Я вытаращилась на неё.

— Всё хорошо, Дебора, говорю тебе.

Она потрепала свою чёлку.

— Ты такая красивая. Особенно в этих чудесных ботинках.

Мама одолжила мне ботильоны на каблуках.

— Не жди меня: скорее всего, буду поздно.

— Ая и не сомневалась! Повеселись хорошенько. Не делай глупостей. Ты теперь совершеннолетняя!

Перед тем как выпрыгнуть на лестницу, я поцеловала Изидора в вонючий нос.

Я теперь совершеннолетняя.

Я пришла в 21:02 и позвонила в дверь. Джамаль мгновенно открыл мне.

— Ты ждал под дверью, что ли?

— Ага. Как дела? С мамой всё нормально?

— Почему ты разговариваешь шёпотом? Только не говори, что Гертруда опять сбежала!

— Да не, не волнуйся.

— Так, а ну-ка дыхни.

— Не-а.

Джамаль выпрямился.

— Ты… Вы пили, пока меня ждали?

Послышалась хихиканье.

Женское.

Джамаль покраснел и тут же схватил меня за руку, потащив за собой по коридору — я еле поспевала за ним, волоча ноги.

— Да что тут…

Я упиралась.

Толчком в спину он отправил меня в гостиную. Вдруг загрохотала музыка, разрывая мне барабанные перепонки, засверкали зелёные и красные лазеры, рисуя узоры на потолке, а толпа непонятных лиц — сотня на квадратный метр — завопила во всю мощь, так, что задрожали стены:

— С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!

Я хлопала ресницами. Мозг превратился в желе, а уши чуть ли не рыдали.

Под эти сверхгромкие возгласы я понемногу привыкла к мерцающей полутьме.

Виктор стоял у двери вместе с Элоизой, которая бросилась мне на шею всем своим весом.

Я рухнула на Джамаля, а тот в свою очередь — на дверной косяк.

— С днём рождения, моя любимая Дебо! Ву-ху!

С днём рождения!

Я громко расхохоталась.

В гостиной были и паучьи друзья с Нового года.

И Эрванн со своей компанией.

Вопя, словно на волчьей сходке в лесу, пятьдесят человек забросали меня конфетти, которые забивались в ноздри.

Казалось, я на футбольном стадионе среди фанатов, разноцветных флагов, а толпа скандирует моё имя. Я — Максимус в Колизее, разве что без юбочки.

— ДЕБОРА! ДЕБОРА! ДЕБОРА!

Меня потащили к заставленному буфету, сунули в руку бокал, похлопали по всем местам, расцеловали. Ещё не притронувшись к алкоголю, я уже была пьяна, однако не стала сдерживаться и быстро осушила бокал, чтобы оправиться от эмоций.

— И давно вы тут всё это мутите? — кричала я, чтобы меня услышали.

Посреди гостиной все танцевали.

Бум, бум, будум-бум-бум, бум бум, будум-бум-бум.

— Бухать мы начали часов в шесть! — ответила Элоиза, щёки которой были похожи на два помидора.

— А так идея появилась ещё до каникул, — вмешался Джамаль.

— Это всё Виктор, — добавила Элоиза, дважды подняв брови.

Я проглотила несколько конфет, немного чипсов и кусочек пиццы. Адель на горизонте не было. Спасибо, спасибо, спасибо.

Крича, Элоиза рассказала мне, как они вместе с Джамалем и Виктором готовили это безумие под названием «вечеринка» на восемнадцатилетие Деборы. Про сообщения, мейлы, покупки и поиски мощных колонок. Джамаль потащил меня на танцпол: я кружилась, совершила несколько невероятных трюков. Время от времени возвращаясь подпитать-ся, я тут же бросалась обратно вертеть попой. Пива было много, пришлось несколько раз бегать в туалет. Иногда ко мне подходили незнакомцы, чмокали в щёку и показывали большие пальцы.

На всех стенах, кроме прихожей и коридора, чтобы не испортить сюрприз, висели мои фотографии. Облегчаться в туалете пришлось прямо напротив моей семилетней копии в балетной пачке. Остальные фотки были посвежее: я на маникюре с Элоизой, я играю на метле, словно на гитаре.

Ничего от них не ускользнуло.

Я искала взглядом Виктора, но он показывался лишь на мгновение. С кем-то разговаривал. Элоиза танцевала как богиня, а Эрванн снимал её на телефон. Вдруг его друзья подняли Элоизу на руки и подбросили вверх, а потом бросились ко мне, схватили и подкинули меня. Потолок был всё ближе и ближе — вуууууух! Едва я упала на переплетение рук, как потолок снова стал приближаться — вууууух!

