Дальше пошло уже нечто невероятное. Зверьки брали песок с берега, и натирали мой ожог на руке, снимая верхний слой изуродованной кожи. Потом мыли рану водой, и прикладывали описанную бобром тряпочку на всю её поверхность. Было не больно, просто немного покалывало и неприятно ныло место соприкосновения лекарства с кожей. Я снова закрыл глаза, разрешив дрёме «забрать» меня.

Очнулся я уже в постели. Открыл глаза, чтобы снова приказать принести мне холодной воды, и снова засыпал. Ночью, в очередной раз открыв глаза, я обнаружил, что лежу в трясущейся койке. Я весь горел…

— Маруся? — еле прошептал я.

— Да, Дима. Больно? — испуганно спросила она, потихоньку подходя ко мне поближе.

— Зови пожалуйста Марию. У меня температура — сказал я и «ушёл» в зыбкий сон. Слышал только, как острые коготки стучат об пол, и открывается дверь.

— Миленький мой, просыпайся. Отвар выпей — услышал я тягучий голос, который я уже знал. Возле моей кровати стояла целительница. Я покорно приподнялся немного одной рукой, и махом выпил содержимое, напоминающее мне лимонный компот. Кислый и сладкий одновременно. Практически мгновенно, я почувствовал, что я становлюсь «потным». Мария увидела это, и сменила мне постель. Пока она это делала, я летал под потолком. Уложив меня, и заботливо укутав одеялом, она приказала котятам следить за мной, и никуда меня не отпускать. «И да, не давать больше пить холодную воду Диме» — говорила она котятам. «Ага, сейчас» — думал я как маленький мальчик, который восхищался собой за собственные упрямства.

Мои лечебные процедуры длились две недели. Я начал вставать, ходить, гулять, есть, и даже немного тренировался магии, от нечего делать. Познакомился со всеми бобрами — лечебниками, и конечно подружился с ними. В конце процедур, когда рана затянулась настолько, что покрылась новой, розовой кожей, я устроил им соревнования по плаванью и нырянию. Они победили конечно, и радости с ликованием их команды не было предела. Тогда я, в качестве победного приза, приказал прислать мне ящик желудей, их любимого лакомства. Они с радостью ели горстями эту вкуснятину, а я учился с помощью магии плести венки из кувшинок. На нашем озере их было множество, и бобры с радостью забирали венки, чтобы тоже их слопать. Я был почти здоров, и абсолютно счастлив…

I

Моё здоровье больше не вызывало опасение у ведомства, и меня очень часто начали отпускать на свежий воздух. Я гулял, наслаждался гармонией природы и спокойствием, царившим здесь абсолютно в каждом уголке. Мои котята играли на природе, бегали со мной наперегонки, и всячески развлекали. Но мне очень хотелось домой. И ещё, какая — то тревога, поселившаяся во мне после этого задания, не отпускала меня, и складывалось ощущение, что мне предстоит пройти не лёгкое испытание, перед тем, как меня отпустят из стен ведомства. На третью неделю моего пребывания в здравнице, я сидел в комнате, и смотрел в окно. Гладил Марусю по холке, и теребил белый живот Васи. Они забавно покусывали мой палец, пытаясь представляться мощными тиграми, которые могут как минимум меня покусать, как максимум, съесть живьём. Было смешно и забавно смотреть на их манипуляции с пальцем, и я позволял им баловаться со мной. Плечо почти не болело, и вскоре мне предстоял заплыв, на скорость, с моими друзьями — бобрами. Это занятие скрадывало моё состояние тревоги, и отвлекало меня. Да и для плечевой кости было полезны эти тренировки, так как она плохо срасталась. Находясь в своих мыслях, я не услышал шум открывающейся двери. Когда со мной заговорили, я сильно вздрогнул, и из моих рук выпали котята. Жалобно мяукнув, они встревоженно посмотрели на дверь. Я тоже повернул туда голову, и моя челюсть упала на пол.

— Говорю, здравствуй Дима! А он молчит. Рот только неприлично открыл, и смотрит на меня. Ай да «прозрачный» — сказал...Медведь…

Не произнося ни слова, я лишь пытался хапнуть своим ртом воздуха побольше, и таращил глаза на это великолепное животное. Огромный, двухметровый зверь, очень твёрдо стоял на своих нижних конечностях, лишь резная, очень красивая трость с набалдашником из белого мрамора, говорило о том, что он уже в годах. Белоснежно — белая шерсть переливалась на солнце разными оттенками, и немного резало глаза. После первого шока, я улыбнулся медведю, и поклонился в пояс. Никогда не думал, что способен на такой жест, но голова сама решила, что так надо, и сделала это за меня сама.

