По факту Аллана самым настоящим образом бросили. Из-за этого Джон даже поссорился с сестрой, сказав, что не желает больше ни слышать, ни знать ее. Отъезд родителей никак не тронул Аллана, он чувствовал, что был нежеланным ребенком. К нему всегда относились как к ошибке, которая все эти годы мешала им жить.

Первое время Джон приезжал минимум три раза в неделю, затем визиты сократились до одного. В его голове не укладывалось, как можно бросить шестнадцатилетнего подростка. Джон предложил Аллану переехать к нему, однако тот не хотел быть лишним в чужой семье и убедил дядю, что будет лучше, если все останется как есть.

Аллан начал посещать колледж и поначалу, ради Джона, старался не пропускать занятия. Со временем тот стал ограничиваться звонками: бизнес, семья, постоянные разъезды, его можно понять. Несмотря на занятость, Джон звонил каждый день, и это несколько раздражало. Только когда звонки сократились до одного в неделю, а то и в две, Аллан понял, как сильно ему этого не хватает. Теперь единственным напоминанием о Джоне являлось известие об очередной поступившей на счет сумме – как вчера.

У Аллана накопилось немало денег, так как тратил он их лишь на самое необходимое: оплату счетов, еду, сигареты, редкие посиделки с друзьями и одежду, которая со временем, увы, изнашивается. В целом он мог бы снять себе более-менее приличную квартиру рядом с колледжем, где каждый угол не будет напоминать о том, что Аллан не нужен родителям. Стать примерным студентом, постараться обустроить свое будущее…

Как бы хорошо сие ни звучало, все это никак не относится к нему. Жизнь, какая бы паршивая ни была, вполне его устраивала. Спокойно плывя по течению, проживая день за днем, Аллан уповал на то, что все изменится без его воздействия. Из друзей у него: только что окончивший университет стоматолог Майк, который вскоре собирался жениться, и Ларри, живущий на седьмом этаже, выше которого Аллану, собственно, и не доводилось подниматься.

Включив в гостиной телевизор, он быстро листал каналы в надежде отыскать стоящий фильм. В животе урчало.

Аллан не ел и не спал несколько дней, убивая время компьютерными играми. Когда надоедало, надев наушники, он бродил по городу, стараясь не попадаться на глаза ночным хозяевам улиц – местным группировкам и прочим «сливкам общества».

Чувство голода нарастало, вскоре бороться с ним стало бесполезно. Зашнуровав ботинки и подхватив рюкзак, без которого он нечасто выходил из дома, Аллан сунул банковскую карту во внутренний карман куртки.

Добравшись до ближайшего магазина, он купил немного печенья, колу и замороженную пиццу. Кассир с опасением посмотрела на него. Наверняка всякий раз при оплате на ее языке вертелся вопрос – не украл ли Аллан карту? Озвучен он ни разу не был. Впрочем, не за что винить ее, любой другой счел бы так же.

За последний месяц Аллан сильно похудел. Щеки впали, делая скулы еще более выразительными, чем они есть, синяки под глазами от неправильного режима не проходили, став неотъемлемым атрибутом внешности. Без пущей надобности он старался не смотреть на себя в зеркало.

Засунув будущий ужин в рюкзак, Аллан отправился домой, немного обогнув квартал в счет вечерней прогулки. Дверь подъезда он за собой никогда не закрывал. Иногда, идя по темным улицам, Аллан думал о том, что мир точно не потеряет много, если его не станет. Все единогласно назвали бы это юношеским максимализмом и глупостью, но Аллан был уверен: в его случае все обстоит именно так.

Как обычно, пешком поднимаясь по ступенькам, он прибавил звук в плеере почти до максимума, наслаждаясь песнями любимых рок-групп. Свет с третьего по пятый этаж отсутствовал. Его плохое зрение, ко всему прочему посаженное видеоиграми, не могло быстро привыкнуть к темноте. Парней у своей двери Аллан заметил, лишь поднявшись на этаж. В голову закралась идея пройти мимо, отправившись к Ларри, но он ею не воспользовался.

Сжав ключи в руке, Аллан шагнул к двери и тут же получил удар в живот. Согнувшись от боли, он выронил связку.

