– Раз такое дело… неплохо б взглянуть на документы о назначении. – Антон все время запинался, боясь показаться грубым перед незнакомцем, если его история окажется правдой. – Надеюсь, вы понимаете… дело нешуточное.

– Само собой. Не верить же первому встречному на слово.

Давыдов, договорив, запустил руку в одно из отделений сумки и почти сразу извлек на свет небольшой корпоративный планшет, один из таких, какие используют и офицеры Борей-Сити, только с виду новее. Он протянул устройство Минину и, пока первый помощник изучал волнующие строки приказных писем, в очередной раз огляделся. Стремительно сменяющиеся настроения собравшихся начинали действовать Николаю на нервы. Пять офицеров иступлено следили за Антоном Мининым: бегающими из стороны в сторону глазами, скребущими экран пальцами, – словно надеялись прочитать в выражениях и ужимках первого помощника ответ на мучающий их вопрос прежде, нежели молодой человек поднимет глаза и огласит его вслух. В каждом таком заинтересованном взгляде Давыдов читал толику неугасаемой надежды, что произошла ошибка, и заносчивый офицеришка из Большого Кольца заехал не в ту степь, – в прямом смысле этих слов. Желание избавиться от него раньше, нежели произошло настоящее знакомство, злило Николая, било по самолюбию. И все же он терпеливо ждал и наблюдал.

Наконец Минин растерянно отвел взгляд от экрана. Не сумев скрыть разочарованного выдоха, он вернул устройство.

– Полагаю, все верно. И тогда добро пожаловать в Борей-Сити, – произнес он, и можно было кожей ощутить, как по помещению пронеслась волна негодования. – Нас ждет немало непыльной работенки в ближайшие недели. Город полагается на нас. Позвольте представить офицеров, – начал было Антон, однако Давыдов почти сразу прервал его.

– Нет нужды, – сказал временный начальник. – Я добирался до вас целую вечность и смог изучить в пути личные дела. Начиная, самой собой, с вашего, Минин. Первый помощник офицера Громова. Молодая надежда корпоративной полиции Борей-Сити, как мне доложили. – Давыдов как-то хитро ухмыльнулся: – Я, знаете, на вас полагаюсь, Антон. На вашу крепкую дружбу с начальником…

Минин ответил сдержанным кивком, и затем Давыдов изобразил то, что спланировал в дороге, и что, как он полагал, должно было, если не влюбить в него будущих подчиненных, то, во всяком случае, обеспечить правильное первое впечатление, как о человеке, знающем толк в том, что касается духа западного товарищества. А именно: Николай стал обращаться к полицейским к одному за другим, как если бы Минин действительно поочередно представлял коллег, отвешивать какие-то шуточки, комплементы, выражать ожидания. Хотя значительная часть сказанного была твердой истиной, все же, произнесенные устами «первого встречного», эти приободрения казались лукавыми и несколько издевательскими. Настроить озлобленных провинциальных людишек, – а именно так в воображении видел их Николай – на позитивный лад подобным образом казалось сродни попыткам растопить айсберг феном для волос.

Когда Давыдов завершил тираду обращением к Максим, в отношении которой нашлись лишь самые глупые напутственные слова, офицеры воспринимали командира, ниспосланного им начальством из Большого Кольца, скорее со снисходительной жалостью, нежели прежним раздражением.

Это вышел, вне всякого сомнения, второй худший опыт знакомства на памяти Николая Давыдова. Бесспорно, полная катастрофа по части незабываемого первого впечатления.

4

Несмотря на обстоятельства встречи с новообретенным начальством, офицеры Борей-Сити, – и Антон Минин первый в их рядах – показали себя профессионалами, и остаток суток провели в настороженной, но плодотворной работе.

Пока Камилла с братьями Князевыми патрулировали бурно встречающие пятницу улицы, а Максим и старик Хоев разгребали скопленные за неделю отчеты, первый помощник знакомил Николая Давыдова с причудами перепавшего тому на попечение ведомства. Как оказалось, с техническим и оружейным арсеналами у полиции Борей-Сити все было грустно. На семь офицеров управления, включая новоприбывшего, приходился всего один автомобиль, пара старых как мир байков, один давным-давно неактивируемый синтетик, а также по ружью и пистолету на каждого, не считая личных револьверов, которые были на Западе в свободной продаже и считались неотъемлемым атрибутом местной жизни, как и широкополые шляпы да случающийся время от времени дефицит, казалось бы, обычных продуктов потребления.