— Пойдём Дима, выйдем погулять, — сказал он, — здесь душно у тебя. Мария сказала, что тебе нельзя сквозняк, потому что ты ещё и лёгкими болел. По-моему, это называется — пневмония в современной интерпретации медицинских практикантов. Верно — нет?

— Она говорила мне, что у меня воспаление лёгких из — за того, что после ожога, я летел выше облаков, и «кокон» дополнительно был к такому не подготовлен. Вот меня и просквозило — ответил я, и подчинился ему, выходя на свежий воздух.

Выйдя из дома вслед за зверем, я потихоньку пристроился сзади него, боясь поднять глаза. Было понятно, что сейчас со мной беседует хозяин «белого» ведомства. Он шёл не торопясь, вразвалочку, тяжело опираясь на свою трость. Все его ведомственные подчинённые, которые попадались нам на пути, почтительно склоняли головы, и абсолютно не боялись его присутствия. Наоборот, махали руками и лапами в знак приветствия, и улыбались добрыми улыбками. Наконец, мы дошли до моего любимого озера. Бобры уже прыгали на плоту, который уже привычно для меня был устелен белыми простынями, готовясь к соревнованиям со мной. Когда увидели, кто пришёл посмотреть на заплыв, дружно начали приветствовать хозяина.

— Тимофей Иванович, хотите посмотреть, как мы Димку «прозрачного» в очередной раз на заднем плане оставим, и выиграем заплыв? — спросил бобёр, который был в их стае самым задиристым.

— Конечно хочу, я для этого сюда и пришёл. Редко, когда увидишь, чтобы бобры всем семейством так резвились — сказал медведь и помахал им. Повернувшись ко мне, он аккуратно положил свою лапу на раненое плечо, и посмотрел мне в глаза.

— Иди, Дима, тебе пора на процедуры. А я посмотрю с берега, сидя на тёплом песке, как вы плаваете. Сам люблю воду, но мне через два часа нужно появиться в конторе «серебряных», чтобы начать работать по-нашему с тобой делу, и я никак не могу опаздывать. А если сейчас с тобой пойду, никак не успею за два часа просохнуть. Шерсть у меня густая, и высохнет не скоро — сказал он и посмотрел на меня.

— А магия? Неужели бы не помогла? — спросил я.

— Конечно помогла бы. Но после неё, весь потом чешусь. Как пёс. Не очень люблю, когда во время серьёзных разговоров, начинает чесаться «филейное» место. Нервничаю, и переживаю потом. Поэтому я к вам обязательно присоединюсь, но не сейчас. Ещё покажем этим зубастым, кто в воде хозяин. Да, Дима?

Я кивнул головой, и неловко начал раздеваться перед ним. Положив одежду, я сам снял повязку с руки. Некрасивый шрам от ожога дал большой, белый рубец. Бобры говорили, что он обязательно пройдёт, но пока, я его стеснялся. Он напоминал мне, как я «завалил» задание, и волна стыда накрывала меня сразу с головой.

— Нет Дима, ты ни в чём не виноват. Если кому и должно быть стыдно, то это мне. Так распустить подчинённых, которые новенькому не дали ни малейшего понятия, что такое магия и зачем собственно нужен закон чёрного и белого, это я хочу тебе сказать — безалаберность и разгильдяйство. Но ничего, всё поправимо. Наверстаем упущенное, не сомневайся — сказал он и махнул лапой в сторону озера, где уже прыгали от нетерпения бобры, чтобы я не испытывал их на прочность.

— Один вопрос, — повернувшись к нему, сказал я, — вы говорите, что мы всё успеем. Вы не отпустите меня домой? Ведь я почти выздоровел.

— Нет Дима, прости, — ответил он, — ты здесь не пленник. Ты проходишь лечение и реабилитацию. А потом нас ждёт арбитражный суд у нейтрального ведомства, и негласное название у них «серебряные». По выпендриваться любят, служители «Фемиды», и носят мантии из серебра. Они вызывают меня сегодня на первое слушание по твоему делу. Пока без тебя. Как Мария скажет, что ты готов снова в бой, вот тогда я с тобой буду туда ходить — сказал Тимофей Иванович.