— Мы лучшие подруги со второго класса. С тех пор, как Миранда Герберт украла твой апельсиновый сок на уроке рисования перед обедом, и я ради тебя отрезала ее хвостики.

— Я не просила тебя делать это.

— Ты плакала несколько часов.

— Я действительно с нетерпением ждала своего сока.

— Суть в том, что ты рассказываешь мне все. И я хочу знать… все… или, клянусь богом, надеру тебе задницу.

Молчу, потому что боюсь сказать ей, а она молчит, потому что знает, что я расскажу. Знаю, что она права, требуя этого. Я бы разозлилась, если бы она что-то скрывала от меня, но… как объяснить, что происходит, когда сама едва способна переварить это?

Она терпеливо ждет, но я знаю, что это только видимость. Безумная девчонка схватит мою сумку и обыщет мой телефон, даже если это последнее, что она сделает. На самом деле, между мной и Аной не существует границ. Мы копаемся в дерьме друг друга, будто это никого не касается.

А это значит, что я должна рассказать ей.

— Во время полета домой, — медленно начинаю, делая небольшие вдохи, — я сидела рядом с парнем. — Ее плечи сразу расслабляются от радости, что я начала рассказывать. — Он не был обычным парнем, Ана. Он был… Боже, он был самым дерзким, вульгарным, сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала.

Ана уже в восторге. Ее взгляд становится отстраненным, когда я кропотливо в деталях объясняю все. Я тоже не сдерживаюсь. Рассказываю ей, что чувствовала, как опасно близко была к тому, чтобы перейти черту. Я ничего не упускаю, и, черт возьми, так приятно произносить это вслух. Потому что до сих пор это не казалось реальным.

Это катарсис — заново переживать те моменты, а затем слышать, как они слетают с моих губ, потому что, Боже, это происходило. Этот красивый мужчина сидел рядом со мной, и этот красивый мужчина хотел меня. Впервые за много лет я почувствовала, как внутри меня пробуждаются те части, которые, как я думала, были мертвы. Никто не пытался узнать меня так, как он. Никто не смотрел на меня с таким желанием в глазах, как он.

— Ты должна была позволить, чтобы он отвез тебя к себе и оттрахал тебя по полной, — говорит она, задыхаясь. — Я не могу поверить, что ты отказалась от этого из-за того, что происходит между тобой и Дереком. Я имею в виду, не в обиду Дереку или что-то в этом роде, но он изменил тебе, верно? Вы, ребята, не вместе. То, что вы со-существуете под одной крышей, не значит, что ты не можешь думать о себе. Ты не прикована к нему. Выбрось из головы слова твоей матери. Она промыла тебе мозги.

Я хмурюсь.

— Мы не говорили с Дереком о нашем расставании. Когда тот не хочет слушать, он прячет голову в песок, и даже если мы просто со-существуем, это все равно неправильно.

— Но почему?

— Потому что это слишком рано, разве нет?

— А так ли это?

Я многозначительно смотрю на нее.

— Ты должна быть добрым ангелом на моем плече.

— Ты же знаешь, что я красный дьявол.

— Ана.

Она вздыхает, обдумывая мои слова.

— Ладно, значит, ты поступила правильно. Это было бы слишком быстро, а ты ментально пока не готова. Честно говоря, я не уверена, что поступила бы также. По описанию этот парень ходячий секс.

— Ты даже не представляешь.

Ана некоторое время думает, начиная морщить лоб.

— Напомни, как его зовут?

— Эйдан.

— И ты не знаешь его фамилию?

Я пожимаю плечами, пытаясь вспомнить любой намек, который он мог мне дать.

— В переписке его инициалы «Э», а затем «У». Но я сомневаюсь, что это что-то значит. Буква «У» может быть просто дополнением.

Я могу сказать, что Ана так не думает.

— Ты уверена, что он богат?

— Он выглядел как воплощение роскоши.

— И он не хотел говорить тебе, кто он?

— Нет.

— Нарочно?

— Да, определенно нарочно.

Она выглядит взволнованной.

— Скажи мне точно, как он выглядел.

