Олег вздрогнул и тряхнул головой, я же начал подниматься, одновременно беря куртку. Столпившийся вокруг нас народ начал понемногу расходиться. Гости игорного дома поняли, что продолжения, скорее всего, не будет и решили вернуться к прерванной игре.
— Женя, подожди, — он хмурился, глядя на меня в упор. — Давай ещё одну партию. Как ты только что сказал, в открытую. — Медленно произнёс он. — С необычными ставками.
— А не пожалеешь? — я усмехнулся.
— Постараюсь, — он вернул мне усмешку.
— Только не здесь. — Обернувшись, я нашёл взглядом Леднёва. — Гриша, комната свободна?
— Да, ваше сиятельство, как я уже говорил, вы можете пройти туда. — Степенно произнёс Леднёв.
— Крупье нам подбери, — распорядился я, беря в руки куртку и направляясь к комнате. Сзади раздался скрип отодвигаемого стула, и практически сразу я увидел Мамбова, который шёл чуть позади от меня.
— Игры с большими и необычными ставками веду я, — всё ещё сохраняя полное спокойствие, ответил владелец игорного дома. — Прошу. — И он распахнул перед нами дверь.
* * *
— Так как ты это сделал? — я вздрогнул и посмотрел на Мамбова, который весьма сосредоточенно мазал шрамы, и уже перешёл к тому, который был на спине. Вместе с концентрацией внимания вернулась боль.
— Ты всё время смотрел за тем, что я делаю. Ты прекрасно видел, что я ничего не делал. И тузов в рукаве у меня не было. Это всего лишь удача, ничего более. — Процедил я сквозь стиснутые зубы. Как же это больно, вашу мать!
— Женя, я всё равно вычислю, — пригрозил этот тип, который почему-то называется моим другом. — Готово.
Он отставил банку с мазью, и отошёл от меня.
— Вычисляй, — ответил я, когда жжение прекратилось, так же резко, как и началось. — Будет чем заняться. Заодно идиотские мысли окончательно выветрятся из головы.
— Это почти вызов, знаешь ли, — Мамбов задумчиво посмотрел на меня.
— Ты куда собираешься, когда нас выпустят? — спросил я, прикидывая, сколько у нас остаётся времени до Нового года и бала соответственно. — Домой отца навестить?
— Отец сейчас в Москве, — покачал головой Олег и нахмурился. — Он предпочитает жить в столице. Может быть, сразу туда поеду. Не знаю пока. А что?
— Да я хотел тебя пригласить к нам в Ямск. У клана есть выход в наш собственный изнаночный карман, так что вполне можно поохотиться в качестве снятия стресса. — Я повёл плечами. Мазь ещё не впиталась. Вообще, стало заметно, что эта дрянь в последние дни вообще впитывается хуже.
— Заманчивое предложение, — Мамбов задумался. — Я, скорее всего, соглашусь составить тебе компанию. Заодно уровень подтяну. А с отцом увижусь, когда в Москву поедем.
В дверь постучали. Я покосился на часы. Было ещё без пятнадцати десять. Неужели юристу уже надоел этот чудесный форт, и он мечтает как можно быстрее закончить здесь все дела.
Мамбов шагнул к двери и рывком открыл её.
— А, простите, я номером не ошибся? — раздался знакомый голос. — Мне нужен граф Рысев Евгений Фёдорович. Или я всё-таки ошибся…
— Проходите, — Мамбов посторонился, пропуская в номер Мухина.
— Доброе утро, Никита Елисеевич, — поприветствовал я хирурга. — Вы подумали и пришли дать мне ответ, или просто проведёте осмотр?
— Я проведу осмотр, — он вздохнул и подошёл ко мне. Его руки окутались золотистыми нитями. Никита встал сбоку, так, чтобы одна его рука расположилась напротив шрама у меня на плече и частично на груди, а вторая напротив того, что красовался на спине.
По коже побежали мурашки, а шрамы заныли, словно через них разряд прошёл.
— Вы никогда раньше не применяли магию при осмотре, — заметил я, стараясь сидеть ровно и не шевелиться. Хватало того, что мышцы самопроизвольно сокращались, когда золотистое сияние начало смещаться.
— В этом не было необходимости, — рассеянно пробормотал Никита, ещё немного смещая руки. — Хорошо, что вы уже рассасывающую мазь нанесли. Сейчас будет немного неприятно.
— Ох, ты ж, вашу мать, — прошипел я и вцепился здоровой рукой в крышку стола, возле которого сидел. Потому что «немного неприятно» — это было охренительно больно!
