Не удивительно, что к утру решающего дня девушка извела себя до такой степени, что потеряла связь с реальностью.
Субботнее дежурство началось для Максим рано – ее товарищи еще отсыпались перед предстоящей насыщенной ночкой. Девушка прибыла в управление отчитаться за предыдущие сутки и обнаружила лишь старика Хоева посапывающим в любимом кресле. Они не говорили, и Макс, запо́стив на скорую руку рапорты о проведенной работе, поспешила убраться, пока не нагрянули коллеги. Она доложила, что возьмет один из байков, и на том была такова.
Первая из трех «ситуаций», как Максим обозвала это для самой себя, случилась спустя пару часов, в кофейне неподалеку от офисов рудной компании. Закончив с бытовой ссорой в трущобах на окраине города, где сурового вида мадам расшибла о супруга планшет за то, что тот отказался афишировать собственную историю браузера, девушка заехала перевести дух и почти сразу оказалась втянута в неудобный разговор. Так уж вышло, что в то же самое время, как в заведение заскочила Макс, там сидели двое знакомых ее папаши: как и сам старик, такие типичные лицемерные фронтирцы, которые, числясь у «рудников» на хороших зарплатах, тем не менее с удовольствием обливают корпорации грязью, едва выходя за двери их офисов. Вот и теперь эти двое великовозрастных мужичков, седовласые, но отнюдь не мудрые, спорили о событиях, случившихся пятью днями ранее в одном из соседних городов. Это было далеко не самое нашумевшее дело в истории Запада, но все-таки вызвавшее некоторый резонанс в среде обычных фронтирских жителей. По слухам, местная корпоративная полиция была обличена в рэкете, который тайно вела в отношении свободных бизнесменов на протяжении многих лет. Из того, что писалось в городской газете, можно было счесть, что предприниматели сами же и нарывались на пренебрежительное отношение; а законники со слезами на глазах принимали взятки, сознавая, что поступают не по совести. Однако, конечно, в том была попросту жалкая попытка «СидМКом» в пропаганду да сглаживание углов. На деле всякий гражданин Запада догадывался, эта история – только верхушка айсберга того беспредела, который творится при отсутствии надлежащего контроля со стороны Большого Кольца и который, как многие смели понадеяться, остался пережитком лихого прошлого. Разумеется, всякие токсичные людишки, вроде отца Максим и его приятелей не могли пройти мимо столь вопиющего случая. Девушка полнедели выслушивала дома один и тот же скулеж, направленный на корпоративный строй, и устала оправдываться перед папашей, что устроилась офицером заместо того, чтобы пойти трудиться на одного из фермеров. Повторять этот цирк с отцовскими приятелями в ее план не входило. Изменив привычке, Максим взяла кофе с собой и улизнула из заведения прежде, чем любящие почесать языками обыватели успели перейти на личности.
И все-таки пары минут, пока девушка дожидалась заказа, оказалось достаточно, чтобы заразиться беспокойством. Не то чтобы Макс не приходило это на ум на протяжении недели, что ее коллеги готовили несанкционированную облаву, однако только теперь девушка крепко призадумалась над тем, сколь пугающе похожи две истории. В конце концов, Моргунов был в ее глазах такой же жертвой ненасытного корпоративного монстра, в то время как законники – инструментом неприкрытого давления на нее. Максим противило осознание, что она является частью прогнившей системы. Лишь одно обстоятельство скрашивало положение: к действиям Николая и его «шайки» она не имела отношения. Быть может, даже рассудила Максим, когда всю компанию разоблачат, как это произошло с коллегами с юга, она выйдет на ведущие роли в штабе. Отец загордится ее положением, равно как стойкими фронтирскими принципами.
Пока это были лишь мимолетные мысли, посетившие Максим за полуденным стаканом кофе. Однако, допустив их, девушка впервые за длительное время почувствовала спокойствие и примирилась с собой.
После непродолжительного перерыва служба пошла обычным чередом. К крамольным размышлениям Максим не возвращалась несколько часов кряду, пока ближе к вечеру с ней не приключилась вторая так называемая «ситуация». Она выехала по вызову на Треугольник. По словам очевидцев, неизвестный мужчина там намеревался покончить собой, сиганув с крыши трехэтажного здания банка. К разочарованию собравшейся толпы, приготовившейся уже было к многонедельному марафону трепа об этом случае в барных беседах, мужчина в последнюю минуту передумал. От суицида его отговорила вовремя прибывшая на Треугольник дочь. Как выяснилось, крышу виновник скандала выбрал не случайно. Он только что вышел со встречи в банке, где с представителем «СидМКом» обсуждал финансирование его складского бизнеса. Мужчину на встрече уведомили, что рудная компания нашла подрядчика выгоднее, а потому его предприятие в скором времени будет ликвидировано. Оставшись без основного источника дохода или даже мало-мальски пристойной компенсации, отец троих детей не придумал иного выхода, кроме как прилюдно обвинить корпорацию в собственной смерти, дабы выбить семье кругленькую сумму в виде страховой выплаты. Ситуация, однако, разрешилась несчастливо – мужчину убрали с крыши, не позволив стать развлечением для кровожадной толпы.