Я подробно рассказываю ей, как чертовски восхитительно выглядел этот мужчина-бог, и вижу, как растет странное выражение в ее глазах. Объясняю, как выглядел его костюм, как он ухмылялся, когда предположила, что на нем «Ролекс». Я говорю ей, что он был в командировке, но обосновался здесь, и что он проиграл пари и был приговорен к шести часам в эконом-классе.

Не отвечая, она хватает свой телефон и начинает что-то печатать. Мне любопытно больше, чем когда-либо. Мой уровень тревожности зашкаливает.

Закончив, она переводит взгляд со своего телефона на меня, а затем пододвигает его ко мне через стол.

— Это он, Айви?

Я смотрю на фотографию на ее телефоне, и в ту же секунду мое тело напрягается.

О. Мой. Бог.

Передо мной фотография Эйдана в костюме угольного цвета, позирующего рядом с группой чопорных мужчин в столь же впечатляющей одежде. Он не улыбается. У него непроницаемое выражение лица. Ухмылка, которой он одаривал меня в самолете, исчезла. Но, тем не менее, дерзкий взгляд никуда не делся.

Я медленно поднимаю взгляд на Ану, мой рот широко раскрыт. На ее лице тоже выражение шока.

— Ты это несерьезно! — визжит она в благоговейном страхе. — Ты сидела рядом с Эйданом гребаным Уэстом в пассажирском самолете шесть чертовых часов? И тебе потребовались все эти недели, чтобы рассказать мне об этом?

Эйдан Уэст.

Я не могу перестать смотреть на его фотографию. Я хватаю ее телефон и подношу ближе к себе. Это он. Боже мой, это действительно он. Я чувствую стеснение между ног. Волна покалывания проходит через меня. Меня привлекает фотография. Я настолько очарована, что едва дышу.

— Кто он? — тихо спрашиваю я.

— Без сомнения, самый богатый человек в городе. Самый богатый человек, которого ты когда-либо встречала.

— Чем занимается?

— Я не знаю. Высокотехнологичные штуки. Кого это волнует? Все только и говорят о том, какой он чертовски красивый и какие счастливые сучки у него под рукой. Ты будто с Луны свалилась, детка.

Я оскорблена.

— Откуда мне знать это дерьмо? Я всю жизнь следила за актерами, а не бизнесменами.

Пока в этом мире есть такие люди, как Крис Хемсворт, действительно ли нужно расширять свой кругозор?

— Послушай, я понимаю, сначала ты должна узнать, кто он такой. Например, ты бы повернула голову, чтобы посмотреть на него не потому, что он — Эйдан Уэст, а потому, что он — самый горячий парень в городе. Я понимаю тебя, но… пару лет назад о нем писали в газетах. Судя по всему, на работе он тот еще мудак, и Эйдан разорвал неприятные отношения. После этого он ушел в тень, и о нем вообще было мало что слышно. В то время ты занималась своими делами, но это дерьмо было похоже на пикантные сплетни. Ты даже не представляешь, как все было плохо.

— Я не хочу знать, — быстро говорю ей, качая головой.

— Но…

— Дай мне сначала переварить тот факт, что я узнала его имя.

Моя голова кружится от эндорфинов, когда я еще раз смотрю на его фотографию. Он был для меня такой загадкой. Я не хочу углубляться в его историю только потому, что она выложена в интернете. Он не хотел, чтобы я знала, кто он такой, по какой-то причине. Я должна уважать это, даже если это убивает меня. Я бы возненавидела, если бы он мог пролистать мою жизнь и увидеть мое грязное белье.

«Да, — говорю я себе. — Это благородный поступок. Это правильно».

Это также единственная вещь, которая сводит меня с ума.

Я протягиваю ей телефон обратно.

— Ну, вот так. В конце концов, он не сумасшедший серийный убийца.

Ана тихо смеется, ее глаза светятся от возбуждения.

— Я буквально потеряла дар речи, Айви. Это самая крутая вещь на свете, и он первым написал тебе. Я так завидую.

Мои щеки горят.

— У тебя есть Фернандо.

— К черту Фернандо.

Мы обе смеемся, а затем с благоговением смотрим друг на друга. Мои пальцы дрожат. Боже, мне хочется посмотреть его сообщение, и Боже, хочется погуглить его. Я сопротивляюсь, чтобы не делать и ни того, и ни другого.