Ох, как же я понимаю Путилина…
— Может быть, — вздохнул я. — Но есть одна проблема, Фома.
— И какая же?
— Ты же обещал меня удивить. Не получилось.
Одним мысленным усилием я вдохнул эдру, вытягивая её из кристаллов солнечника в многочисленных фонарях, расставленных вокруг. За мгновение до того, как ярко освещенная площадка вдруг погрузилась во мрак, я успел разглядеть, как в глазах Фомы промелькнуло удивление, сменившееся ужасом.
Я прыгнул, но не вперёд, на Фому, а перекатом влево, чтобы сбить с толку его подручных и выскочить из фокуса огня. Получилось даже удачнее, чем я ожидал — я рванул с места слишком быстро, и бандиты не успели среагировать. Выстрелы загрохотали нестройно и немного запоздало. Первый залп вообще практически ушёл в молоко, меня зацепило лишь конусами зарядов дроби, но это даже не сбило с меня щита Укрепления.
Стрелки стояли этакой подковой, почти окружая нас с Фомой, только Фома был ближе к выпуклой её части, а я — к разомкнутой. Прыгнув в сторону, я проскочил между стрелками, попутно успев рубануть одного из них призрачными когтями. Сам удар вышел неряшливым, смазанным, но в горячке я влил в него столько эдры, что когти вымахали под полметра длиной, и прошли сквозь плоть почти без сопротивления. Кровь брызнула настоящим фонтаном — похоже, я зацепил артерию на шее. Отсечённая у самого плеча рука кувыркнулась в воздухе, сам громила зашатался, хрипя и бестолково загребая воздух уцелевшей рукой — будто пытаясь ухватить кого-то.
В темноте всё ещё мерцали слабые пятнышки света на месте фонарей — кристаллы солнечного эмберита отдавали последние крохи заряда. С обострённым Боевой формой зрением, доставшимся в наследство от Аспекта Зверя, я вполне ясно видел фигуры противников, хоть они и казались плоскими, одноцветными, будто вырезанными из картона.
А вот бандиты к темноте оказались не готовы. Они упустили меня из виду, и палили теперь в белый свет, как в копеечку — во все стороны, кажется, нисколько не заботясь о том, что могут зацепить кого-то из своих. Впрочем, этих «своих» с каждой секундой становилось всё меньше — я нёсся по широкой дуге, сметая всех на своём пути. Это было не сложнее, чем раскидать шайку пятиклассников.
Боже, на что Фома вообще рассчитывал, выставляя против меня горстку обычных смертных? Или так понадеялся на снайперов с пулями из синь-камня?
В дело вдруг вступил детина с пулемётом — его адская машина загрохотала так, что уши заложило. Вспышки выстрелов были такие яркие, что выхватывали из темноты силуэт стрелка и его перекошенное от страха и ярости лицо, быстро пожираемая патронная лента раскачивалась, матово поблёскивая острыми оголовками пуль. Сами пули летели широким веером — пулемётчик лупил от бедра, едва удерживая свою бандуру обеими руками, и разворачивал корпус то в одну, то другую сторону.
Мне волей-неволей пришлось падать, вжимаясь в землю — одиночный выстрел из такого калибра я, может, и сдержал бы, но такую очередь… Приподнявшись, швырнул в пулемётчика заряд эдры, спрессованный в плоский диск. Сработал он, как лезвие гильотины — перерубил левую ногу пониже колена, и бандит рухнул. Несколько пуль ударило прямо рядом со мной, взбивая фонтанчики земли.
— Назад! Назад, идиоты! — завопил Фома. — Отступаем!
Где-то за огрызком стены заскрежетала по камням сдвигающаяся плита. Уцелевшие бандиты, отстреливаясь, пятились к ней, Фома держался за их спинами. Я рванул вперёд, не обращая внимания на выстрелы. Словил несколько пистолетных пуль, но остановленные щитом из эдры, они не пробили даже пальто. Один из телохранителей Кудеярова бросился мне наперерез и ухнул в живот из обреза. Но и это задержало меня лишь на мгновение — я снёс его в сторону одним ударом и оказался в двух шагах от Фомы. Тот успел лишь вскинуть перед собой руки, защищаясь, аура его вспыхнула ярким маревом. Я саданул, что есть силы, влив в удар столько эдры, что хватило бы прошибить кирпичную стену.
