– Эй-эй, – схватив незнакомца за рукав темного пальто, закричала она, перекрывая свист ветра. – Ты чего тут? Ты же на рельсы вышел!

Человек медленно обернулся к ней, и она в тусклом свете мерцающего неподалеку рекламного щита увидела, что это не мужчина, а женщина, закутанная в платок по самые брови.

– Чего нужно? Отстань, – зло процедила сквозь зубы незнакомка.

Дарья, оторопев, замерла от изумления. Пожав плечами, отступила назад, но тут же остановилась. Мгновенно представив, чем это может закончиться, Дарья уперлась обеими руками в бок занесенной снегом женщины, напряглась, пытаясь сдвинуть ее с места.

– Уходи! Ты идиотка что ли? Уходи же, – завопила она из последних сил.

Незнакомка не сдавалась. Упрямо стояла, лишь покачиваясь под натиском Дарьи. Чувствуя, что сил не хватает, Даша провела мокрой варежкой по лицу и жалобно всхлипнула.

– Уйди, пожалуйста, в сторону! Слышишь? Трамвай тебя в такой мгле не заметит. Смотри, как метет, в двух шагах ничего не видно. Уходи, задавит!

Женщина опять обернулась к ней и безразлично отмахнулась:

– Да отстань ты! Тебе-то что? Пусть задавит.

Даша остолбенела. Сердце заколотилось от ужаса и предчувствия страшной развязки. По спине побежали мурашки, но не от холода, а от осознания своей беспомощности. Растерявшись, она будто оцепенела. Сколько прошло времени, не понимала. Быть может, несколько секунд? Или даже минута?.. Две?..

Дарья очнулась оттого, что вдали вспыхнули огни вынырнувшего из-за поворота трамвая. Он приближался быстро. Женщина отчетливо видела, как в свете его сигнальных огней плясали и кружились снежинки, исполняя свой жуткий прощальный танец.

Свет фар нарастал, ширился и уже начинал слепить глаза даже в кромешной метельной мгле. И тогда Дарья, чувствуя, как кровь стынет в жилах от нахлынувшей паники, уперлась ногами в скользкий рельс, обхватила женщину руками, напряглась и, завопив от ужаса, вытолкнула незнакомку в сторону в тот самый миг, когда трамвай пролетел мимо них, даже не тормозя.

Слившись в единое целое, женщины рухнули в сугроб, и, не разжимая рук, покатились вниз. Наконец, превратившись в большой снежный ком, они замерли, уткнувшись лицами в холодное снежное месиво.

Дарья пришла в себя первой. Она приподнялась, села и затрясла головой, освобождая нос и рот от ледяной маски налипшего снега. Потом, кряхтя, поднялась и, покачиваясь, обернулась.

– Эй, ты чего? Вставай!

Незнакомка лежала, не шевелясь, уткнувшись лицом в снег. Дарья наклонилась и потянула ее за ногу.

– Вставай! Простудишься. Слышишь?

Женщина дернула ногой, сбрасывая руку Дарьи и, приподнявшись, выдала:

– Да пошла ты.

– Ах ты, гадина, – возмутилась Дарья. – Я ее спасаю, а она меня еще и посылает! Да пропади ты пропадом!

Отвернувшись от лежащей на снегу незнакомки, Дарья, оскорбленная в лучших чувствах, заковыляла в сторону, припадая на ушибленную ногу. Сбившись с протоптанной в снегу тропинки, она зачерпнула ботинком снега.

Ощутив его ледяное прикосновение к лодыжке, обиженно пробормотала:

– Вот что за люди? Ты из-за них жизнью рискуешь, а они даже спасибо не скажут!

Даша прошла метров десять. Остановилась. Нерешительно потопталась на месте. Беспокойно оглянулась. Метель скрывала очертания, скрадывала четкость, но сквозь ее завесу она все же разглядела, что женщина по-прежнему сидит на снегу.

– Ну и сиди, черт с тобой, – устало вздохнула Дарья.

Однако, сделав несколько шагов, она опять остановилась. Беспокойная ее натура взволнованно требовала действенной помощи. Дарья, проклиная свой характер, покачала головой и, решительно развернувшись, пошла назад. Нахмурившись, она посмотрела на запорошенную снегом фигуру.

– Эй! Хватит сидеть, вставай! Замерзнешь.

– Да отстань ты, – женщина подняла голову, закутанную теплым платком. – Может, я хочу замерзнуть.

– Вот в следующий раз и замерзнешь. А пока я здесь, придется тебе жить! Вставай.

Женщина медленно поднялась. Не отряхиваясь и не глядя на свою спасительницу, молча пошла вперед.

