Я прильнул к биноклю.

Двое… Еще один… И еще. Пять человек вышли и направились к дальнему домику. Никто их не встречал, значит дело привычное.

Ну что? — спросил сам себя. — Пан или пропал?

Дождаться темноты, так же пешочком дотопать до аэродрома, залезть в самолёт, посмотреть что к чему, разобраться и поднять его в воздух. Сразу не среагируют, разбалованные, а пока суд да дело, ищи свищи ветра в поле.

Сколько ушло от запуска двигателей до взлёта когда я смотрел? Пара минут? Вот и тут, пока очухаются, пока сообразят, даже если в догонку и кинутся, всё равно не поймают.

Но с другой стороны, вдруг что-то пойдет не так? Вдруг не сработает, и меня поймают? Кто тогда сообщит в станицу о найденной подземной базе?

Пытаясь взвесить все за и против, окончательно определиться не мог, и решил прибегнуть к проверенному средству, подаренной Андреем монете. Достал из кармана, недолго думая подбросил, и зажал под рукой. Орел — пробую, решка — нет. Раскрыл, орел. Значит решено.

Пока стемнело, успел поспать. Поначалу сон не шёл, но потом как вырубило.

Проснулся, наскоро перекусил, натолкал в рюкзак сушёного мяса, — в полете пожую, сунул бутылку воды, взял пистолет, и двинулся в путь.

Шел по возможности быстро, иногда даже бежал, и на месте оказался уже через полтора часа.

Присел, прислушался. Вроде тихо.

Осторожно подобрался к забору, перекинул рюкзак, потом пролез сам.

Тишина. Жаль только облаков мало и луна на небе. Совсем новая, но все ж таки луна. Свет от нее лишний.

До самолета метров восемьдесят по прямой, но это будет слишком борзо, поэтому в обход, по заборчику.

Иду прижимаясь ко всему что попадается на пути, мне кажется так я буду сливаться с окружающим пространством, но заметив свою тень — а луна хорошо подсвечивает, понимаю что получается не очень.

Наверняка будь хозяева этого места не столь беспечны, заметить меня не составило бы никакого труда. Но они спят и я беспрепятственно дохожу до темнеющего вдали самолета. Здоровенный — метров пятнадцать в длину, крылья — размах то есть, точно за двадцать, даже, скорее, под тридцать. Примерно равен кукурузнику, но в темноте кажется просто огромным.

Протискиваюсь к двери, открыта. Толкаю, заглядываю, — вроде никого. В салоне бочки, какие-то ящики и тюки. Прохожу в кабину, дверь тоже открыта и тоже никого нет. Удивительная беспечность.

Кабина очень напоминает АН-2. Вот прямо очень. Единственное что сразу бросается в глаза, куча дополнительных рычагов, три мотора всё же, поэтому.

Света луны хватает чтобы внимательно рассмотреть приборную панель, устройства управления, ну и вообще слегка освоится.

Кресло мягкое, хотя в сравнении с тем же кукурузником, неудобное.

Штурвал привычный, ходит плавно. Пока сижу в кресле, снова появляется неуверенность. Удастся ли поднять его в воздух? Не знаю.

Глаза привыкли к темноте настолько, что все буквы и обозначения читались безо всяких усилий. Словно днём, даже не напрягаясь. Но опять же, язык. Если английский ещё как-то понимаю, во всяком случае технические термины, то здесь всё плохо. Нет, то что визуально знаю с этим проблем нет, основные приборы перепутать сложно, но вот огромное количество тумблеров и переключателей — подписанных к тому же аббревиатурами, это беда.

Не трогая движки, пощёлкал теми тумблерами о предназначении которых знал или догадывался. — Баки под завязку, аккумуляторы заряжены. А остальное?

Полез за книжкой, надеясь почерпнуть недостающую информацию, и только открыл, как снаружи послышались голоса.

Прислушался, — приближаются. Может обход?

Шустро выскочил из кабины, кинулся к двери, но они были уже рядом. Куда? — Вариант один, прятаться за бочками.

Перелез, кое-как втиснулся в самый угол и замер.

Шаги приблизились, скрипнула дверь, по салону заметался луч света, а голоса раздались совсем близко, и, что удивительно, говорили на немецком.

Но откуда тут немцы? Или кажется?

