— А поесть? — спросила Карина, беря у меня меню из рук.

— Наелся уже, мысленно, глядя на червяков — сказал я и отвернулся. Она молча встала, и пошла за подносами, чтобы принести еду. Я не встал, и не помог ей. Когда она взяла эти подносы в руки, я сделал магию, и еда черед секунду оказалась у нас на столе. И плевать мне было, что на двери было написано объявление, что магией пользоваться не рекомендуется. Когда злая Карина пришла за наш столик, я тупо спросил:

— Ты чего заказывала?

— Сок персиковый, и булочку с джемом. И ещё банановый йогурт — прошипела она и испепелила меня взглядом.

Я опять молча сделал магию, и через секунду на столе стоял её завтрак.

— Ты вообще в курсе… — начала она.

— Да, нельзя пользоваться магией в общественных местах. Но мне всё равно. Сегодня мне можно — сказал я и отпил глоток холодной воды. Оно обожгло мне горло, и попало в дыхательные пути. Я закашлялся, и испуганные домочадцы начали искать способ мне помочь. На помощь пришла Карина. Взмахнув рукой, она с помощью магии, резко стукнула меня по спине. Кашель прошёл, я перестал задыхаться.

— Спасибо — сказал я.

— На здоровье — ответила она.

— Ты сейчас тоже нарушила приказ общественных мест.

— Да пошли они все, к лешему — сказала она и к нему же и повернулась. Он сидел за соседним столиком, и ковырял в тарелке дохлую крысу, приправленную петрушкой, которая торчала у неё изо всех мест. Меня снова замутило, и не выдержав, я вышел из-за стола. Меня настолько взбесило это общественное питание, что лучше сдохнуть с голоду, чем сидеть с «чёрными» за одним столом. Сметая всё на своём пути, я, еле найдя туалет, забежал в кабинку. Там меня обильно вытошнило вчерашним праздничным ужином. Умывшись, я пошёл в номер. Не видеть, не слышать, я никого не хотел. «Моя задача — сдать экзамен, пусть даже и голодным» — подумал я и отвернулся к стенке. Заснул мгновенно.

Проснулся я от мирного разговора. «Дежавю» — пульсировала мысль у меня в голове. Повернувшись, я увидел хозяина и своих пушковых, которых я так предательски бросил в кафе.

— Доброе утро! — сказал я и сел на кровать.

— Доброй ночи! — сказал хозяин и протянул мне лапу. Я пожал её и пошёл умываться.

— Дима, почему тебе так много нужно объяснять и уговаривать не реагировать на то, что ты видишь перед собой. Ну не понимаю я, что плохого в том, чтобы немного побыть в смешанном мире. Ты почему так болезненно реагируешь на происходящее? — спросил Тимофей Иванович, сидя в кресле.

— Я работаю и живу в «белом» ведомстве. Почему «чёрные» так легко проникают в мой мир, и пытаются навязывать мне свои условия существования? Я не раб, а сотрудник. Моё право не соприкасаться с ними. На заданиях — милости прошу. Я теперь учёный. Сдам экзамены, и борьба со злом будет не шуточной. Но принимать пищу в одном здании, где этот грязный леший жрёт свою крысу — увольте. Либо я буду питаться, общаться, отдыхать так, как считаю нужным, либо я пошёл отсюда. Что вы сделаете, если я перестану реагировать на ваши команды? Вышвырните меня из «белого» ведомства? Давно хотел спросить вас об этом, кстати — сказал я и прямо посмотрел белому медведю в глаза.

— Смелый, благородный, умный. Молодец, хвалю тебя за это. Давненько я не видал «прозрачных», которые помимо безвольного выполнения, гордо приподнимают подбородок и протестуют. И даже горжусь тобой. Но это перевалочная база, и мои протесты на них не действуют. Нейтральные считают, что перед ними все равны. Они могут построить отдельное здание для «чёрной» братии, но делать этого не будут. Поэтому придется есть с ними, иначе голодная смерть. И второе. Если ты хочешь перестать работать на ведомство, мы можем рассмотреть расторжение контракта, который подписан твоей матерью в день твоего рождения. Я лично был у неё, и разрешил ей сохранить твою жизнь в обмен на её смерть. Это были условия, которые прописаны нашим законом. «Чёрные» забрали её, «белые» забрали тебя. Всё честно — ответил он и начал есть яблоко, которое лежало на столе. Голодный спазм в моём желудке оповестили всех, что я жутко хочу есть. Но разговор был настолько интересен, что я приказал ему замолчать.

— А можно воспользоваться магией, чтобы поесть в номере? — спросил я.

— Нет, нельзя. Запрещено в целях безопасности. Начнёте огонь разжигать, водой заливать, кур разводить, сено косить. Они знают это, поэтому запретили. Только кафе. Поэтому собирайся, пойдём на ужин — сказал он и встал с кресла.