От боли перед глазами полыхнула алая вспышка, быстро сменившаяся полнейшей темнотой. Кажется, на какое-то время я потерял сознание, но явно ненадолго — боль снова вырвала меня из небытия, скручивая в бараний рог спазмами. Я вдруг обнаружил себя валяющимся на земле, с висящей плетью правой рукой, хрипящим в неудачных попытках вдохнуть. В грудь, особенно с правой стороны, будто вколотили дюжину раскалённых гвоздей. Похоже, рёбра сломаны, и обломки впились острыми краями в плоть. А с рукой и того хуже…
Твою мать! Да чем это он меня⁈
— Вставай!
Всплывшее надо мной бледное лицо Албыс было похоже на воплотившийся кошмар — сквозь человеческий облик ведьмы то и дело проглядывала чудовищная морда с совиными глазами и полной острых зубов пастью.
Переключившись на Аспект Исцеления, я прогнал волны эдры по туловищу, заорав от нового приступа боли, когда сломанные рёбра и кости в руке пришли в движение, соединяясь и занимая правильное положение. Но рука всё ещё не слушалась — онемела так, что болталась бесполезным отростком, будто набитый песком рукав, все внутренности горели огнём. Да и в целом ощущения были такие, будто меня грузовик переехал. Не был бы я в момент удара в Боевой форме — скорее всего, умер бы на месте. Но даже так Укрепление лишь смягчило его, и мне здорово досталось. Исцеление работало, буквально на глазах вправляя кости и заживляя раны, но слишком медленно.
Я кое-как поднялся, с трудом фокусируя взгляд, снова перекинулся в Боевую форму. Ого! Да меня, похоже, отшвырнуло на несколько метров, и я прокатился вниз по склону…
— Вон он!
Выглянувший из-за обломка стены бандит вскинул руку с пистолетом. Почти одновременно с тем, как он выстрелил, я швырнул в него сгусток эдры. Невидимый энергетический заряд ухнул в край преграды пушечным ядром, осколки кирпича брызнули во все стороны. Бандита отшвырнуло назад, как кеглю.
Но выстрелить он всё же успел, и даже попал — пуля ударилась мне в левое плечо, но это был комариный укус по сравнению с болью в остальном теле.
— Назад! — голос Фомы прозвучал глухо, отдаленно, будто из какого-то колодца.
Они уходят обратно под землю!
Я, рыча от боли и ярости, рванул вверх по склону. В идеале бы мне отлежаться где-нибудь хотя бы пару минут, сосредоточившись на исцелении. Но времени на это не было. Кое-как оклемавшись, я переключился снова в Боевую Форму. Регенерация в ней ускоренная, так что хватит пока и этого…
В моём воображении я уже в считанные мгновения настиг Фому снова и на этот раз уже точно прихлопнул, как муху. Но в реальности тело едва слушалось, так что я ковылял, шатаясь, как пьяный. До меня, наконец, дошло, что случилось. Похоже, что Фома не ударил меня, а каким-то образом отразил мой же удар обратно. Так вот что у него за Дар…
Ориентируясь по звукам, я кое-как отыскал вход в подземелье. Он располагался между двумя параллельными огрызками стен, отстоящими друг от друга метра на два с половиной, и полностью закрывался горизонтальной каменной плитой, приводимой в движение скрытым под землёй механизмом. Похожими плитами, наполовину занесёнными землей, была вымощена вся эта часть двора монастыря, и в закрытом состоянии она мало чем выделялась среди остальных.
Фома с остатками телохранителей уже скрылся внизу, а плита уже почти заняла крайнее положение — я разглядел быстро сужающийся проём едва ли в полметра шириной. Проскочить в него я не успевал, только упереться ногой в край плиты, пытаясь замедлить её движение. Но это было всё равно, что пытаться голыми руками остановить грузовик. Если бы я не был ранен, и удалось удачно упереться во что-то — может, и удалось застопорить на время механизм. Но что теперь гадать-то — если бы, да кабы…
Я едва успел отдернуть ногу, чтобы её не защемило плитой, и зарычал в голос от досады, боли и отчаяния. Впрочем, почти сразу же эта горькая волна схлынула, уступив клокочущей, разъедающей изнутри ярости, которую я с трудом, но обуздал. Помогло то, что, пользуясь затишьем, я снова переключился на Исцеление и сосредоточился на восстановлении подвижности правой руки. Это было не таким простым делом даже с моей нынешней мощью Дара — кости я худо-бедно срастил, собрав, как мозаику, но пока с трудом мог пошевелить даже пальцами.