Мухин опустил руки, и боль начала сменяться лёгким покалыванием в области шрамов. Завернув голову, я посмотрел туда и присвистнул. Ещё утром красные воспалённые рубцы сейчас заметно побледнели и уменьшились в размерах.
— Руку поднимите, ваше сиятельство, — невозмутимо сказал Мухин. Я послушно поднял руку вверх и прислушался к ощущениям. Терпимо. — Через пару недель можно будет начинать полноценные тренировки. Завтра мы повторим процедуру.
— Хорошо, — я кивнул. — Объясните мне только одну вещь. Почему все эти мази, и процедуры не содержат обезболивающего компонента?
— Чтобы вы прониклись, и больше так не подставлялись, — нравоучительно заявил Мухин и ухмыльнулся. — И для того, чтобы поняли, наконец, что за всё, включая победы нужно платить.
— Что-то мне цена не нравится, — пробормотал я, вставая и надевая рубашку. А то сейчас юрист придёт, а я полуголый. Нет, я, конечно, могу и так остаться, уж чего-чего, а ложной скромностью я не страдаю. Но, вдруг юрист попадётся слишком чувствительный и стеснительный? А нам нужно побыстрее все документы оформить и свалить уже отсюда.
— А я считаю, что это справедливо, — Никита сложил руки на груди. — Конечно, лучше не допускать ошибок, чтобы потом не мучиться, но это придёт с опытом. Только вот если всё будет даваться слишком легко, то это сделает победы пресными, и вы однажды перестанете их ценить.
— Вот философа у меня в окружении ещё не было, — я хмыкнул. — Так что вы мне ответите, Никита Елисеевич?
Он молча смотрел на меня, зато голос подал Мамбов.
— О чём ты так настойчиво просишь господина целителя? — спросил он, поворачиваясь к нам лицом. До этого момента он стоял у окна и смотрел на улицу.
— Сватаюсь, — я смотрел на Никиту, который приподнял бровь, услышав мой ответ. — Мне одного Лебедева мало, хочу ещё одного целителя в клан.
— Скажи, Рысев, тебе плохо не станет? У многих кланов и одного целителя нет, а ты второго к себе заманиваешь, — усмехнулся Мамбов. — У тебя совесть есть?
— Зачем мне совесть, когда у меня есть пара складов, которые редко остаются пустыми, и на которых можно найти много чего интересного. А также травмоопасные егеря, чтобы обеспечить огромную практику талантливому хирургу? Да ещё и сам я нередко плачу за свои победы. Не всё же мне самому себя штопать, — когда я это сказал, взгляд Мухина метнулся к моему боку, на котором уже едва виднелся тонкий белый шрам.
— А вы умеете соблазнять, Евгений Фёдорович, — выдохнул Никита.
— Конечно, я же кот, — и самодовольно улыбнувшись, я повторил вопрос. — Так что, вы согласны?
— Да, — серьёзно кивнул Мухин. — Не меньше ста рублей в месяц, полный доступ к вашим складам и егерям, и вы сами оплатите мою неустойку. — Вздохнул он.
— За егерей и склады будешь сам биться с Лебедевым и его очаровательной дочерью. — Заметил я, вытаскивая коробку с макрами. — Вот, поменяй на деньги сколько нужно, заканчивай дела и приезжай в Ямск. Дед зимой чаще всего там находится. Тем более, он стал таким заядлым меломаном, м-м-м, — протянул я посмеиваясь. — Принесёшь присягу и начнёшь знакомиться с кланом. Или же со мной поедешь в Москву, если моя рука всё ещё будет нуждаться в каких-нибудь процедурах.
— А, — начал Мухин, глядя на коробку с макрами. — Я не понял, — он помотал головой.
— А что тут непонятного? — я с удивлением посмотрел на него. — Мне некогда бегать и платить неустойки. Наличных денег у меня с собой мало. А макры всегда стоят дорого. Поэтому берёшь, меняешь и получаешь расчёт. Ну и подъёмные себе. Что здесь непонятного?
— И вы вот так отдаёте мне целое состояние? — Мухин смерил меня внимательным взглядом. Видимо, решал, стоит ли показывать графа своему приятелю, специализирующемуся на психических расстройствах.
— Ну, попробуй сбеги с этой коробкой, — я пожал плечами. — И даже помечтай, что далеко уйдёшь. — Я улыбнулся, но в моих словах прозвучала явная угроза.