— Мы вроде не договорили — проворчал я.

— Давай за ужином. Я лично приглашаю тебя к моему столу — сказал медведь и мы начали собираться.

Когда я нехотя спустился за своими в кафе, то тошнота, которая подступала к горлу каждый раз, как я вспоминал завтрак, тут же возвращалась. Невозможно было забыть эту дохлятину на тарелке, да и самого хозяина этого завтрака ещё раз лицезреть мне не хотелось. Но я был приятно удивлён, потому что оказывается, для Тимофея Ивановича были особые условия принятия пищи, которые выражались в отдельной перегородке от внешнего мира, и специализированном меню. Со свойственной мне горечью обиды на сегодня, я произнёс:

— Ничего себе, да у вас оказывается специальный столик. В мире человеков — это называется — приблатнённый.

Тимофей Иванович громко засмеялся, и показал мне пальцем на пол стенки перегородки. Из-под него торчал огромный змеиный хвост хозяина «чёрного» ведомства. Видать, в кабинке было для него маловато места, поэтому он воспользовался нашим, «белым» пространством. Теперь было понятно, что все здесь находятся на равных. Бесполезно было просить своего, личного пространства. Смирившись, я уставился в меню. Есть всё-таки очень хотелось, и невозможно было устоять перед запахами, которые летали вокруг меня. Как ни странно, пахло вкусно.

— Девочки и мальчики, что будем кушать? — спросил я и уставился на пушковых.

— Дежурное блюдо давай на всех, Дима — сказала Маруся и вопросительно посмотрела на всю компанию. Те утвердительно махали головой. Я вздохнул, и пошёл в зал. По дороге старался не смотреть на кошмар, который творился в нём. Лешие, вурдалаки, ведьмы, монстры, змееподобные твари, и просто пузырчатые и чешуйчатые сидели за своими столиками, и поедали такой кошмар, что не в сказке сказать, ни пером описать. Зажав нос, я демонстративно нёсся вперёд, чтобы не дай бог наткнуться на дрянь в их тарелках. Но, избежать этого мне всё — таки не удалось. Зацепился-таки взгляд на тарелку, которая стояла прямо на карюю столика, возле подносов. На ней колыхалась зелёная масса, похожая на рвоту бегемота. Что внутри этой массы билось о стенки желе, я даже рассматривать не хотел. Вновь замутило, и захотелось, как минимум заорать. А свиноподобный, абсолютно голый монстр, демонстративно и с великим аппетитом поглощал это блюдо.

«Чтобы они все счастливо жили» — думал я и бежал. Дойдя до стеллажей с готовой едой, остановился. Схватив всё, что попадалось под руку и, хотя бы отдалённо напоминало человеческую еду, преследовал только одну цель. Не сдохнуть от отвращения. И справился. С двумя огромными подносами, я маневрировал между столиками как профессиональная официантка с великим стажем. Если бы меня видели работодатели других кафе, то всенепременно бы взяли на работу с повышенным окладом. Добравшись до нашей кабинки, я, чуть не споткнувшись о змеиный хвост, плюхнул подносы на стол. Мои демонстративно молчали, и терпели беспредел, который я им устроил. Татарин вытаскивал из нашей пищи кошачьи волосы, глаза жабы и конфеты, сделанные из конского навоза. Очистив территорию еды от постороннего, он сказал:

— А попить?

— Издеваешься? — проорал я и снова рванул в марафон по спортивной гимнастике под названием «Дойти до цели и не блевануть» И начал уже гордиться собой, потому что промчал территорию за две секунды, и схватив стаканы с компотом и молоком, рванул обратно. Оказавшись в узком пространстве, где все были мытые и не ели шевелящуюся еду, я испытал облегчение. Сел за стол, схватил первую попавшуюся тарелку, и взял ложку. Потом скептически посмотрел на подозрительное картофельное пюре коричневого цвета, ковырнул котлету, и убедившись, что оттуда не лезет червяк, аккуратно засунул ложку в рот. На вкус это блюдо напомнило мне гудрон, который я в детстве находил на территориях застроек, когда самовольно покидал детский дом через забор. Есть это было нельзя. Тимофей Иванович смеялся в голос так громко, что привлекал внимание абсолютно всех соседей по столикам. К нам через огороженную территорию просовывались лохматые, лысые, бугристые, зелёные и коричневые головы. Я насчитал их с десяток. И когда совсем отчаялся увидеть хотя бы чистые волосы, вместо плешивых и вшивых проплешин, голову просунула Карина. Её причёска отличалась от всей её «чёрной» братии вполне презентабельно, и мне было почти приятно её видеть.