбить либо королевский обоз, либо какой-нибудь монастырь или собор.

Значит, придётся оставаться здесь. Ну, по крайней мере, у меня появится время для экспериментов.

К рассвету мы добрались до таверны, в которой разместились накануне, и, к счастью, новых постояльцев за время нашего отсутствия не появилось. Так что я выставил охрану, просто на всякий случай, и завалился спать, не раздеваясь.

За обедом я решил всё-таки обсудить всё с командой, хоть большинство из них пока ещё ничего не соображало с похмелья. Я чувствовал, что не в праве принимать такие решения единолично, пусть даже меня избрали хёвдингом. Мы расположились в зале таверны, ни от кого не таясь, и я рассказал своим товарищам о том, что меня волнует. Надо прощупать настроения команды.

— Да уж, неловко получилось, — проворчал Гуннстейн. — И с данегельдом, и со всем остальным.

— Пошли они в Хель, — хмуро произнёс страдающий похмельем Кьяртан. — Мы и без них сами с усами.

— А мне всё-таки думается, что нельзя пока уходить, — сказал Кнут. — Ещё не кончилось ничего, что мы, будем с поля боя сбегать?

— Тоже так считаю, — поддержал его Хальвдан. — Рядом с Рагнарсонами побольше можно и славы, и богатства добыть. А сами по себе так и будем по нищим хуторам гроши собирать.

— Да я с ними больше в одном поле срать не сяду, — заявил Лейф.

— Это же только Убба, — сказал Олаф. — Остальные не при чём.

— Вот с ним и не сяду, — сказал Лейф.

Простая пища городской таверны была не в пример скромнее вчерашнего угощения на пиру, но почему-то казалась вкуснее и лучше. Видимо, всё дело в компании. С кем ты ешь эту пищу. Пусть не все из них были мне симпатичны, и не с каждым я готов был советоваться и общаться, но мы проливали кровь вместе, и это делало нас ближе, чем просто земляков и родичей.

И лучше я буду есть с ними простую кашу из деревянной посуды, чем вкушать изысканные яства на золоте, но с теми, кто желает мне зла.

— У нас есть два варианта, — сказал я. — Либо мы уходим сейчас и попытаем счастья где-то в другом месте. Либо мы дожидаемся Эллу вместе с армией, даём ему по рогам и уходим чуть позже.

— На севере хватает конунгов, за которыми не зазорно пойти, — сказал Гуннстейн. — И более щедрых тоже.

— А дадим ли мы по рогам этому Элле? — спросил Вестгейр.

— Дадим. Даже если он поднимет всю Нортумбрию, — сказал Кнут. — Мы сильнее.

— Но войск у него больше, — сказал Вестгейр.

— В его войске сплошь крестьяне и рыбаки, фирд, — сказал я. — А среди нас только воины. У Эллы нет ни единого шанса.

— Тогда я бы дождался, — сказал Вестгейр. — Неизвестно, как ещё жизнь повернётся.

— Да, лучше подождать, — сказал Асмунд. — Здесь, в городе, всяко лучше, чем снова прозябать на корабле или кормить комаров на болоте.

— Убба нас не простит, — сказал Хальвдан. — Но я бы дождался саксов. Мой топор жаждет крови.

— Проголосуем, или всё и так уже понятно? — спросил я.

Обошлись без голосования. В конце концов, нельзя пропускать битву из-за такой мелочи, как вражда с одним из сыновей великого конунга.

Как я и ожидал, Великая Армия Язычников засела в Йорвике, занимаясь, в основном, ремонтом городских укреплений и подготовкой к грядущему сражению. Иногда из города выходили конные патрули, порой заходя на земли других олдерменов, враждебных нам, на север и северо-запад.