— Итвас ист хейте кулл. Финдест ду даст нихт? — басовито «протарахтел» один из «гостей».

— Митр гехт эс гуд, ест ист сокар варм! — ответил ему другой, тоже низко, но не так басяще.

— Я-я! Ест илт каст гайн… — хрипло добавил третий.

Чуть привстав и выглянув из-за своего укрытия, я обалдел.

Немцы. Самые настоящие немцы. Форма, погоны, фуражки. Всё как в кино когда-то видел.

Вслед за первыми тремя в салон самолёта ввалились ещё человек пять, и все они так же разговаривали по-немецки.

Обсуждали что-то веселое, потому как после каждой фразы ржали как кони. Потом расселись кто куда, дверь хлопнула, и заревев моторами, юнкерс стал набирать скорость.

Летели недолго, и когда сели, я ещё больше вжался в свой угол.

Самолёт прокатился по полю, подпрыгнул на кочке и остановился. Немцы снова загомонили, обсуждая что-то смешное, и отперев дверь, гурьбой ломанулись на выход.

Я же так и сидел не шевелясь, и только когда оба пилота покинули борт, позволил себе выглянуть.

Дверь закрыта, иллюминаторов нет, поэтому перекрестившись, вылез из своего убежища и стараясь ничего не задеть, направился в кабину.

Заглянул, никого. На карачках заполз внутрь. Обзор из остекленной кабины отличный, но это работало в обе стороны, поэтому наблюдать приходилось из очень неудобной позиции, так чтобы минимизировать возможность обнаружения.

За окном рассвело, но небо затянуто облаками, поэтому всё очень серо. Впереди ничего и никого. По правому борту на значительном удалении несколько невысоких строений. Слева, тоже не близко, деревянный забор с пущенной поверх колючей проволокой.

Людей нет, и это радует. Оставаться здесь не вариант, будут разгружать, заметят, поэтому пока не совсем рассвело, надо линять. Вопрос куда.

Так же осторожно отполз в салон, поправил пистолет на боку, и тут заметил подвешенный на стене автомат, вроде шмайсера, но не он, хотя и похож.

Снял со стены, проверил. Магазин полный. Пошарил кругом, нашел ещё один, сунул в карман. Если что, всё лучше пистолета будет.

Выглянул наружу, никого. Бежать или красться не выйдет, место открытое, поэтому идти нужно так, будто право имеешь. Вспомнил про китель на пилотском кресле, заглянул в кабину, снял его, и кое как втиснувшись, расправил плечи. Ткань треснула, но выдержала. Вблизи не прокатит, но если издали смотреть, сойдёт.

Вернулся к двери, и уже не таясь, вышел наружу.

Никого. Вот только куда идти?

Покрутил головой, в конце забора заметил маленький деревянный домик типа сортир, и двинул к нему, вроде как по надобности. Подошёл, осмотрелся. Прятаться негде, везде всё просматривается. Разве что прямо здесь, за пристроенной к забору собачьей будкой, недалеко от туалета. Места немного, но для меня достаточно.

Если присесть, то вообще хорошо получается. Щели между досок приличные, и сквозь них можно наблюдать за обстановкой. С одной стороны вид на туалет, с другой на стоянку самолетов — а здесь кроме Юнкерса ещё один стоит, пузатый двухмоторный бомбардировщик, со стеклянной кабиной и подвешенными под крыльями бомбами. Размерами он как Юнкерс, но выглядит гораздо брутальнее. За забором же какие-то грязные бараки, да кучи досок повсюду. Может склады?

Плана действия у меня никакого не было, и единственное чего я хотел, просто сбежать отсюда. Вот зачем монету кидал? Остался бы, не попал бы в такую ситуацию. Забраться обратно в транспортник? Так разгружать станут, найдут. Да и не найдут если, кто может гарантировать что самолет вернётся на тот же аэродром?

Угнать не получится, с управлением наверняка не справлюсь, да и ночи ждать надо, днём толку никакого не будет.

А вот и первый посетитель деревянного домика. Насвистывая какую-то незнакомую мелодию, к туалету приближался дородный усатый фриц. Без кителя, в рубахе и форменных брюках, комплекцией тянул он минимум на полковника, но судя по простоватому выражению лица, полковником всё же не был.