– Давай, помогу отряхнуться, – Дарья неотступно следовала за ней.

– Отстань!

– Подожди, ты слишком быстро идешь, – припадая на ушибленную ногу, Дарья торопилась за незнакомкой. – А ты чего тут делала?

– Да отстань же ты, – женщина, обернувшись, вдруг заорала на всю улицу: – Господи! Что ты ко мне прилипла? Тебе чего надо? А? – Она подошла к Даше почти вплотную и, схватив ее за воротник шубки, затрясла. – Откуда ты взялась? На рельсах не стой–нельзя! На снегу не сиди–нельзя! Быстро не ходи – тоже нельзя! Ты кто мне? Господь Бог или судья? Отвяжись ты, ради бога, от меня, уйди с дороги! Проваливай! – Незнакомка оттолкнула ошеломленную Дарью и понуро побрела прямо через сугробы.

Даша, помрачнев, молча глядела ей в спину.

Агрессия этой странной особы была ей неприятна, поэтому Даша, досадливо сцепив зубы, резко рванула вперед, и, обойдя чудаковатую бабу, кинулась к освещенной автобусной остановке.

Снег валил, превращая застывшую землю в один большой сугроб. Ветер, правда, немного поутих, но его редкие и крепкие порывы сбивали прохожих с ног. Мороз крепчал.

Переминаясь с ноги на ногу, Дарья чувствовала, что нога, которая намокла от попавшего внутрь снега, начинает сильно замерзать. Прыгая на месте, она старалась не думать о странной женщине, которую только что спасла, буквально вытащив ее из-под колес трамвая. Очень хотелось обернуться и посмотреть. Но Даша, кусая губы, запретила себе оглядываться.

Прошло минут пять, на остановке стали вновь собираться люди. Нахохлившиеся, будто большие черные птицы, они тоскливо глядели вдаль, дожидаясь спасительного транспорта.

Вдруг кто-то тронул Дашу за рукав.

– Ты обиделась что ли?

Опешив, испуганная Даша резко обернулась. Рядом с ней стояла та самая чудаковатая незнакомка, которая всего несколько минут назад отбивалась от ее помощи. Вся ее круглая фигура, усыпанная снегом, казалась уродливой и бесформенной. Дарья, уже опасаясь ее неадекватности, инстинктивно отступила на шаг назад.

– Я не обижаюсь на незнакомых.

Однако женщина, словно не замечая ее настороженности, опять шагнула к ней.

– Это правильно. Зато я на тебя обижаюсь. Ты не дала мне умереть. А теперь я не знаю, как дальше жить.

Дарья, ошарашенная ее словами, сначала подумала: «Чокнутая!»

А потом, нервно сглотнув ком в горле, осторожно поинтересовалась:

– Ты пьяная что ли? Точно! Как я раньше не догадалась?

– Нет. Я не пью, – хмуро фыркнула странная женщина.

В это время к остановке подъехал очередной автобус. Люди, толкаясь, полезли в его теплое нутро, и Дарья, совсем уже замерзшая, торопливо кинулась было за ними. Но тут же спохватилась и, оглянувшись, махнула рукой.

– Поехали! Влезай поскорее. Я не могу больше здесь стоять. Холодно. Поехали! Потом поговорим. Ну? Давай же.

И незнакомка вдруг послушно кивнула и поспешно полезла в салон. Двери захлопнулись, едва она успела подняться по ступенькам.

Автобус тронулся. Даша, зажатая пассажирами, не могла пошевелиться, но, скосив глаза, увидела, что закутанная платком женщина стоит рядом.

– Кулема какая-то, – усмехнулась Даша. – Вечно мне везет.

Короткий зимний вечер догорал, плавно переходя в ночь. Повсюду приветливо светились окна, разбавляя ночную темень. И Дарья, глядя на них, вдруг подумала, что за каждым из них своя жизнь. Чужая. Другая. И не знала она, что и ее жизнь с этого дня уже не будет прежней.

Зоя подошла к окну. Сплошная темнота сгущалась. Делалась вязкой и непроходимой. Часы пробили десять. Женщина беспокойно поежилась, глядя на метель, буйствующую за окном.

Зоя уже несколько раз разогревала ужин. По всем ее расчетам, Дашка должна была уже появиться минут тридцать–сорок назад.

Так уж повелось, что ужинали вместе они нечасто, но, если договаривались, никто из них старался не опаздывать. Взволнованная подруга, конечно, звонила Дарье, но та трубку не брала, и Зоя подозревала, что она опять влипла в какую-нибудь историю.