- Как у вас дела? - спросил муж, на что я не удержалась и вскинула брови.

Удивление, которое родилось в душе из-за вопроса Вадика, было не скрыть. Да я к этому и не стремилась.

- У нас все прекрасно. А когда я получу на руки свидетельство о расторжении брака и суд утрясет все формальности с алиментами - будет еще прекраснее.

Куденков поморщился, будто бы мои слова причинили ему боль, потом спросил:

- Я хотя бы Ксюшу увидеть смогу? Петька, наверное, меня на дух не переносит…

И в этот момент я напряглась. Уж не от Лели ли мне этот привет? А что? Она ведь могла во всем сознаться «любимому», вот он и начнет предпринимать шаги по возвращению дочери горе-мамашке…

- Петька тебя на дух не переносит, а Ксюшу, насколько я помню, полюбить ты не смог. Вот и не нужно тебе с нею видеться, Вадим…

Как только я произнесла эти слова, случилось неожиданное. Да так внезапно, что я даже не успела отреагировать. Лицо Куденкова вдруг искривилось, словно по нему прошла болезненная судорога, после чего он молниеносно схватил меня в охапку и, прижав к себе, горько разрыдался.

Стоял, содрогался всем телом, и только и делал, что вдавливал меня в свое тело, пока я не воскликнула:

- Больно!

Растерянность была столь огромной, что я даже не могла сообразить простую вещь - по-хорошему мне бы надо освободиться, а потом прогнать Вадима взашей, чтобы шел рыдать на плече своей чудесной Лели. Но раз уж все обернулось таким пердимоноклем, пожалуй, стоило разобраться в причинах странного поведения Куденкова.

- Что случилось? - потребовала я ответа, когда Вадик все же отступил и, отерев слезы, стал отводить глаза.

Наверное, мне стоило начать испытывать удовлетворение от того, что без пяти минут бывший муж в рыданиях приполз ко мне обратно. И ткнуть его в это носом, сравнивая с тем, каким гоголем он от нас уходил совсем недавно. Но я не чувствовала себя победительницей.

В том, что со мной остались дети и у меня впереди была вся жизнь - да. Я выиграла. А в том, что Куденков вдруг стал вести себя, словно побитый пес - нет.

- Прости меня, Глаш… - выдавил он из себя и как-то жалко, с содроганием, всхлипнул. - Прости, я так виноват…

10.1

Я позволила себе немногое - попрощаться. Эти несколько бесконечных секунд, когда мы стояли друг напротив друга, я говорила «прощай» тому, что оставалось в прошлом. Ощущению надежности, когда рядом с этим человеком мне было хорошо и уютно. Чувствам, которыми мы раньше горели. И Вадиму в целом, ведь нам не по пути отныне.

Я забирала с собой все хорошее, что он мне дал. И все тяжелое, в которое погрузил так безжалостно. Брала все, чтобы с Куденковым меня больше ничего не связывало и он перешел в статус бывших раз и навсегда.

- Прощаю, отпускаю с миром. И больше видеть не хочу, - ответила я тихо. - За детей не решаю, просто могу сказать их настрой. Петя категорически против тебя, и я не прикладывала к этому руку, - пожала я плечами. - Юля тоже вряд ли станет испытывать желание с тобой общаться - после того, как ты пытался забрать то, что принадлежит лишь ей.

Я всмотрелась в лицо Куденкова, на котором проступило еще более виноватое выражение. Ну, хорошо хоть так… хотя бы за деньгами Юли до момента, пока мы не купим с нею квартиру, он охотиться не станет.

- Ну а про Ксюшу ты все знаешь. Она - моя дочь. И точка. И я не отдам ее никому. Даже биологической кукушке, с которой разговор у меня будет коротким!

Вадим прикрыл глаза и замотал головой.

- Лена не будет забирать у тебя дочь… - начал он, но я его оборвала.

- Конечно, не будет. Потому что это заведомо проигрышное дело!

Я блефовала, ведь кто знает, что будет, если Леля решит со мной судиться из-за Ксюши. Не встанут ли на ее сторону из-за жалостливых историй в стиле: «У меня была родильная горячка, я не ведала, что творила».

