— Вол-ки да? Г-где? Я готов!

— Волки-волки, — я приобнял пацана и на миг прижал его к себе, желая успокоить. — То, что арбалет принёс и болты не забыл, молодец. Давай, их вот сюда на полку поставим. А котёнка-то зачем притащил? Мешаться же будет.

— Да он сам! На ногу запрыгнул, в штанину вцепился, а потом за пазуху забрался. Я попробовал вытащить — шипит и скалится.

— О, ещё один настоящий боец растёт, — похвалил Иван, правда, непонятно кого он имел в виду.

— А чего вы тут столпились? Чего делать удумали? — неожиданно раздался квакающе-скрипящий голос с другой стороны помоста. И как только старику-гоблину удалось так неслышно подобраться.

— Мы-то службу несём, твоё хозяйство караулим, — вздрогнувший от неожиданности Агееч, тут же вполголоса наехал на главу подворья, с которым, похоже, уже завёл панибратские отношения. — А вот ты чего, лягуха бородатая, сюда припёрся, под ногами мешаться? Чего тебе на печи не лежится, кости не греется?

— Ты мою бороду не тронь, дылда храстовая. Своё достоинство-то сбрил, тьфу, смотреть тошно.

— Твоё достоинство — для вшей да клещей пастбище, а мы бродяги не такие — мы чистоту да порядок любим!

— Порядок? То-то я смотрю, как на стену поднялись, так втроём спать завалились. Один здоровяк туда-сюда по стене и шастает. А он один чего углядит?

— Так углядел же. Ещё скажи спасибо, что у тебя сквалыги, зелье буева глаза выпросил. А то очухались бы, когда уже волки уже у самой ограды были, — и тут же уже совсем спокойным голосом, будто и не собачились только что, поинтересовался. — Слушай, Гнарлак, а чего зелье-то, такое вырвиглазное у тебя на вкус получается? Неужто исправит никак нельзя?

— Так дети же на подворье. За этими пострелятами глаз да глаз нужен и то не уследишь порой, — также спокойно ответил гоблин. — Вот и добавляю отвороты всякие. Кружевец из рецепта убери — не так горько будет.

— Ох и вредный ты, Гнарлак, натуральная лягуха и есть. Не мог сразу сказать, — тут же вызверился Агееч, не отрывая при этом взгляда от долины.

— А я хотел, чтобы ты потом пил и меня добрым словом вспоминал. А так спросил — чего не ответить.

Пока я слушал перебранку стариков, меня всё не покидала мысль о какой-то неправильности в поведении волков. Не то чтобы я был хоть каким-то специалистом в этом вопросе, просто ролики смотрел. И всё же, и всё же… И тут до меня дошло.

— Скажите, мужики. А вам ничего странного в поведении волков не показалось? Ну, ладно дикая волна прошла, краем эту долину зацепила. Но она во время сезона дождей прошла. А сейчас весна силу набирает. Не знаю, как тут дело обстоит, но у меня на родине, конец зимы — начало весны — время брачного периода. Стаи распадаются и им точно не до хорового воя, которое мы только что услышали. Пары норы да логова ищут, чтобы волчат рожать да кормить. А долинка эта небольшая, живности кормовой для них мало, а та, что есть — вся мелкая. Не знаю, хватит ли на то, чтобы выводок выкормить. Не так ли, уважаемый Гнарлак? — от волнения я стал подражать манере разговора стариков. — Ну, пришла стая, ну, задрала быка — повезло. Второй раз наведалась — ушла ни с чем. Чего ей в третий раз на то же самое место переться? Голод — не тётка, а тут доступной еды нет, не лучше ли в пустошах другое место поискать?

— А ты ведь прав, парень, — ахнул Агееч, совсем забывший, что весь вечер при посторонних меня бугром звал. — А это значит…

— Тихо, — шёпотом оборвал нас Иван, — волки почти на выстрел подошли и их… Много! Заряжай!

Я тут же выполнил команду полусотника и, вскинув арбалет, посмотрел за ограду и охренел. Сначала я увидел жёлто-зелёные флюоресцирующие огоньки. Вспыхивающие, пропадающие, то вновь появляющиеся, но уже в другом месте. И их было много. Пять пар. Десять. Пятнадцать, а потом я сбился со счёта. Огоньки подлетели ближе, и я стал различать контуры волчьих тел.

— Стрелять по команде. Пусть ближе подойдут.

