Посреди павильона, под яркими лучами солнца, росло огромное пузатое дерево. Оно напоминало мне альвитхао. Такой же колючий ствол, также высоко расположена крона, только листья у этого растения были огромные метра полтора — два в длину и как минимум метр в ширину, овальные немного вытянутые и росли они параллельно земле. Обойдя ствол кругом, я поняла, что это и есть драконье дерево.

— Ого, — только и сказала я, увидев разодранную в клочья кору. Каждая царапина на дереве была глубиной с палец.

— Мирослава, не отходи от меня далеко, — увидев следы, скомандовал Родон, — и держи эльсаэхэ поближе.

Эльфийка побледнела.

В павильоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев. Присутствия постороннего не наблюдалось.

— Нужно изучить этот павильон подробнее, — задумчиво произнес эльф.

Я кивнула. Около восточной стене, у витражного окна, стоял огромный глиняный вазон, в котором росло раскидистое растение. Длинные мясистые листья располагались кустом, из которого торчали толстые стебли нежно-розовых цветов, цветки были высотой с ладонь и состояли из расположенных на разной высоте лепестках. Каждый лепесток напоминал чешуйки чеснока, только очень большого. В центре цветка располагались тычинки, источающие приятный сладкий аромат с нотками пепла. Под ложечкой засосало, я заскучала по дракону.

Эльф рассматривал растение-оригами.

— Это зуб дракона, — пояснил профессор, стоило мне подойти.

Зуб дракона напоминал толстую свечу, состоящую из четырех столбиков уложенных друг на друга «зубов» — листьев.

— Красиво.

Дальнейшее изучение оранжереи оказалось скучным. Здесь и там стояли горшки с цветущими розами, гортензиями, фиалками и декабристами. В ливонширской павильоне было много лиан, монстер, молочаев и целая куча неизвестных мне растений. Больше следов ночного гостя мы не нашли и было решено покинуть оранжерею до наступления сумерек.

Душа ныла, хотелось плакать и звать его.

— Что случилось? — спросил эльф, когда мы остались одни.

— Все хорошо, — улыбнулась я.

— Я же не слепой, — Родон приподнял мой подбородок. — Если я могу помочь, только скажи.

— Все хорошо.

Больше мы не возвращались к этому разговору.

После захода солнца эльф и я вернулись в оранжерею. Родон занял позицию около входа в павильон Аспирэд, а я около Харевея.

Прошел час. Затем ещё один. Потом ещё два. Спустя еще какое-то время, сама не заметила, как задремала.

Свирепый рык раздался из кроны альвитхао и огромный мантикора выскочил прямо на эльфа. Я проснулась.

Шкуру мантикоры не пробить ни одним заклинанием и практически ни одним оружием. Родон отбивался мечом. Я поспешила на помощь.

Неожиданно меч со звоном разлетелся на куски. Огромный лев с человеческим лицом оскалился и придавил эльфа к земле. Хруст эльфийских костей заполнил пространство центрального зала.

Паника. Не зная, что делать я сделала то, что умела лучше всего, кинула огненный шар и пустилась наутёк. Мантикора нёсся за мной со свирепым рыком, а я лишь надеялась, что профессор сможет что-то придумать.

Перепрыгивая через вазоны цветов, адептка АТИ с воплями домчалась до последнего павильона, в котором располагался пруд.

Да простят меня кувшинки и Ариндриэль. Перепрыгнув через поваленное дерево, на котором рос какой-то фиолетовый мох, леди Кей, будущая герцогиня ливонширская, одна из лучших адептов Академии темных искусств, с воплями прыгнула в воду.

Вот только с чего я взяла, что мантикоры не плавают? Огромная львиная туша булькнула следом. Забарахталась в воде, плаваю то я не то чтобы хорошо. Кое-как выбралась на край, а зверюга уже вылезает следом.

— Альтрахен шед ива! — из последних сил выкрикнула мокрая я.

Кувшинки потянулись чередой верёвок. Напав на мантикору, они стали запутывать и связывать льва. Силы были не равны, совсем немного отделяло меня от смерти.