- Ей не нужна Ксюша… И ей не нужен я, - выдохнул Куденков и посмотрел на меня с надеждой.

Ой, нет! Нет-нет-нет! Только не эти попытки вернуться туда, где его никто уже не ждал.

- Это только ваше дело, Вадим, - ответила я. - А по поводу себя и моей семьи я тебе все сказала.

Я распахнула дверь и хотела уже войти в квартиру, когда муж схватил меня за руку и довольно больно сжал.

- Это из-за более молодого мужика? Ну же! Отвечай! - прошипел он.

Черты его лица исказила злобная гримаса, на которую я ответила звонким искренним смехом.

- По себе судишь, да? - Высвободив руку, я закончила эту беседу, которая начала выходить за рамки приличий: - Ты, оказывается, очень плохо меня знаешь, Куденков. Значит, мы разошлись не зря.

Юркнув в квартиру и оставив Вадима размышлять над сказанным, я заперла дверь на все замки. Взгляд мой упал на часы Кирсанова, так и лежащие на столе, а губ коснулась легкая улыбка. Надеясь на то, что на этом походы Куденкова к нам на ночь глядя закончатся, я пошла к детям, а сама мысленно представляла следующую встречу с Яном.

Ибо он олицетворял для меня будущее.

Юля вела себя очень загадочно, на что не обратить внимания я не могла. Она то смотрела в никуда мечтательным взглядом, то лицо ее приобретало такое выражение, что я даже не сдерживала улыбки. И если бы не мои собственные тревоги, которые поселились у меня в душе, я бы не стала трогать дочь и дождалась, когда она бы сама решилась открыться мне (ведь что-то же наверняка происходило!). Но терпеть больше сил моих не было. А все потому, что Кирсанов пропал.

Его отсутствие было настолько заметным, что я не уставала поражаться тому, как же молниеносно он стал важен всем членам моего семейства. Даже Ксюша, которая довольно быстро забывала обо всем в силу возраста, ходила и повторяла - Я, Я, Я. И указывала на набор мягких куколок, в которые обычно они играли с Яном, когда он приходил.

Часов Кирсанов так и не хватился, а на звонки не отвечал, и, учитывая странное поведение Юли, я стала придумывать себе всякие глупости. Дошло даже до того, что в итоге в них и поверила, начав убеждать себя в простом объяснении происходящего. У Яна и моей старшей дочери попросту случился роман, а я этого и не заметила.

И так вдруг муторно стало на душе… Прежде всего от того, что отчего-то радоваться за Юлю совсем не получалось. Это осознание приносило мне настоящие моральные страдания, которые стали настолько всеобъемлющими, что я решилась их оборвать. А для этого усадила дочь на разговор.

- Ты какая-то не такая, - зашла я издалека, когда мы устроились пить чай на кухне.

Юлька зарделась и опустила глаза. Все ясно - я была близка к правде. Она влюбилась.

- Я… просто у меня завязались отношения, мам, - призналась дочь безо всяких экивоков.

Меня будто ледяной водой из ведра окатили. Если раньше я просто придумывала себе про любовь Яна и Юли, теперь, кажется, получила этому почти прямое подтверждение.

- Здорово, - только и смогла выдавить в ответ.

Ругая себя на чем свет стоит, я не знала, как перейти к сути. В прихожей послышался голос Пети - он вернулся с площадки, куда водил гулять Ксюшу. Она тоже что-то балаболила на своем языке, я почти не прислушивалась к дочери.

А повод закончить разговор, который был весьма коротким, вообще сочла за благо. Только бросила напоследок, словно прыгала в омут с головой:

- Поздравляю вас с Яном.

Лицо Юли вытянулось так сильно, что я мгновенно ощутила себя жутко глупо. А еще - до неприличия счастливо. Правда, чувство это длилось ровно до тех пор, как от двери в кухню раздался голос Кирсанова:

- С чем ты поздравляешь Яна?

И сам он нарисовался на пороге - хмурый и сердитый.

10.2

Я заалела как маков цвет - ну точно пятнадцатилетняя девчонка, которую только что поцеловал в щечку понравившийся парень. Совсем мне это было не по возрасту, что и говорить… И от этого стало еще более муторно, хотя радость от присутствия Яна и затмевала собой остальные чувства.