Я не собирался, как идиот, бежать в зал и бросаться обвинениями в адрес Уббы Рагнарсона. В конце концов, жить мне ещё не надоело. Но выяснить судьбу Кровопийцы я просто обязан.

— Меч пропал, — сказал я.

— Как пропал? Куда? — всполошился часовой. — Что за меч?

— Красная рукоять, плоская гарда с серебром, простые ножны в коричневой коже, — описал я. — Вон в том углу стоял.

— Не помню такого, — сказал часовой.

— Спроси Кормака, он принимал на хранение, — сказал я.

— Попробуй его сейчас добудись, он родную мать спьяну не узнает, не то что какой-то там меч, — буркнул часовой.

— Не «какой-то там» меч, а мой меч. Кровопийца, — сказал я.

— Ты, может, сам его взял и куда-то унёс, откуда мне знать? — набычился часовой.

Я рассмеялся. Наглости ему не занимать.

— Ты тут для чего поставлен, боец? Твоя обязанность, знать, что происходит во вверенном тебе помещении, — сказал я, вспоминая как принимали оружейку по описи, когда хотели напрячь предыдущий наряд. — Или ты хочешь меня обвинить?

Часовой замялся и проворчал что-то невнятное. Обострять конфликт он явно не желал.

— Найдётся твой меч, — сказал он. — Чай, не иголка, в рукаве не спрячешь. Зайди лучше ещё раз посмотри.

Я зашёл и посмотрел. Кровопийцы не было ни в том углу, где я его поставил, ни где-либо ещё, зато остальное моё оружие, сакс и топор, лежало на своих местах. Я даже немного порылся в грудах оружия, пытаясь взглядом отыскать знакомую сверкающую рукоять, но тщетно. Мечу приделали ноги. И я знал наверняка, кто именно.

— Ладно, — вздохнул я. — Убба, говоришь, караул менял? Спрошу у него.

Пирушка ещё не кончилась, но уже подходила к своей кульминации. Некоторые, самые слабые, уже успели напиться и уснуть, на столах остались, в основном, объедки и пустые кружки, откуда-то доносились ритмичные женские вздохи, перебивая даже ритмичную застольную песню, которую хором горланили оставшиеся на ногах.

Я глянул в сторону возвышения, на котором стоял стол Рагнарсонов. Там остались только Хальвдан и Сигурд, мутными осоловелыми глазами глядя на происходящее в зале. Сигурд ещё и подпевал песне, стукая кружкой по столу. Ни Ивара, ни Уббы поблизости видно не было. Это несколько рушило мой план.

Пришлось немного постоять в стороне, дожидаясь, когда кончится песня, но пирующие, кажется сочиняли куплеты на ходу, отчего она казалась бесконечной. А ведь куплеты ещё и повторялись. В общем, ждать пришлось минут двадцать, прежде, чем песня закончилась и весь хор вдруг разразился аплодисментами и хохотом. Настало время прервать их веселье.

Я решительно вышел вперёд, к столу Рагнарсонов и дождался, пока мутный взгляд Хальвдана остановится на мне.

— Друзья! Мне жаль прерывать весёлый пир, но у меня скорбная весть! — громко произнёс я. — Среди нас — вор!

Повисла тишина, и я буквально кожей почувствовал, как взгляды всех присутствующих соединились на мне, будто лазерные прицелы.

— Чего? — протянул Сигурд. — Объяснись!

— Мой меч! Он пропал из оружейной комнаты! — объявил я.

Норманны возмущённо загудели, кража оружия — серьёзное преступление. Тем более, на пиру, когда все добровольно оставляют его у входа. Это мощный удар по репутации хозяев, ведь это значит, что они не смогли обеспечить безопасность и сохранность имущества гостей.

— Ты хочешь кого-то обвинить в краже? — спросил Хальвдан.

— Нет, — сказал я, понимая, на что он намекает. — Я хочу вернуть свой меч.

— Чьи люди на страже? — спросил Сигурд вполголоса.

— Хирдманны Уббы, — так же тихо ответил Хальвдан.

Хмель из обоих моментально выветрился, и я видел, как оба брата ищут выход из сложившейся ситуации.

— От тебя одни проблемы, норвежец, — бросил Сигурд.