– Какого черта? – успел выпалить Аллан, прежде чем после очередного удара кубарем покатился по лестнице. Грохот эхом раздался по всем этажам, и парни, еще несколько раз пнув его, уже лежащего на лестничном пролете между четвертым и пятым, в живот, убежали.

Слабое тело Аллана не было создано для таких перепалок, он старался никогда не доводить дело до рукоприкладства. Каким-то чудным образом до сих пор у него это получалось. Не в силах подняться, Аллан продолжал лежать на бетоне, среди пустых пивных банок и использованных шприцев.

– Аллан, это ты? – выйдя посмотреть, что за шум, Ларри наткнулся на него. – Ты как?

– Нормально, – встав с помощью друга и отряхнув одежду, безразлично ответил Аллан.

Теперь желудок вместо голодных спазмов сковывали болевые. Уж точно не этого он ожидал сегодня на ужин. Поправив сползшие лямки рюкзака, Аллан сразу подумал о печенье, которое наверняка раскрошилось.

– Давай догоним их? – предложил Ларри.

– У тебя есть еда? Я ужасно голоден.

Опираясь одной рукой на стену, Аллан не без труда, но перетаскивал ноги по ступенькам.

– Да вроде бы есть, – задумался Ларри, уже несколько минут сверля взглядом лестничный пролет. Он догадывался, кем были эти парни, и, вероятнее всего, они приходили за ним. Ларри не был уверен на сто процентов, но внутреннее чутье подсказывало, что догадки верны…

Придя, как всегда, раньше назначенного времени, Доминик снял косуху, бросив ее на темно-коричневый диван. Впереди еще два непростых года.

Трехмесячного отдыха оказалось абсолютно недостаточно. Ему предстояло вновь взяться за начальное обучение новичков. Это занятие ужасно угнетало и выматывало, ведь каждый раз все происходило по избитому сценарию, не считая новых проблем, которые время от времени создавали подопечные. А уж на это они мастера.

Из пятнадцати избранных для обучения в живых оставались лишь двое, максимум трое. Они продолжали работать на Совет, а Доминику предстояло пройти этот путь вновь, с новыми парнями и девушками. Полукровки во все времена были в низших слоях иерархии. Доминик по большому счету относился к ним как к солдатам, несмотря на юный возраст. Никаких человеческих поблажек. Здесь есть только два варианта: либо ты жив и полезен, либо мертв. Все просто. Так обучали его, и так он обращался с ними.

– Привет, – закурив, Шон вошел в кабинет, который предоставлял их общий знакомый – Камил. Помещение служило для важных встреч или же допросов, так что знали о нем немногие. Неприметный кабинет был практически лишен мебели. Справа от входа – кожаный диван со слегка затертыми ручками, напротив него – квадратный кофейный стол из темного дерева, слева – небольшой книжный шкаф. Письменный стол, как это обычно принято в кабинетах, отсутствовал, зато у стены красовался большой стул с кандалами, чем-то напоминающий электрический. Слегка выцветшие зеленые обои с винтажным узором придавали комнате особый шарм, чего нельзя было сказать о легком запахе сырости.

– Ничего себе, ты даже не опоздал! – привыкнув к постоянным задержкам Шона, позлорадствовал Доминик. – Что у тебя?

– Сам себе удивляюсь. Сегодня мне принесли список, буду прорабатывать его, – встав посередине комнаты с толстой папкой в руках, Шон не стал снимать куртку, хотя в помещении было тепло.

– Ну и когда же ты повесишь на меня очередное ярмо? – обреченно выдохнул Доминик.

– Пока не знаю, позже сообщу, – в кармане зажужжал мобильник. – Вот видишь, совсем нет времени ни на что.

Потушив сигарету в пепельнице, единственном предмете, стоявшем на столе, он вытащил телефон, взглянув на номер.

– Ладно, мне пора бежать, – отвечая на звонок, он посмотрел на Доминика. – Кстати, сие ярмо твоя работа, не забывай об этом.

На прощание махнув рукой, Шон прижал телефон к уху плечом и быстро зашагал к двери, на ходу рассматривая документы.