Максим разогнала зевак и, убедившись, что бузотера немедля отошлют в госпиталь на реабилитацию, собралась уже уезжать с Треугольника, как ее внимание привлек неизвестный, сопроводивший потерпевшего до кареты скорой. Он будто даже передал тому визитку, после чего исчез так же молниеносно, как появился, так что Макс толком не сумела рассмотреть его. Любопытная как от природы, так и в силу ремесла, девушка заметно заинтересовалась тайной произошедшего. Она проследовала за скорой до больницы и уже там, пообщавшись с дочерью бедолаги, выяснила, что видела одного из младших деловых соратников Михаила Моргунова. Парнишка, как оказалось, находился в банке в то самое время и, став свидетелем случившихся событий, «не мог не посочувствовать тяжкому положению брата-фронтирца». Он обменялся с мужчиной контактами и обещал, если тому будет интересно, свести его лично с Моргуновым. Тот, со слов парня, с радостью вложится в «освободившийся от корпоративных пут» бизнес и поможет вновь встать на ноги.
Офицер не стала докучать расспросами, планирует ли семейство принять предложение, однако, уехав из больницы, не могла думать ни о чем ином, кроме как о спонтанной щедрости Моргунова. Если бы только Макс не верила слепо в бизнесмена, в непогрешимую чистоту его помыслов, она тотчас увидела бы, что вся эта ситуация является не иначе как спекуляцией на отчаянном положении банкрота. Вне всякого сомнения, хочется того мужчине или нет, только придя в себя после произошедшего, он позвонит человеку Моргунова и согласится на любые условия, чтобы остаться в седле. Пройдет месяц-другой, бизнес поначалу пойдет в гору, быть может, его складское дело даже составит конкуренцию новенькому корпоративному. Затем же ситуация резко ухудшится. Пойдет ощутимая потеря прибыли, просрочка выплат Моргунову, беспокойство за будущее их сотрудничества и всякое в таком духе. Когда положение пробьет очередное дно, из-под которого уж наверняка никто не постучит, Моргунов как бы невзначай предложит несчастному выкупить его контору за жалкие гроши в уплату скопившихся долгов. Мужчина, разумеется, согласится. Михаил при этом выставит все так, будто рудная компания, не вынеся конкуренции, задушила этот маленький вольный бизнес. Хотя, само собой, с самого начала в этом и заключался хищный план бизнесмена. Он проворачивал подобную схему уже с бессчетным числом небольших фирм, зарождавшихся в Борей-Сити на его веку. Каждый раз ему удавалось обглодать жертву, выставив «СидМКом» злодеем вместо себя.
Вот и нынче Макс, размышляя о щедрости бизнесмена, не иначе как восторгалась его стремлением благодетельствовать в пользу фронтирских сограждан. Она вдруг подумала, что многие предприятия в Борей-Сити содержатся Моргуновым схожим образом. Торговые лавки и целые кварталы жилой застройки, фермерские угодья, каналы продовольственных поставок. Важнейшие аспекты здоровой жизни шахтерского поселения зависят от денег или же влияния Михаила, равно как от его эпического противостояния всему «СидМКом». Немало поколений жителей Борей-Сити, в конце концов, успели вырасти, не ведая другого облика города, кроме того, где Моргунов занимает важнейшее место в пищевой цепи. Макс ненароком представила судьбу родного поселения без участия в ней бизнесмена, и спроецированная ее оболваненным воображением картина поистине испугала девушку. В ее фантазии Борей-Сити превращался в эдакую проклятую корпоративную клоаку, где никто не смеет заниматься любимым делом, не пресмыкаясь перед безликими боссами из Большого Кольца. Она терпеть не могла подобного положения дел применительно к полиции, хоть многие годы мирилась с ним, и оттого со всей искренностью не желала городу погрязнуть в подобном унизительном положении. Эти мысли, таким образом, оказались лишним поводом Максим задуматься, что если коллеги предоставят «СидМКом» причину прищучить Михаила Моргунова, то, скорее всего, для города это станет началом конца счастливых вольных лет.
