Два последних слова Леля произнесла шепотом. Они сорвались с ее губ тяжелым хриплым выдохом, в котором сквозил самый настоящий ужас. От того, что она говорила, было страшно прежде всего самой Лене - не нужно было становиться телепатом, чтобы это почувствовать.

- И когда узнала? - склонил он голову набок.

Она поджала губы.

- Когда мама стала настаивать на том, чтобы я снова попробовала вернуть Яна.

- Ты ушла от него действительно потому, что он был беден? Он тебя не донимал и не обижал?

По выражению лица Лели все было ясно сразу. Она оболгала того, с кем встречалась три года назад. Повесила на него то, в чем он был совершенно не виноват. Напротив, именно Ян и стал пострадавшей стороной, когда она сбежала от него, а потом родила дочь и отдала ее, как ненужную вещь. Даже не сообщив отцу Ксюшиного ребенка, что тот стал родителем.

- Вадик… Мама постоянно твердила, что найти себе богатого мужчину - это мой единственный шанс!

Она снова бросилась к нему, но Куденков перехватил ее руки за запястья и отстранил Лелю от себя.

- У тебя так это сделать и не получилось, - покачал он головой, криво улыбаясь. - Ты так и не нашла себе кошелек на ножках, потому что я - не тот миллионер, о котором вы с Лидой могли мечтать!

Последние слова он буквально выплюнул ей в лицо, хоть и понимал, что они лишь отчасти соответствуют действительности. Или же просто выгораживал Лелю перед самим собой и пытался свалить все на одну лишь ее мать?

- Вадик… я и не хочу никаких миллионов, - всхлипнула Леля. - Я врала тебе, но лишь потому, что… ты бы меня бросил, если бы узнал правду! Ужасно любить человека, который не только избавился от собственного ребенка, но еще и не может родить мужчине наследника…

Господи! Откуда же она всего этого понахваталась? Гештальт в плане детей у Куденкова был с перебором закрыт за время брака с Глашей. Да, он очень обрадовался беременности Лели, но если бы у них не было ребенка - это ничего бы между ними не изменило.

- Скажи… зачем ты восстановила невинность, Лена? - намеренно назвав любимую так, как ей не нравилось, спросил Куденков.

Хотелось хоть чем-то ее уязвить, хоть как-то уколоть… Вот до чего они докатились за считанные часы!

- Я…

Она запнулась. Посмотрела на него виновато и закусила нижнюю губу. Потом залилась краской, почти как тогда, когда у них все было «впервые». Леля так же смущалась, причем делала это, как выяснилось, весьма профессионально.

- Ты пошла на это, чтобы поймать на целку богатого мужика? - процедил Вадим, прекрасно понимая, насколько грубо это звучит.

Но что уж говорить, в этой фразе и скрывалась вся жуткая правда. Ведь он даже не успел произнести этих слов, как понял по лицу Лены, что попал точно в цель.

- Это все мама, Вадик! Это все она! - вскричала Леля, вцепляясь в его одежду пальцами.

Он взял ее за плечи и хорошенько встряхнул.

- Нельзя дожить до двадцати лет и считать, что ты не несешь ответственности за свою жизнь и поступки! - рявкнул он в испуганное лицо.

То лицо, на которое был готов смотреть бесконечно. И которое сейчас не вызывало у него ничего, кроме желания отвернуться и попытаться забыть.

- Ты меня обманула, Лена… ты лгала мне, глядя прямо в глаза! Что ты стала бы делать дальше, а? Инсценировала бы выкидыш? М? Когда ты собиралась устроить эту театральную постановку?

Ему даже не нужен был ответ - ему в принципе все было понятно и так. Ребенка не будет, а с остальным он даже не представлял, что делать. Ждать, когда она сообразит, что Лида права и взять с него, Куденкова, особо нечего? Понимать, что остался с нею, но подозревает каждую секунду, что Леля отправилась к Яну, потому что он более лакомый кусочек? Нет, это невыносимо!

- Все, я ухожу, - сказал он любимой, понимая, что слова эти говорит за короткий промежуток времени уже второй женщине.

