– И что это значит?

Удивительно, что Федор даже не думает протестовать. Знает, что я права. Во всем. Но неужели я настолько была слепа все это время?

– Это значит, что если я для тебя правда важна, если ты хочешь быть со мной, то тебе придется пошевелить своей задницей, напрячь извилины и хоть что-то сделать для «нас».

– То есть пока ты развлекаешься в Сочи, я должен спасать наши отношения? – фыркает, как хорек, мне в трубку «одной ногой бывший» жених.

– Я не развлекаюсь. У меня командировка, море работы и дышащий в затылок генеральный директор фирмы. Жаль, что вчера ты меня так и не услышал! – разочарованно вздыхаю и бросаю трубку.

Федор перезванивает.

Я сбрасываю. А немного подумав, вообще закидываю его номер в черный список. По-детски? Пусть. В противном случае он задолбит мой телефон звонками, а когда поймет, что я не отвечу, начнет расстреливать пулеметной очередью из смс. Я же дальнейшего смысла в дискуссии не вижу. Пусть лучше подумает над моими словами. Ему полезно.

Перекидываю лямку рюкзака через плечо и бесцельно бреду куда глаза глядят. Без настроения и теперь без кофе.

Сочи вокруг живет. Полные пляжи, загруженные дороги, шумные торговые центры. Вокруг кто-то бегает, гоняет на скейтах, визжит, кричит, смеется, ругается, целуется… Ощущение, что сюда слетелась если не вся наша страна, то большая ее часть. Двумя словами – высокий сезон.

Однако все это не мешает мне наслаждаться одиночеством. И думать. Много думать, в ходе чего я прихожу к выводу: Ксюша права – я чертовски везучая. В нашем отделе все девчонки готовы глотки перегрызть ради командировки в Сочи, а я выкобениваюсь! Надо ловить момент. Наслаждаться морем и солнцем. Жить на полную катушку здесь, блин, и сейчас… Решено!

Заскочив в пару бутиков, прикупив себе вещичек, необходимых до «возвращения» блудного чемодана, я созваниваюсь с подругой. Поведав о всех своих злоключениях, уминаю два рожка с мороженым, в оконцовке падая в кафе на набережной. Заказываю себе легкий ужин и пропадаю из жизни на пару часов с неприличным романчиком «в обнимку». По-моему, идеальное начало «новой жизни» сильной и независимой женщины.

День получается бесконечно длинный и выматывающие насыщенный. В отель я возвращаюсь в одиннадцатом часу ночи. Уставшая. Еле передвигая ногами, плетусь в номер с единственным желание – лечь и уснуть. Глаза слипаются, приходится часто-часто моргать, чтобы ненароком не задремать на ходу.

Долго ищу по пакетам ключ-карту от номера, пока не соображаю, что она в сумочке. Открыть дверь тоже выходит не с первого раза. Дурацкий замудренный сканер!

Когда же мне удается справиться с замком, «люкс для молодоженов» встречает меня темнотой и тишиной. Судя по всему, Нагорного нет. Ну не может же парень спать в такое детское время? Наверняка ошивается в баре. Клеит какую-нибудь телочку, чтобы поиметь ее в туалете. Главное, чтобы не в туалете нашего номера – остальное меня не касается.

Но все равно бесит!

Не включая свет в коридорчике, я прохожу в ванную. Бросаю свои пакеты с покупками в углу и наскоро принимаю душ. Зубы чищу уже практически с закрытыми глазами, клюю носом в зеркало. Последнее, что помню, как попой щелкаю на выключатель, гася свет в ванной. На ощупь заползаю под теплое одеяло на бомбически мягкую кровать.

– М-м-м, – непроизвольно мычу от наслаждения. Какой Сережа джентльмен, уступил даме «аэродром». Утром обязательно его расцелую.

Я подминаю под себя одну из самых удобных в моей жизни подушек и совершенно не помню, как проваливаюсь в сон.

Но…

Зато прекрасно помню, как просыпаюсь среди ночи.

Сергей

Стеф ворочается, матрас пружинит, я не дышу. Я просто, мать его, обмер! Лежу и бью все рекорды мира по продолжительности задержки дыхания. Где там, ребята из «Книги Гиннеса» со своими секундомерами?