Я пожал плечами. Как по мне, так наоборот, большую часть проблем создавали именно братья Лодброксоны, в том числе, потому что медлили, позволяя саксам собрать ополчение. Если бы командовать армией позволили мне, я бы давно уже прошёлся огнём и мечом по всей Нортумбрии, а потом принялся бы и за остальные королевства на острове, не щадя никого. Но я был рядовым хёвдингом, маленьким винтиком в военной машине данов, и от моего мнения не зависело ничего.

— Кто может подтвердить твои слова? — спросил наконец Хальвдан Белая Рубаха. — Кто видел, что ты вообще пришёл с мечом?

— Мои люди, пришедшие со мной, — сказал я. — И часовой, что стоял на страже. Его имя Кормак.

Торбьерн, Гуннстейн и Хальвдан поднялись со своих мест и протиснулись ко мне сквозь толпу.

— Я даю своё слово, Бранд пришёл сюда с мечом, поистине королевским мечом, — произнёс Торбьерн. — Губитель щитов его красным огнём полыхал, ран причинитель…

— Перестань, мы поняли, — прервал его Сигурд.

Торбьерн был пьян, и его словесный понос в таком состоянии обычно не так-то просто остановить, но перечить Змееглазому он не осмелился.

— Меч он оставил вместе со всеми, тому моё слово, — сказал Гуннстейн. — Слово Гуннстейна Солёного крепче камня, все это знают.

А я даже и не знал, что у нашего кормчего есть прозвище. Обычно его все звали только по имени.

— Я, Хальвдан Хальвардсон, говорю, хёвдинг Бранд пришёл сюда с мечом, что вы подарили ему накануне, — сказал Хальвдан.

— Довольно, — поморщился Белая Рубаха.

Напоминание про подарок его, кажется, раздражало ещё сильнее.

Кормака удалось отыскать довольно быстро, но поиски прошли зря, бедняга упился так, что даже не мог поднять головы.

— Это серьёзное обвинение, — сказал Сигурд после короткого совещания с братом. — Но если это так, то меч не мог покинуть пределы дворца, а значит, мы его отыщем. Даю своё слово.

Я степенно кивнул. Надежды, на самом деле, было немного, разве что Убба окажется ещё более тупым, чем кажется на первый взгляд, и держит его у себя в открытую, а не замотал в тряпьё, чтобы через пару дней отнести тайком мастеру-оружейнику и переделать рукоять.

— Можете пройтись по всем комнатам и заглянуть в каждый угол, — разрешил Сигурд. — Но если меч найдётся, злоумышленника ведите к нам.

А вот это уже отличный шанс. Мы отправились немедленно, и первым делом я хотел проверить покои самого Уббы Рагнарсона. Все четверо братьев жили здесь, в крепости, и их хирдманны тоже, пока все остальные вынуждены были искать ночлег где-то в городе. Большая часть людей Уббы сегодня несла караульную службу, братья, видимо, тянули жребий. Ну или Убба вызвался сам, чтобы добраться до моего меча. Я бы не удивился и такому исходу.

Так что я спросил дорогу к его комнате и в сопровождении своих людей направился прямо туда. Предчувствие вело меня, и я надеялся застать негодяя на месте, с поличным.

По дороге я объяснил всю ситуацию своим друзьям, в том числе и то, что Убба наверняка приметил этот меч для себя, а я выхватил добычу у него из-под носа.

— Ты мыслишь как воин, а не как вождь, — вдруг сказал Гуннстейн.

— Это почему? — спросил я.

— А разве вождь сам делает грязную работу? — спросил он.

Я даже остановился и замер, едва не хлопнув себя по лбу. Твою мать. Это не Убба здесь дурак. Это я дурак.

— Значит, давайте проверим его хирдманнов. Они должны отдыхать где-то рядом, — сказал я.

Большинство людей Уббы, как и люди остальных Рагнарсонов, пировали в зале, но некоторые уже ушли спать, сменившись после караула или просто устав от гулянки. Вот в их расположение мы и пошли, в бывшую казарму саксонского гарнизона.

Людей там оказалось немного, всего пятеро человек, причём трое уже крепко спали. Весь остальной хирд предпочёл веселиться и пить наверху.

— Чего надо? — грубо спросил какой-то датчанин с раздвоенной бородой.

— Вора ищем. Меч из оружейки унесли, — сказал Торбьерн.

— А к нам-то чего пришли? Мы сегодня наоборот, не грабим, а охраняем, — зевнул датчанин.

Я внимательно смотрел за реакцией каждого из них. И если этот датчанин в самом деле ничего не знал, то второй вдруг отвернулся, делая вид, что застилает себе постель.