И снова тишину ночи разорвал многоголосый волчий вой. И снова загомонили птицы, захрипели испуганно коровы и заголосила-запричитала мелкая шавка. Грозно замычал в ответ, бьющий копытом землю, Бурый, зарычали, носящиеся вдоль стены четвероногие пастухи…

— Залп! — рявкнул полусотник и первым же спустил тетиву. И тут же наклолся, чтобы перезарядить арбалет.

Медленно тяну спусковой крючок. Хлопок тетивы на миг перекрывает многоголосый вой. Ещё болт летел, но я уже понял, что попал. Но удостовериться не было времени — нужно перезарядиться и попытаться попасть ещё. Ведь чем больше убьём сейчас, тем проще нам будет завтра. Один за другим раздаются взвизги раненых волков, заставившие замолчать других.

Вскидываю снова арбалет и почти не целясь стреляю в убегающего зверя. Попал — не попал, не знаю. Взвизг. Попал. Но Система пока молчит. И снова вспыхнули жёлто-зелёные флюоресцирующие огоньки. Вдруг послышалось рычание, визг, но теперь уже не собачки-будильника, впрочем, быстро затихший. Тут и Система ожила, выдав мне сообщение о получении опыта нашей ватагой за семь побед. Две мои, две Ивана, две Агееча. У шамана в руках арбалета не было. Ай да Миклуш! Ай, молодец!

Друзья, не забываем комментировать главу. Для меня это очень важно.

— Они своих подранков разорвали, — опустив арбалет, прокомментировал очевидный факт полусотник. — Поэтому так мало опыта дали.

— А я уровень получил! — воскликнул Миклуш и чуть в пляс не пустился на радостях. — Шестой уже! Шестой!

— Грац! — хлопнул мальчишку я по плечу, сам не заметив, как вдруг употребил игровой сленг.

— Чего? — не понял меня Миклуш и вопросительно уставился, ожидая разъяснений.

— Так у меня на родине по-особенному поздравляют тех, кто поднимает свой уровень. И все понимают, что случилось. Ведь поздравлять можно за многое, а вот «грацем» только за поднятие уровня, за то, что ты стал сильнее, круче.

— Спа-си-и-бо! — в глазах мальчишки плеснулась радость, будто он только что-то приобщился к какой-то важной тайне для особо избранных.

— Сяп! — стараясь выглядеть как можно серьёзнее и не дать расплывающейся на моём лице улыбке испортить всё дело, продолжил я свои наставления. — В таких случаях надо отвечать: «сяп». Это такой особый ответ.

Ну а кто его глупостям научит если не я? Без них жизнь становится скучной, пресной. Помню, я в детстве в одной книжке прочитал, что каждый настоящий мужик должен смачно пердануть, когда до ветра ходит. Воспринял я это очень серьёзно, ведь в ней про настоящих героев рассказывалось, которые из леса вышли и всем лещей надавали. Я и сейчас так иногда делаю и ловлю себя на том, что получаю особый шкодный кайф. Ещё и малого научу. А муштрой и воспитанием пацанёнка пусть Иван с Агеечем занимаются.

— Сяп, бугор! — пацан всё ловил на лету.

— Куда стат вложишь, уже решил? — наклонившись к нему, прошептал я на ухо.

— В Дух хотел. Можно? — также тихо ответил он.

— А как же Сила или Ловкость? Они же сейчас нужнее для тебя. Или тот же Интеллект? Он для мага важнее даже, чем количество маны.

— Силу и ловкость я каждый день с дядькой Иваном тренирую. А теперь ещё сильнее буду. И бобы вы мне даёте. Дед Агееч меня азбуке и счёту учит, в Интеллекте скоро уже двойка будет. А вот Дух не растёт. Я медитирую, медитирую…

Это да, все душевники на ману я злостным образом себе забираю, свои проблемы с её объёмом решаю. Понимаю, что нехорошо поступаю, но и дальше так делать буду. И пацанёнок это знает — при нём на общем совете ватаги так решили. Но мальчишку надо поощрить, он на самом деле на тренировках выкладывается, да от обязанностей своих не отлынивает.

— Ладно, Миклуш, добавляй единичку в Дух. Если Иван с Агеечем что скажут, говори, что я разрешил. Но смотри, если услышу, что мужики на тебя жалуются, следующий статы улучшать будешь, как скажем. Понял?

— Понял, — пацанёнок кивнул с самым серьёзным видом. — Спасибо, бугор. Не подведу.