Чуть что, Запад с наслаждением раздавит незадачливого одиночку. Подобно тому, как тяжелый ботинок невнимательного путника вомнет обратно в землю только высунувшийся на свет одинокий росток.

10

Пока Николай с первым помощником молча рассуждали о тяжкой доле разоряющихся соседей, Камилла Леонова решила времени не терять. Развернув байки к выезду с площадки, она отправилась отпирать полицейский пост.

Без того невеликое строение, изнутри, – в основном, из-за мощи и толщины стен – оно смотрелось пугающе крохотным. Даже широкие окна, дающие станции как наблюдательному пункту превосходный обзор местности, ничуть не помогали помещению не казаться тесным, словно собачья будка. Если бы не подземный уровень, на существование которого снаружи не имелось намека, на посту с трудом развернулись бы четверо.

Зайдя внутрь, Камилла инстинктивно сорвала со стены у входа фонарь и тотчас ловко соскользнула по винтовой лестнице в подвал, чтобы запустить генератор. Нижний этаж – на деле почти бомбоубежище – разделен был на три отсека, среди которых, кроме генераторной комнаты и страшно тесной уборной, самым крупным являлось бывшее складское помещение. Когда-то давно офицеры Борей-Сити использовали его как вспомогательный арсенал. Однако когда постоянные стычки со степными бандитами стали пережитком лихого прошлого, оттуда выгрузили все лишнее и, сделав из оружейных стеллажей двухъярусные кровати, превратили ее в тихое и хорошо защищенное место для ночлега. Первое время, когда Камилла пришла на службу, и ей доставались одна за другой загородные патрульные смены, она провела в стенах этой станции не одну одинокую ночь, и теперь, всякий раз приезжая, удивлялась, как вообще выдержала это испытание скукой и не сошла с ума.

Заглянув в комнату на обратном пути из генераторной, Мила вспомнила, как однажды застукала тут «развлекающихся» Антона Минина с невестой. С тех пор в уплату за хранимый секрет первый помощник проставляется в «Пионере» в счастливые дни получки.

Пустив электричество, Леонова поднялась обратно на наблюдательный пост. Молодые люди, которых она собиралась звать, уже теснились в помещении, рассматривая собранный на столах хлам. Учитывая недавнюю реорганизацию, связанную с началом расследования по Василию Громову, в комнате были по большей части складированы скудные материалы по резонансному делу, карты местных земель, даже старые печатные, всякие коммуникационные примочки и прочая полезная в текущих обстоятельствах ерунда. Все оборудование привезли сюда из основного управления, и хотя это нарушало общие корпоративные правила, Николай не сказал ни слова. Старшина смекнул, что окажись он на месте предшественника, жив, но не способен вернуться домой, надеялся бы, что коллеги нарушат любые пункты устава, лишь бы поиски увенчались успехом. Видя, что оправдания ни к чему, Леонова с первым помощником также промолчали.

Осмотр станции прошел быстро, и введенный в курс дел Давыдов остановил внимание на крупной интерактивной карте, занимающей почти всю северную стену комнаты. Он теперь наглядно убедился, что, вопреки мнению, сложившемуся касательно поисковой операции в долгой и утомительной дороге в Борей-Сити, отведенные под его начало офицеры отнюдь не сидели сложа руки на протяжении этих недель. На карте, сфокусировавшейся на окрестностях города, можно было разглядеть бесчисленное количество заметок, сделанных полицейскими в ходе расследования: установленный маршрут Громова в день исчезновения, свидетельские показания, возможные пути его передвижения за городом, небезопасные зоны. Как объяснили Камилла с Минином, специальными маркерами отмечены были поселения в доступности от Борей-Сити, которые оповестили об исчезновении начальника на случай, если тот объявится в одной из местных больниц или на магнитнодорожной станции. Ни один офицер под началом Давыдова не полагал, что в деле Громова может иметь место побег, ведь к тому не имелось очевидного резона. Впрочем, как говорил сам начальник, отсутствующий мотив оказывается порой лишь скрытым мотивом. Потому даже первому помощнику, главному фанату Громова, приходилось рассматривать вероятность весьма неприятного поворота событий.

