Я разглядывала картинку несколько секунд, пытаясь осмыслить услышанное.

– Как это возможно? – тихо спросила я, – что она там делает… столько лет назад, да ещё и в компании с Фелицией!

– Я бы тоже очень хотел знать ответ на этот вопрос, – прорычал Иштван.

Я потянула к себе книгу с рукописными страницами, лежащую на столе.

– Вы нашли эту картинку в этой книге? Но если она из вашей библиотеки, выходит, вы сами её туда когда-то положили и должны были знать о ней!

– В том-то и дело, – мрачно отозвался Иштван, – это не моя книга. Она принадлежала Веронике – судя по почерку. После гибели жены я не глядя собрал её книги и отнёс сюда, чтобы спасти от мародёров. Если бы я только заглянул туда раньше… если бы мог узнать, что за тайны она хранит…

Он вытер ладонью лицо и шумно вздохнул, оперевшись на стол и буравя тяжёлым взглядом книгу. Я промолчала, не зная, какие слова были бы уместны в такой ситуации. «Сочувствую вашему горю»? «Сожалею о том, что произошло»? Всё это звучало ужасно пóшло и неуместно, а разум подсказывал мне, что Иштван сейчас в том состоянии, что мало что способен расслышать.

Чтобы занять себя, принялась переворачивать страницы злосчастной книги, найденной Иштваном. Они были исписаны текстом на непонятном мне языке. Кое-где попадались и рисунки: схематические изображения каких-то растений, животных или символов.

– Нашли что-нибудь? – глухо спросил Арделиан, быстро взглянув на книгу. Я пожала плечами и подтолкнула её к нему:

– Если бы смогла понять хоть что-то, возможно, нашла бы.

Иштван пролистнул страницы и прищурился:

– Это написано на архдраконите – стародраконьем языке. Обычному человеку такое не прочесть…

Он положил разворот перед собой, разгладив его ладонями, и наклонился над ним. Его глаза засветились знакомым бело-зелёным сиянием, и в них чётко обозначились вертикальные зрачки.

Беззвучно пробормотав что-то, Арделиан принялся медленно перелистывать страницы.

– Вы говорили, Алый упоминал о каком-то ритуале? – вдруг сказал он. Я кивнула:

– Да, что-то о том, что ведьма скоро его проведёт.

– Уж не об этом ли была речь? – задумчиво проговорил Иштван. Он указал на страницу, испещрённую надписями всё на том же архдраконите. Надписи располагались вокруг рисунка: тощей фигуры, отдалённо похожей на человеческую, но с очень длинными руками и ногами. Из головы у неё торчали хаотично изогнутые линии, похожие то ли на ветки, то ли на… корону?

Я невольно взглянула на злополучную картинку и почувствовала, как тело содрогнулось в ознобе от ужаса. Фигура в чёрном была поразительно похожа на фигуру из книги Вероники.

– Здесь написано: «Ритуал воцарения лесного короля», – сказал Иштван, указав на надпись под изображением из книги.

Ноги приросли к полу, а во рту пересохло. Кажется, надвигалось что-то чудовищное.

– Как это всё связано с Реном и мной? – растерянно вырвалось у меня.

Рейнольд

Красивое личико Фели, искажённое ужасом, на мгновение показалось мне отталкивающим. А то, что она делала что-то за моей спиной и сейчас пыталась это скрыть, взбесило до предела.

– Прочь! – прорычал я и двинулся на неё. Фелиция взвизгнула и вжалась в подушки дивана.

– Это совсем не то, что ты думаешь, милый! – вскрикнула она, выставив вперёд руки, будто пытаясь защититься от меня.

Я мог бы в одно мгновение сломать их, как и её нежную шейку – такая во мне клокотала ярость – но её последняя фраза заставила меня притормозить.

– Да? – нехорошо усмехнулся я, – и что же я думаю?

Глаза Фели забегали. Я возвышался над ней, а она всё больше и больше вжималась в подушки, будто желая утонуть в них совсем.

– Мне не спалось, – лихорадочно задыхаясь, словно от быстрого бега, пролепетала она, – я отправилась сюда, думала, здесь я быстрее усну…

– А разговаривала ты, надо полагать, с подушкой? – подняв бровь, ехидно осведомился я. Ярость кипела, тёмными всполохами мелькая перед глазами. Я ненавидел, когда мне лгали так неприкрыто, бросая ложь в самое лицо.

