И завершает всю эту буквенную вакханалию сообщение от Агаты Беловой, которая организует нам само мероприятие:

“Сколько будет гостей в ресторане?”

Начинаю прикидывать, но ответить не успеваю. Слышу с соседней кушетки возмущенное пыхтение Стеф:

– Слушай, если тебе так скучно, что ты сидишь, уткнувшись носом в свой телефон, то я тебя не держу. Ты сам сюда потащился.

– Ты со мной не разговариваешь. Что мне еще делать? Я медленно дичаю, Карамелька.

Стеф задирает на лоб маску и стреляет в меня своим недовольством. Сражает наповал. Что я ей и демонстрирую, отваливаясь головой на подголовник бездыханным телом.

Ростовцева фыркает:

– Ребенок! – и натягивает маску обратно. А у самой уголки губ подрагивают. Упрямая стрекоза едва сдерживает улыбку.

Моя массажистка тем временем угрожающе машет перед моим носом огромной грубой щеткой. Я отшатываюсь. Такими коней в конюшне моют, блин!

– Может, пойдем на следующую процедуру? – спрашиваю с надеждой.

– Ты мужик или где? Терпи.

– В том-то и проблема, – бурчу, – что я мужик.

А судя по лицу Карамельки, она определенно ловит кайф от того, что ее нежную розовую кожу дерут этими жуткими острыми камнями. Женская красота – это какой-то особый вид пытки. Извращенный. Мир, куда нам, мужикам, лучше вообще лишний раз не соваться.

В начале шестого, как раз в тот момент, когда наша программа “на двоих” подходит к концу и меня промяли уже до самых костей, мне на телефон падает сообщение от брата:

«Мы с Ромычем мчим из аэропорта, Фиса с Ладой уже на месте».

Отлично. Значит, девчонки уже в отеле. Заселились. Теперь мне каким-то образом нужно забрать у них свадебный наряд Карамельки и убедить свою упрямую зазнобу поехать со мной. Куда – пока не скажу. А там уже будет поздно отступать. Да, я коварен. И отчаянно глуп. Будет полнейшим провалом, если Ростовцева махнет хвостом и бросит меня прямо у ЗАГСа. Так мне и надо. Я парень рисковый.

Оглядываюсь на Стеф. Судя по тому, как она сладко сопит, моя девочка уснула. Умиленно улыбаясь, отталкиваю от себя руки массажистки Ксении, которая начинает своим флиртом сильно утомлять. За три часа уже с ног до головы расстреляла меня своим взглядом.

Не люблю СПА, я говорил?

Поднимаюсь и накидываю халат.

– Вы куда, Сергей? Я еще не…

– Вы уже все. Спасибо. За своей Карамелькой я вернусь.

Пока Ростовцеву доминают, выскальзываю из кабинета. Уткнувшись в телефон, лечу по коридору к раздевалке за ключом от номера. Ищу номер Фисы. Когда прямо передо мной вырастает блондинистая преграда. Совершенно неожиданно и непонятно откуда нарисовавшаяся здесь Ира-Вика-Лена или как ее там…

– Сережа, привет!

– Привет, – кидаю, – и пока, – даже и не думаю притормозить.

– Куда-то торопишься? – заступает мне дорогу девушка.

– Тороплюсь. Прости, Саш, мне некогда, – пытаюсь обойти ее по дуге.

Спортивная коза оказывается упертой. Цепляется за рукав моего халата, останавливая:

– Я Катя. Я уже говорила.

– Ясно. Это все?

– Я ждала, что ты позвонишь или напишешь.

– Интересно куда? В трубу?

– Я же оставляла тебе свой номер…

– Маша, – вздыхаю, – смирись. У нас ничего не будет.

– Я Катя, – раздраженно поджимает губы девушка.

– Тем более!

Я совсем невежливо сдвигаю девушку со своего пути. Прицепилась же! Время утекает. Ростовцева вот-вот проснется. Анфиса с Ладой ждут. Да и роспись в ЗАГСе через каких-то два часа. Тем более, телефон в руке начинает трезвонить. Волков.

Я уже намылил лыжи в сторону лифта, когда в спину прилетает фантастическое по своей глупости:

– Почему нет?

Я аж притормаживаю. Если бы знал, чем это все обернется впоследствии, пошел бы дальше не думая. Но я не знал.

Я оглядываюсь. Заламываю бровь. Неужели кому-то нужно объяснять такие элементарные вещи? Если мужик хочет – мужик, как минимум, запоминает имя. Звонит, пишет и сохраняет номера.

