— Где, черт возьми, туалетная бумага? — внезапно рычит он, распахивая дверь. — Айви!

— Да, — бормочу я. Началось.

— Почему ты не можешь положить гребаную туалетную бумагу в гребаную ванную, где ей самое место?

— Она в шкафу возле ванной.

Он появляется рядом со мной. Злой.

— Да, я не об этом, черт возьми, спрашивал, Айви. Почему она не в ванной?

— Она буквально в тридцати сантиметрах от ванной.

— Я не знаю, ты, блядь, глухая или просто пытаешься вывести меня из себя, но ты все еще не отвечаешь на мой гребаный вопрос.

Я смотрю на него, чувствуя, как мой пульс учащается от гнева. Он такой засранец.

— Дерек, — медленно произношу я, — шкафчик в ванной крошечный, и я обычно кладу туда лишний рулон…

— Почему его сейчас там нет?

— Потому что не знала, что нужно поставить еще один. Когда ты заканчиваешь рулон, ты просто бросаешь втулку обратно в шкаф, чего я не понимаю…

— Значит, это моя вина?

Я стискиваю зубы и снова сосредотачиваюсь на ланче, который собираю для нас обоих.

— Если ты видишь, что у нас закончился рулон туалетной бумаги, почему бы тебе на убедиться, что в ванной есть новый, Дерек? Никто не запрещает тебе помогать мне.

Он бормочет, что это чертовски глупо, и уходит. Я слышу, как открывается дверца шкафа. Он злится и шумит. Потом слышу, как тот бросает упаковку туалетной бумаги в ванную. Мое сердце подпрыгивает от внезапного громкого звука. Тревога зашкаливает.

— Вот, теперь она в гребаной ванной, где ей и место! — разглагольствует он. — Как тебе такая помощь?

Я не отвечаю.

Заканчиваю с ланчем и исчезаю в ванной. Он буквально бросил всю упаковку с восемнадцатью рулонами на пол и оставил их так. Я слышу, как он топает по квартире. Сажусь на край ванны и провожу руками по волосам, ожидая, когда он уйдет. Я не хочу даже смотреть на него.

Вытащив телефон из кармана, я проверяю сообщения. Перечитываю свой разговор с Эйданом, чувствуя, как в груди сжимается сердце.

Мои пальцы начинают двигаться. Я набираю «Доброе утро», а затем зависаю над кнопкой «Отправить». Чувствую в груди ту же панику, смешанную с адреналином, что и раньше, а затем удаляю текст.

Я убираю телефон, собираюсь на работу и ухожу на весь день.

Эйдан

Я спросил Айви, чем она занимается, и та не ответила. Это плохо, действительно чертовски плохо, что я уже чувствую ломку от того, что не получаю от нее вестей.

Это будет долгий день.

— Мне любопытно узнать вашу позицию по отношению к капитализму, развитому в Северной Америке, мистер Уэст, и поддерживаете ли вы его до сих пор в свете недавних экономических трудностей, с которым сталкиваются обычные люди? — Женщина, спрашивая меня об этом, смотрит на меня «трахни меня» взглядом. На самом деле, она смотрит так с тех пор, как вошла в мой кабинет пятнадцать минут назад. И говорит проникновенным голосом с придыханием, наклоняя голову, будто хочет, чтобы я оценил ее обнаженную шею или длинные черные волосы, которые та перекинула на одно плечо.

Я медленно моргаю, отвлекаясь.

Меня не цепляют ее хриплые слова.

Или ее волосы.

Или ее «трахни меня» взгляд.

Отвлекает то, как меня все это вместе взятое чертовски раздражает.

Сердито смотрю на свою ассистентку Фрэн, которая стоит у двери офиса, выглядя довольной собой. Я редко даю интервью. И много раз говорил ей, чтобы она выбирала лучших из лучших. Если это ее преставление о сливках прессы, то я бы предпочел и дальше оставаться Мудаком Восточного побережья.

Фрэн чувствует мое раздражение и показывает головой, чтобы я ответил женщине.

— Ну, Джолин, — начинаю я.

— Джанет, — исправляет она.

Я снова моргаю.

— Я выступал за то, каким капитализм был раньше.