Такое несоответствие между явившей себя действительностью и теми, как выяснилось, совершенно нелепыми байками, которыми Давыдова попочивали перед отъездом, оказал на молодого человека самое тлетворное влияние. К тому моменту, как прометей стал клониться к горизонту, Николай ощущал себя выжитым, будто половая тряпка, хотя едва ли на его памяти ранее случались дни, чтобы рутина выматывала так сильно. Когда поздним вечером Давыдов обустроился в выделенной в общежитии комнатушке, и его впервые одолело какое-никакое безделье, он не родил лучшей идеи, чем пойти опробовать ближайшее питейное заведение.

Хотя, по заверениям, «культурная» программа Борей-Сити, как подобает городишкам Запада, была достаточно разнообразна, дабы скрасить тяжкие будни трудяг, в округе имелся один-единственный приличный бар-ресторан, и носил он немудреное именование: «Пионер».

В десятом часу вечера, когда последние отблески света пропали на западном фронтире, и город закутался в стеганое одеяло из тусклых фонарных огней и подсветок магазинных прилавков, Давыдов вышел из общежития и, перейдя центральную площадь, оказался под той алеющей вывеской, про которую еще Минин говорил, что ее ни за что не пропустить.

Через окна желтокаменной постройки можно было увидеть, как напористо кучкуется внутри народ. Выстраивается в рядок вдоль барной стойки, занимает столики, толкается на крохотном танцполе перед сценой. Николай некоторое время следил за этим провинциальным людом, вечно усталым и огрубевшим от несладкой жизни, плохо одетым, не обремененным знанием, каково это – жить в настоящем достатке; и все же на каждом лице, встречающемся его любопытному взору, находил искреннюю улыбку или зачаток ее. Давыдов удивлялся про себя, так сильно, как ничему в жизни ранее не удивлялся, как поразительно мало этим людям необходимо для счастья. Кружка пива, громкая музыка, добрая компания – и ты чувствуешь себя нормальным человеком, ничем не хуже того, кто проживает где-нибудь далеко-далеко, в мегаполисе Большого Кольца, и, может, одинок среди толпы, не знает, куда податься. Хорошо бы было, думал Николай, продолжая глазеть в окно «Пионера», и ему научиться радоваться подобным мелочам. Суметь найти отраду новой жизни в самой заднице мира в таких и любых других незначительных вещах, чтобы не тронуться умом от хандры, тоски по дому и бурному ритму бинисовских будней.

Давыдов простоял в этой странной задумчивости несколько бесконечных минут, пока наконец взгляд не скользнул к дальнему краю барной стойки, и молодой человек не заметил знакомый силуэт. Там, устало уперевшись грудью, выпивал Антон Минин.

Ощутив острую необходимость переговорить с первым помощником вне официальной обстановки, Давыдов устремился ко входу и уже через минуту с головою окунулся в шумную и бурлящую котлом атмосферу «Пионера». Несколько любопытных и даже подозрительных взоров тотчас обратилось в сторону Николая, едва он показался в дверях. По всей видимости, волнительная весть о том, что для поисков начальника Громова из Большого Кольца вместо проверенного бойца прислали зеленого мальчишку, разлетелась быстрее, нежели представлял Давыдов. Уже к вечеру основная масса голодных до перемывания косточек была обеспечена всей требуемой информацией. К счастью молодого офицера, значительная часть посетителей «Пионера» к его приходу находилась в таких кондициях, что с трудом различала лица.

Вопреки ожиданиям Николая, что первый помощник, с которым он пробыл и без того целый день, будет отнюдь не рад неожиданной встрече, молодой человек весело окликнул начальника даже прежде, чем тот успел ступить в его сторону. Решив, что он первым увидел Давыдова в толпе, Антон замахал руками, сигнализируя, в каком направлении продвигаться. Склонный же пока не доверять дружелюбию фронтирцев, Николай счел поведение молодого человека наигранным. Не более чем уважением к строгой иерархии корпоративной полиции.