– Потому что я женюсь.

– Когда?

– Через два часа.

– На ней? – кивает себе за спину блондиночка. – Той, с которой я тебя видела в лобби?

– Какая разница?

– Я просто хочу знать, почему она, а не я?

– Потому что я даже имени твоего не запомнил. Вот и вся разница. У нас с тобой было несерьезно. А с ней… а с ней все по-другому. Прости.

Лицо девушки идет багровыми пятнами. Губы хлопают в молчаливом протесте. Ее вот-вот взорвет, а меня забрызгает ядом. Блть, я честно не хотел задеть ее чувств! Просто я терпеть не могу, когда навязываются так откровенно. Я просто озвучил очевидную вещь. И просто надо было идти дальше. Но, видимо, взвешенные и разумные решения – это сегодня не про меня. И плачу я за свою импульсивность быстрым выпадом Светы-Саши-Маши в мою сторону. Только вместо ожидаемой пощечины эта идиотка меня… целует.

Я, растерявшись, в первое мгновение обмираю. Впадаю в гребаный ступор! Ни ответить, что закономерно. Ни оттолкнуть. Ни отодрать хорошенько ее накачанную в тренажерке жопу за то, что вешается на шею чужим мужикам. Я просто, мать его, цепенею от наглости! И только долгие пару секунд спустя отталкиваю от себя шуструю Екатерину, схватив за воротник футболки. Хорошенько встряхиваю. Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы от души оттаскать ее на матах. Но поднимаю взгляд, и… твою же мать, дебил!

Сердце ухает в бездну. Вся злость улетучивается. В башке взрыв паники. Меня сверлят голубые глаза, налившиеся яростью, злобой и обидой. Я отталкиваю от себя довольную своей мелочной выходкой блондинку и делаю шаг к Карамельке.

Она отступает.

Я вскидываю руки:

– Стеф. Как бы это сейчас тупо не прозвучало, но это не то, что ты подумала!

Стеф

Конечно, не то.

Я и сама это знаю.

Просто стою, смотрю, прицеливаюсь. Кровожадно решаю, что я хочу сделать больше? Проредить этой лахудре ее светлые тонкие волосы или поставить хорошенький фонарь под самодовольно прищуренным глазом. Чтобы четче видела, к кому подходить можно, а кто – табу! Чтобы не вешалась на чужих мужиков и не совала свой язык куда попало. Коза-а-а!

Я медленно зверею. В ушах начинает свистеть. Громко, как носик закипающего чайника. Сердце тарахтит, как старый трактор, разгоняясь в приливе адреналина. Ладони сжимаются в кулаки. Сережа что-то говорит, но я не слышу и не слушаю, я наступаю на жопастую фито-няшку. Шаг за шагом. По ее лицу пробегает тень непонимания и удивления. Клянусь! Если она сейчас не убежит, то я вмажу ей хорошую пощечину. От всей своей широкой души!

– Что… что ты… – начинает она пятиться.

Я решительно закатываю рукава халата. Блондинка бледнеет. Я делаю вдох и… дергаюсь вперед. Быстро. Резко. Для устрашения. Шлюшка взвизгивает и срывается с места. Выписывая восьмерки своей задницей, улепетывает по коридору так быстро, как Федору и не снилось. То-то же!

– И чтобы больше я тебя рядом с ним не видела, стерва! – рычу ей вдогонку. – Он мой!

– Ты ненормальная! – визжит. – Чокнутая!

– Вот именно, – бурчу. И до последнего провожаю взглядом пятки блондинки в кроссовках. А когда мы с Нагорным остаемся в коридоре одни, в тишине, крутанувшись, оборачиваюсь. Упираю руки в бока. Я не злюсь. Нет! Я просто жутко, страшно ревную! Внутри все бурлит, кипит и клокочет. Перед глазами до сих пор красная пелена! Хоть я и уверена, что повода у меня не доверять Сереже нет.

Я, может быть, временами туплю и бываю наивной, но в чувства его – верю. Знаю, что он так со мной бы не поступил. Да и его растерянно-испуганного взгляда, когда он увидел меня, было достаточно, чтобы я отбросила все сомнения. Это она на него вешалась. А не он. Сережа не Федор. И никогда не был таким мямлей и размазней. И сейчас Сережа смотрит на меня со смесью восхищения и удивления. Осторожно интересуется:

– Будешь кусаться?