Прежде чем успеваю продолжить, она встревает:

— Сейчас он слишком разрушен?

— Нет, — отвечаю я. — На самом деле он работает слишком хорошо, и из-за этого на самом деле становится хуже. С избытком материализма и провалом рынка…

— Я не понимаю.

Делаю паузу. Если она заткнется на хрен, я, возможно, действительно смогу объяснить. Снова смотрю на Фрэн, и теперь та показывает мне большой палец вверх.

— Есть тенденции, если вы заметили, — снова пытаюсь я. — Цикл взлетов и падений…

— Цикл взлетов и падений, — вмешивается она, записывая это. — Вау. Это проницательно. Считаете ли вы цикл взлетов и падений отражением и вашей личной жизни, мистер Уэст?

Мои губы дергаются.

Ах, так вот настоящая причина, по которой она здесь. Ей хочется знать, с кем я трахаюсь. Чертовски странно, что действительно интересует людей. Мой член, похоже, является главным источником восхищения публики.

Снова смотрю на Фрэн, и она хмуро смотрит на планшет у себя в руках. Я почти уверен, что она просматривает список вопросов, который Джолин должна была мне задать, но не задала.

— Я думал, вы, ребята, покончили со всем этим, — размышляю я, ухмыляясь. — Прошло много времени с тех пор, как вы, идиоты, преследовали меня.

— Прошло много времени с тех пор, как вы показывали свое лицо, мистер Уэст, — уверенно отвечает она. Журналистка наклоняется ближе, надеясь, что вид ее сисек в этом слишком обтягивающем топе побудит меня ответить ей. — Разве такие мужчины, как вы, не любят быть в центре внимания? Вы продали все свои активы в Монреале. Ваша квартира была продана за колоссальные тридцать семь миллионов долларов. И теперь, из всех мест, вы здесь и прячете голову в песок.

— Может быть, я устал от дурацких историй.

— Но возможно, произошло что-то еще. Ваше лицо было повсюду два года, и вдруг вы ушли с радаров. Вам, должно быть, не хватает внимания. В конце концов, вы долгое время спали с богиней «Инстаграма» Ниной Гамильтон. Это расставание разрушило вас? Это из-за нее вы сбежали?

Прежде чем я успеваю ответить, Фрэн оказывается рядом с ней.

— Интервью окончено.

Джолин не смотрит на нее. Ее внимание по-прежнему сосредоточено на мне.

— Просто дайте мне что-нибудь, мистер Уэст. Я бы очень хотела очеловечить вас перед публикой. Разве вам не хочется искупить свою вину?

Фрэн пристально смотрит на нее.

— Я вызову охрану, если вы сейчас же не уйдете.

Но Джолин очень настойчива.

— Я действительно хочу как лучше.

Держу рот на замке. Я знаю, что она в конечном итоге исказит все, что скажу. Поэтому просто отмахиваюсь от нее, глядя на свой телефон.

— Пожалуйста, мистер Уэст, позвольте мне попытаться!

Айви написала мне. Да, черт возьми.

Айви: У меня перерыв. Я ем суши на фуд-корте и слушаю музыку.

Э.У.: Что слушаешь?

Айви: «Trampoline» Shaed and Zayn.

Э.У.: Я тоже послушаю.

Айви: Не уверена, что песня в твоем стиле, Эйдан.

Э.У.: Мне все равно.

— Мистер Уэст, пожалуйста, ответьте. — Джолин впадает в отчаяние, направляясь ко мне. Фрэн гонится за ней, крича, чтобы та остановилась.

Я включаю свои беспроводные колонки и ищу песню на телефоне. Врубаю ее в своем кабинете, полностью игнорируя охрану, которая врывается в двери. Они выгоняют раздраженную Джолин, и она закатывает истерику. Я по-прежнему не смотрю на нее.

— Пошел ты, мистер Уэст, — ругается она. — ПОШЕЛ. ТЫ.

Увеличиваю громкость и откидываюсь в кресле, закрывая глаза, представляя, как Айви слушает ее в то же самое время.

Подожди, если я горю.

Почему я так сильно люблю?

Когда я мечтаю о смерти,