— Мира, клинки! — крикнул хромающий эльф.

Кидаю эйсаэхэ. Мантикора вырывается. Кричу. Голова мантикоры падает к моим ногам, а сверху сваливается изрядно потрёпанный эльф.

— Все хорошо, — прижимает меня к себе. — Я рядом.

— Вы спасли меня, — всхлипываю через слёзы. — Спасибо.

— Все хорошо, тебе ничего не угрожает, — гладит по мокрым волосам эльф. — Это ты спасла меня, теперь я твой должник.

Губы эльфа касаются моего виска в едва уловимом поцелуи. По телу растекается тепло.

В Эльхальм мы вернулись ближе к полуночи. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, так и сидела поверх покрывала с книгой профессора Шейдера в руках. Я впитывала содержимое, как губка хотя и знала, что это темная магия и цена за неё высока. Ближе к утру, сама не заметила, как задремала.

Все та же комната. Дракон в одних брюках растянулся на постели, и зовёт меня к себе. Осторожно ступая по полу, подхожу и присаживаюсь на край. Рывок и я лежу поверх дракона, зажатая в кольце рук.

— Я переживал о тебе.

— С чего бы это?

Волосы ниспадают на лицо, перекрывая обзор.

— Атай сегодня словно взбесился, — Эл запускает пальцы в мои волосы, по телу разливается тепло.

— Атай? — начинаю соскальзывать с обнаженной груди дракона.

— Твоя татуировка, — у самого уха шепчет дракон, продолжая ласкать мои волосы. Второй рукой приподнимает меня и вновь укладывает поверх.

— Может, расскажешь подробно? — мой голос падает до шепота, в то время как рука Эла исследует изгибы моей спины.

— Конечно, — мурчит он и становится серьезным. — Все что здесь происходит, это не сон, а общие сознание.

Мурашки побежали по телу, я спрыгнула на пол и приняла боевую стойку.

Дракон в наглую заржал.

— Малыш, я не смогу причинить тебе вред, даже если захочу, а я не хочу.

— Отчего же?

— Может, ты присядешь, и мы все обсудим, как цивилизованные люди, если конечно в Харевее знают, что значит слово «цивилизованные».

Ярость закипела во мне. Если этот чешуйчатый гад думает, что может вот так, в наглую, потешаться надо мной, то он ошибается.

Стоило мне открыть рот, чтобы разразиться гневной тирадой, как он посмотрел на меня. В глазах дракона не было тепла, лишь злость, тьма и смерть. Я знала этот взгляд слишком хорошо, уж больно часто мне доводилось видеть его в своих глазах.

— Успокойся! — скорее рык, чем слово.

— Эмоции тоже общие? — не уступая, рявкнула я.

Элиорт лишь кивнул. Вдох-выдох. Закрыть глаза. Вдох-выдох, держи себя в руках. Прошло несколько тяжелых минут прежде, чем мне удалось успокоиться. Присев на полу, я скомандовала:

— Рассказывай!

— Так уж вышло, что я являюсь одним из сынов правящей династии, мой род очень древний и сильный, восходящий корнями к Норгроду — дракону, по легенде, основавшему все существующие земли. В моей семье есть поверье, что Норгрод самый сильный и непобедимый воин был уязвим лишь в одном, он слишком сильно любил свою жену и не представлял жизни без неё. Когда на земли Норгрода напали существа, шагнувшие прямиком из бездны, дракон стал думать о том, как защитить свою истинную. На совете древнейших, самые сильные из змеев отдали часть своих сил на создание некого артефакта, способного защитить истинную от любых сил, как физических так и колдовских. Атай связал Норгорда с его женой, разделив их чувства и эмоции. Атай всегда сообщает дракону, когда его истинной грозит опасность и если артефакту будет не выстоять, он призовёт дракона.

Чем больше я слушала, тем больше мурашек начинало бегать по телу, чувствовалось, что здесь все непросто, что есть какая-то оговорка, сулящая большие неприятности.

— Кто такая истинная? — ответ был мне известен, но надежда, что я ошибаюсь, все ещё колыхалась.