С той лишь разницей, что теперь, когда произносил их, не чувствовал ничего, кроме жуткой опустошенности и горечи. Тогда, когда уходил от Глаши, он летел навстречу новому счастью на широко распахнутых крыльях. Теперь же камнем падал в пропасть собственных страданий.

Вот чем все обернулось… Это ему наказание за то, как поступил со своей семьей.

- Вадик! - вскричала Леля, которая бросилась за ним. - Постой!

Но Куденков останавливаться не стал. Он просто помчался прочь, чтобы после побежать в сумерках, куда глаза глядят, а затем метаться по незнакомому скверу раненым тигром.

И если бы Вадим мог запрокинуть голову и громко взвыть - он бы точно это сделал… Но почему-то сил не хватало даже на хрип.

9.2

Сидя за семейным ужином, который теперь казался совершенно привычным делом, я думала о том, насколько же быстро посторонний, по сути, человек стал настолько нам близким. И когда останавливалась взглядом на Яне, который, словно читая мои мысли, постоянно подлавливал меня на том, что я на него смотрю, мне чудилось, что мы вот так собирались вместе уже очень и очень давно. Едва ли не с начала времен.

И вот очередные посиделки за вкуснейшей лазаньей, которую приготовила дочь, были позади. Кирсанов, который сегодня выступал в роли лошадки для всеобщей любимицы Ксюши, ссадил малышку с рук и, пообещав завтра помочь с тем, чтобы исправить потекший кран, уехал. А мы опять остались вчетвером. И это было очень органично и правильно - жить вот так и даже позволять себе забыть о том, что на свете существует еще и Вадим Куденков.

С которым, кстати, уже вот-вот должно было состояться первое судебное заседание по поводу нашего развода.

- Мам… - сказала мне Юля, что окончательно перевезла вещи в нашу квартиру буквально на днях. - Ян на тебя смотрит вовсе не только как на настоящую маму своей дочери.

Я даже закашлялась от того, что услышала, когда составляла тарелки в посудомойку. Вот уж завернула так завернула!

- Юляш… Давай не будем, - прекрасно понимая, о чем именно речь, попросила я дочь. - Мы с твоим отцом сейчас в разводе и если ты намекаешь на новые отношения…

Повесив в воздухе красноречивую паузу, я стала подбирать слова, чтобы не выдать себя с головой. Потому что у меня по отношению к Яну не так давно родилось то чувство, которое я еще не успела обдумать. И уж тем более пока не было времени понять, что с ним делать дальше. Знала лишь, что сейчас я точно не стану себе позволять ничего лишнего. И под лишним имела в виду какие бы то ни было эмоции в сторону малознакомого мужчины.

Любого мужчины в принципе.

- Да не намекаю я, - отмахнулась Юля. После чего подумала и рассмеялась: - Говорю прямо.

Я подхватила веселье дочери, потому что на душе моей вдруг стало очень легко и светло. А когда услышала звонок в дверь, почувствовала, что щеки мои заливает краска.

- Пойду открою. Ян, когда уходил, забыл часы.

Их Кирсанов снял, потому что массивный ремень то и дело цеплялся за кофточку Ксюши, успев наделать на ней зацепок. Да так и оставил на столе. Но когда я открыла дверь, приготовив неуместную шутку про то, что на ночь оставаться у нас негде, обнаружила на пороге вовсе не Яна. К нам пожаловал Куденков Вадим собственной персоной.

- Тебя здесь не ждут! - заявила я и попыталась закрыть дверь.

Вадик не дал мне этого сделать, но в его жестах и том, как муж себя вел, не крылось угрозы или агрессии.

- Мы можем поговорить? - спросил он, и мне почудилось, что я слышу нотки мольбы в его голосе.

Немного пораздумав, я прикинула в голове - как поступит Куденков, если я его не пущу? Чего доброго, поднимет шум и нам тогда придется от него отбиваться всем семейством. Приняв решение выслушать, что там накопилось у Вадима на душе, пока он отсутствовал, я вышла к нему в общий коридор и, прикрыв дверь, сказала:

- У тебя немного времени. Мы уже ложимся спать.

Не похоже было, что Куденков пришел сюда в поисках Юли и денег, которые она ему не отдала. В случае, если бы Вадим явился по душу дочери, он бы не вел себя настолько заискивающе.