Карта тем временем подсказывала, что путей отступления у офицера имелось не так уж мало. Помимо магнитной дороги, ведущей дальше, к границе, или, наоборот, вглубь региона, в сторону Большого Кольца, еще несколько заметных путей уводило вдоль горного хребта на юго-юго-запад, к Симу, а также на север в трех направлениях. С учетом отсутствия у Громова средства передвижения – казенная техника была на месте, а личного транспорта начальник не имел, – его фора в пару недель не казалась колоссальной. Давыдов смекнул: если с одного из направлений поступит наводка на офицера, отряд под его началом сумеет настичь беглеца в несколько дневных переездов. Впрочем, Николай старался не думать о таком повороте дел, равно как о гибели Василия Громова где-то на степной пустоши. Оба варианта автоматически означали, что временное пребывание в Борей-Сити может значительно растянуться для него. Вероятно, на годы, пока начальство в Большом Кольце не сочтет Минина готовым руководить городским подразделением.

Отогнав зловредные мысли, точно назойливую мошкару, Давыдов предпринял новую попытку сосредоточиться на содержании развернутой перед ним карты. Пробегая глазами по верхнему краю, он вдруг заметил откровенное слепое пятно на северо-востоке от Борей-Сити. Странное образование разрезало равнину, будто небрежно зашитая рана или плохо сросшийся шрам. Оно брало начало в нескольких километрах от кольцевой дороги и, извиваясь, как змея на раскаленном прометеем песке, уносилось далеко на север, где резко обрывалось. В округе не видать было ни одной рукотворной постройки, и потому первая догадка Николая о том, что образование связано с деятельностью рудной компании, сразу потеряла смысл.

Когда офицер потянулся приблизить заинтересовавший его участок, Леонова с первым помощником почти синхронно выпалили:

– Каньон Волчьей Песни, босс. Наша головная боль.

Давыдов недоуменно покосился на коллег. Так косится всякий приезжий, сталкиваясь в той или иной ситуации с чудаковатой фантазией фронтирцев. Впрочем, недоумение старшего офицера было вызвано вовсе не странным именованием замеченной локации.

– Здесь пусто, – вымолвил Николай, вновь обратив взгляд на монитор. – Ни заметочки. Вы пропустили эту зону?

– И да и нет, – пространно ответил Минин.

Камилла была более многословна:

– С каньоном все не так просто, – сказала девушка. Она провела указательным пальцем по одному краю оврага, затем по другому: – Объехать его по периметру – раз плюнуть. Двое с одной стороны, двое с другой. За полдня можно обшарить каждый уголок на поверхности.

– Но внутренняя часть каньона – другое дело, – теперь деловито включился и Минин. – Внизу он, как дьявольский лабиринт. Можно плутать до бесконечности и не обследовать даже четверти. – В ответ на недовольный взгляд Давыдова первый помощник развел руками: – Что поделать? Рудная компания туда не совалась. Подробных ориентиров никогда не составляли.

Леонова поддержала товарища:

– Это идеальное место, чтобы бесследно затеряться.

Давыдов, впрочем, оправданиями не впечатлился. Он в глубокой задумчивости сделал несколько шагов назад, будто надеялся, взглянув на карту со стороны, найти на ней что-либо, недоступное человеку, расположившемуся вблизи, однако, остановившись, повернул голову и поглядел через громадное окно на улицу. Оно выходило на восточный склон и, хотя закатное небо в той части мира уже почти обрело иссиня-черный ночной окрас, расстелившаяся внизу долина просматривалась на многие десятки километров. Оставив подчиненных в недоумении, Николай молча вышел из помещения и приблизился к краю станционной площадки. Он почти уперся в низенькое ограждение носками ботинок.

Камилла с Мининым незамедлительно последовали за ним.

Давыдов аккуратно, стараясь слишком не наклоняться, посмотрел вниз. Из-за выступов широкой серпантинной дороги выглянули улочки Борей-Сити и его приземистые постройки, будто рассыпанные детали детского конструктора. С верхотуры «дьявольской глотки» город казался совсем крохотным. Николай отыскал глазами центральную площадь и стал поднимать взгляд, пока не наткнулся на офисного исполина рудной компании, затем на бледную полоску кольцевой дороги и рыжую пустошь за ними. Наконец взору его попались искомые очертания Каньона. Отсюда, с самой вершины, они выглядели менее осмысленными, нежели на снимках со спутника. Рассекающая равнину тень, неровная, аморфная, убегала до линии горизонта.