Ростовцева стягивает с меня одеяло. Я не двигаюсь и не протестую. И без него огонь в этой спальне. Подминает под себя подушку и выдает свое «м-м» так, что мое достоинство в боксерах решительно дергается в сторону своего «любимого» триггера, беззаботно отрубившегося на соседней подушке. Хорошо ей. Никаких у человека проблем!

Пора признать: месяц без секса рядом с Карамелькой – я взорвусь.

У меня и так в этом плане, вопреки гуляющему обо мне в прессе мнению, серьезные проблемы. Не физические, слава богу. Психологические. С возрастом я становлюсь типом избирательным. Если раньше меня могли возбуди сиськи и подкачанная задница, то теперь мне ум и индивидуальность подавай. Не встает на однотипных кукол, которых штампуют в клиниках пластической хирургии. Их же рядом поставь, хрен отличишь!

Да, я все еще мистер обаяние. Характер у меня такой. Могу флиртовать и заигрывать направо и налево, но это не значит, что каждая такая «интрижка» заканчивается жарким паревом. Уже давно и далеко не так. Я чертов гурман. Изыски мне подавай.

Просто так легче. Когда люди видят в тебе только балбеса, ведомого тем, что в штанах, с такого меньше спросу. Даже у той же матушки, которая вместе с отцом крепко присели мне на уши, заявляя прямо: пора остепениться. Старший братец пока в этом вопросе держит нейтралитет. За что ему спасибо. Но тоже поглядывает косо каждый раз, как выходит какая-нибудь очередная обличительная бульварная статейка.

Вранье там все. Наглое и неприкрытое фактами вранье!

Демьян просто знает, сколько я впахиваю. Видит, как быстро фирма набирает обороты. Поэтому и не лезет. Я же, уходя с головой в работу, мотаясь по командировкам, спокойно обхожусь без физической близости неделями. Мне просто некогда страдать сперматоксикозом.

Но со Стеф…

Мы уже выяснили, что хватает вида ее голого пупка, и меня клинит. С ней жажда усиливается в разы, достигая своего апогея. Один день – я уже в фарш. И даже дневное развлечение с собственной рукой в душе едва ли помогло сбросить напряжение.

Вот если бы это рука была не моя, а Карамельки… А лучше губы… Ее порочные сладкие губы…

Стоп! Срочно думаем о плохом, Серый!

Мировой кризис…

Таяние ледников…

Катаклизмы и голодающие дети Африки…

Перенаселение планеты… Черт, нет! Перенаселение не пойдет, оно напрямую связано с сексом… проклятье!

Ростовцева вроде затихает.

Я мысленно считаю овец. От одной до ста и в обратную сторону. Сбиваюсь на сорока пяти, когда Карамелька снова, как партизан, по-тихому подползает вместе с одеялом ко мне, на ощупь закидывая свою ножку мне на бедро. Близко очень, в глазах искрит!

Голодовка, пандемия, кризис…

Голодовка, пандемия, кризис…

Судя по тому, что Карамелька появилась в номере, не включая свет, и рухнула на кровать почти поперек – она решила, что меня в номере нет. Вот будет для нее сюрприз, когда девчонка сообразит, что я не просто в номере, но и еще в одной с ней постели.

Это невыносимо…

Осторожно сдвигаюсь на край кровати. Допускаю страшную ошибку. Ростовцева завозилась. Опять. Да что ж ей не спится-то спокойно?! Я от нее. Она за мной. Двигается ближе некуда!

Очаровательно-дерзкий носик утыкается в мое голое плечо. С каждым глубоким вдохом-выдохом ее горячее дыхание поднимает у меня на загривке дыбом волосы. Меня буквально скручивает в бараний рог. И это уже становится совсем не смешно!

Кровь, хлынув, сосредотачивается ниже пояса. Вся. До последней капли. Я честно держусь. Из последних сил. Пока вместо подушки Ростовцева не начинает обнимать меня. Тут все стопоры срывает напрочь. Ее голова перемещается на мое плечо, а рука на грудь.

Я сдаюсь…

Обнимаю ее за плечи. Карамелька улеглась спать в одних трусах. Ни топа, ни пижамы, ни захудалой тонкой сорочки. Абзац! Он такая теплая, вкусная, нежная и… беззащитная в данный момент, что я честно ненавижу себя за свою слабость. Так делать нельзя. Но остановиться уже не могу.