Она меня перебивает:

– Я сама! – и несется в прихожую так быстро, что только пятки сверкают.

Мы с Яриком переглядываемся. Я смотрю на разукрашенную мордашку и цветные пальчики сына:

– Мыться пойдем?

– Дем, – кивает Ярослав, сползает с моих руки и деловито топает в сторону уборной.

Пока мы приводим нашего юного джентльмена в порядок, Стеф встречает и провожает неожиданно нарисовавшегося в десятом часу вечера гостя. В тот момент, когда мы с сыном выходим из ванной, входная дверь закрывается.

– Кто приходил?

Стеф проворачивает замок, закрывая дверь, и оборачивается. Косит взгляд вниз. Я его перехватываю. На полу стоит приличных размеров белая подарочная коробка, перевязанная красным бантом:

– Что это?

– Это тебе, – улыбается.

– Мне? – переспрашиваю.

– Мхм, – кусает губы.

– Дед Мороз заблудился и вместо дымохода вошел через дверь? – улыбаюсь.

– Вроде того, – передергивает плечами моя жена.

Ярик нетерпеливо скачет, пытаясь вырвать свою ладошку из моей ладони, приговаривая:

– Фто там-а? Фто, ма-ма?

– Не знаю, – хитро щурится Карамелька, – сейчас папа посмотрит и нам расска…

Гав! – летит из коробки.

Я замираю.

Гав-гав!

У меня душа уходит в пятки. Да быть того не может! Серьезно? Я бросаю взгляд на жену. Она улыбается загадочно. Коробка снова начинает “гавкать”. На негнущихся от тихого восторга и сладкого предвкушения ногах я, как мальчишка, с опаской подхожу к той самой коробке. Присаживаюсь. Сердце хреначит на запредельных. Выпускаю ладошку сына и… скидываю крышку с подарка:

– Да ладно, Карамелька, серьезно?!

На меня смотрит пара поразительно умных карих глаз. Внутри – маленький, пушистый, ушастый красавчик, поскуливая и порыкивая, мечется по коробке, требуя внимания. Виляет хвостом, подавая мохнатые лапы. Млять, я сейчас умру от счастья!

– Шабака, – восхищенно вздыхает Ярик, замирая рядом с коробкой.

– Собака, – говорю, как загипнотизированный, я все еще не в силах поверить собственным глазам. Нет, Карамелька никогда не говорила категоричное “нет”, но и “да” она тоже никогда не говорила. А сейчас она улыбается, кивая:

– Ага. Собака, мальчики.

– Щенок немецкой овчарки. Серьезно, детка?

– Мхм.

– М-мне?

– Ну… нам. Как ты там сказал? Дом построили, дерево посадили, ребенка родили, только собаки не хватает для полноты картины, да?

– Стеф, – выдыхаю, – девочка моя! – подскакиваю к жене, сгребая в охапку, зацеловывая в губы, нос и щеки. Быстро, лихорадочно, приговаривая:

– Я так тебя люблю! Черт! Стеф! Это была мечта детства. Охренеть!

Карамелька хохочет и уворачивается. А потом тут же цепляется в мои плечи ноготками и благодарно принимает весь мой поток поцелуев. У меня в голове набатом звучит – собака. Черт побери, у нас теперь есть собака! Наверное, это было максимально глупое условие спора: если проигрывает Стеф, то мы заводим щенка, если проигрываю я, то у нас в доме появится котенок. Собака, блин! Да ладно?!

– Ты доволен? – улыбается немного погодя самая потрясающая, самая очаровательная и самая замечательная на всем белом свете жена.

– Безумно!

– На сколько по шкале от одного до десяти?

Я смотрю в любимые глаза, искрящееся счастьем и восторгом, и говорю:

– На “ты самое лучшее, что случалось со мной в этой жизни”, Карамелька, – предельно серьезно. – Самое! Я люблю тебя, ты же знаешь?

– Знаю, – улыбается. – И я безумно люблю тебя, Сереж!

– А еще знаешь, у нас ведь недокомплект в доме.

– Ну, началось, – закатывает глаза жена, посмеиваясь, – только не начинай! Я тебе проспорила только собаку!

– Может, – подмигиваю, – поспорим еще и на дочку? А лучше сразу на двух!

– Сережа-а-а!