– Я… я не разговаривала! – выкрикнула Фели. Её длинные ресницы затрепетали, а глаза заблестели от слёз, – во всяком случае, я этого не помню! Возможно, я сказала что-то во сне!

Услышав этот беспомощный бред, я не выдержал и громко расхохотался ей в лицо. Фелиция ойкнула и сжалась в комочек, закрывшись руками.

Отхохотавшись, я резко замолчал и взглянул вниз на Фелицию. Она только пискнула.

– Встань, – отрывисто велел я.

– Но…

– Встань! – рявкнул я.

Фелиция нехотя поднялась и отошла в сторону. Даже бросив на неё мимолётный взгляд, я заметил, что её бьёт крупная дрожь.

Прошипев проклятие, я моментально расшвырял подушки на диване.

Но ни под ними, ни между ними ничего не было.

– Видишь? – послышался за спиной плаксивый голосок Фелиции, – ничего нет! Как я и говорила!

Я не ответил, молча разглядывая совершенно пустой диван. Что за демонщина? Я же ясно видел, как она что-то прятала…

– Ворвался, напугал меня, – продолжала стенать Фелиция, – даже не подумал, что мне нельзя переживать! Что это может отразиться на ребён…

Её речь вдруг умолкла, прервавшись странным всхлипом. Я резко обернулся и увидел, как бледная, как мел, Фели оседает на пол, закатив глаза. Бросился было к ней, но вдруг остановился.

Откуда-то пришло чёткое понимание, что я не должен прикасаться к Фелиции. Что именно этого она и добивается. Что ничего страшного на самом деле не произойдёт.

Я остался стоять на месте, только рявкнув на весь замок:

– Тибор! Живо сюда!

В гостиную немедленно – будто дежурил под дверью – ворвался дворецкий. Он без слов понял, что произошло, кинулся к Фелиции, помог ей подняться – она непрерывно стонала и тихо плакала, обнимая живот – и бережно препроводил к осиротевшему без подушек дивану.

– Вот так… ложитесь… хорошо, – приговаривал он, устраивая её поудобнее и подкладывая под спину поднятую с пола подушку, – вам принести воды? Может быть, хотите поесть?

– Ничего не хочу, – простонала Фелиция, откидывая голову на подлокотник, – хочу только одного – чтобы мой любимый Рен держал меня за руку! Нашему малышу тоже это очень нужно!

Она слабо, будто сквозь силу, улыбнулась и протянула ко мне свою дрожащую руку. Промурлыкала:

– Ну же, милый! И мне тут же станет спокойнее!

Я посмотрел на её белое холёное запястье с тонкими пальчиками, и меня вдруг охватило омерзение, будто ко мне тянула свои лапы отвратительная скользкая жаба.

Именно таким бледным было брюхо у одной, которую я однажды видел в детстве.

– Тибор, проследи, чтобы госпожа Фелиция ни в чём не нуждалась, – сухо велел я ему, напрочь игнорируя Фели. Дворецкий удивлённо посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на неё. Но он был слишком хорошо вышколен, чтобы комментировать поступки господина, поэтому склонил голову:

– Слушаюсь, господин Альварес.

– И проводи госпожу Фелицию в одну из гостевых спален, – холодно продолжил я, – думаю, она прекрасно отдохнёт там.

– Слушаюсь, – повторил Тибор и повернулся к Фелиции, – вы сможете идти, госпожа?

Она медленно опустила руку, глядя на меня широко распахнутыми глазами. В них ворочалось непонимание.

– Что случилось, любимый? – прерывающимся голосом пролепетала она, – почему ты так злишься на меня? Из-за такого маленького недоразумения?

Тибор стоял между нами, вытянувшись в струнку. Он был недвижим, только глаза его метались туда-сюда, перескакивая то на Фели, то на меня.

Я плавно выдохнул, почувствовав, будто дышать стало легче. Уверенность, что я поступаю правильно, становилась всё крепче, словно бушующий поток недавней ярости смыл с глаз какой-то морок.

– Можешь думать, как тебе угодно, – процедил я, – отправляйся спать. Мы поговорим утром.

И резко развернулся, чтобы уйти.

– Постой! – сдавленным от слёз голосом окликнула меня Фелиция. Я замер на пороге и хмуро посмотрел на неё через плечо.