— ПЕРЕСТАНЬТЕ, Я СЕЙЧАС БЛЕВАНУ»

Третий раз меня подбрасывать не стали.

Я сделала вид, что не заметила, как пара парней потирали после этого плечи и руки — да, ребята, я не легка на подъём. От имени своего целлюлита желаю вам поскорее восстановить силы.

Виктор подошёл, когда я доедала последний кусочек пиццы. Была уже почти полночь. Он протянул мне стакан, и я взяла, даже не посмотрев внутрь.

— Ну что?

— Ну фто фто? Паади, не надо… проигги…

Я наконец справилась с гигантским куском пиццы во рту.

— Вот, спасибо. Можете повторить вопрос?

Он рассмеялся:

— Каково это — быть совершеннолетней?

— А всё это и вправду твоя идея?

— Что именно?

— Это…

Широким жестом я показала на весь творящийся вокруг бардак.

Виктор поднял стакан, предложив чокнуться:

— С днём рождения!

И выпил до дна. Я последовала его примеру. Стакан уже был пуст, когда я вдруг почувствовала вкус жидкости, лившейся прямо в мой желудок, и чуть не выплюнула горящие лёгкие. Горло обожгло, а из глаз полился огонь. И носа повалил пар температурой в девяносто семь градусов — я вся горела.

Виктор наклонился ко мне:

— Всё хорошо?

— Блин… Вы-ы-ы-ы-ы-ы-до-о-охххх… Что это за отрава?

— Водка, но я думал, ты в курсе.

На помощь, у меня внутри пожар!

— Тебе надо чем-то закусить!

— Оно не проходит!

Тут Виктор во второй раз в жизни взял меня за руку. Я почувствовала себя лёгкой как пёрышко и поплыла кролем над паркетом, словно наполненный гелием воздушный шарик, который тут же улетает в небо, стоит только его отпустить.

Виктор подтолкнул меня к буфету и протянул треугольный бутербродик, который я выхватила у него и тут же проглотила.

— У меня во рту точно не осталось ни одной бактерии, их всех мгновенно сразило. Эдакие личные Помпеи! — прохрипела я.

— Чёрт, мне очень жаль, Дебо.

— Признайся, ты хотел меня убить!

Гадкий жар разливался по всему телу, будто подожжённая жидкость, и смешивался с кровью, отчего я медленно обмякла.

— Да ни за что в жизни… Это последнее, чего бы я хотел.

Я глупо захихикала.

Кто-то увеличил громкость — будто это вообще было возможно, — и от хлынувшей на весь дом музыки задрожали стены. Человек сорок дёргались на танцполе, готовые вот-вот проломить паркет.

— Почему ты смеёшься?

— Потому что твой ответ смешной.

— А вот и нет! Я серьёзно.

Вдруг музыка оборвалась, и в дверях показались Джамаль и Элоиза с бледно-розовым тортом на руках, распевая старую как мир песенку:

— С днём рождения тебя-а-а-а… С днём рождения тебя-а-а-а… С днём рождения, дорогая Дебора-а-а-а! С днём рождения тебя-а-а-а.

На торте красовались восемнадцать зажжённых свечей, отбрасывая медные блики на ангельское лицо Элоизы. Надпись гласила: «18 лет — Дебарра».

Придётся смириться: у меня в жизни никогда не будет идеального момента.

Танцевавшие столпились вокруг плотным кольцом, в центре которого стояла я. Глубоко вдохнув, я встретилась взглядом с Виктором — этими живыми, искрящимися глазами — и, загадав желание, задула свечи изо всех сил.

В темноте послышались «ура», включились лазеры, музыка, а Джамаль разрезал торт серебряной лопаточкой.

— Можно поинтересоваться, какое желание ты загадала? — прошептал Виктор мне на ухо.

Его лёгкое дыхание словно яд, от которого мурашки бегут по коже.

— Да.

— И какое?

— Чтобы маме стало лучше. Чтобы она была счастлива.

Виктор невозмутимо уставился на меня. Даже не улыбнулся. Казалось, он прямо из кармана достаёт орудия пыток: открывалку для консервных банок, скальпель, иглы, щипцы, чтобы вскрыть мой череп и понять, как устроен мозг. Вот какое было ощущение от его взгляда.

— Держи! — Элоиза возникла из ниоткуда с огроменной тролльской ложкой для супа и заставила меня попробовать клубничный торт, вымазав мне рот кремом. Джамаль протянул салфетку.