Пальцы на обеих руках зашевелись, синхронно сплетаясь в последовательность простеньких фигур из первой кодовой таблицы охотников: кольцо-путь-безопасность-вместе.

Она не раз просила папу поиграть с ней в язык пальцев и показать новые фигуры. Во дворе, в той или иной мере его знала вся ребятня. А как же иначе можно играть в охотников?

Но главное, папа утверждал, что эти сигналы никто кроме охотников не изучает. У военных и рубежников в каждом государстве есть свой диалект жестов. А ловцы жестами вообще не пользуются. У них своя система опознавания.

Тем более, что незнакомка показала сигналы из второго уровня, для случая первой встречи в Бездне. А это уже сложная последовательность, а не отдельные простые фигуры. Уверенные же движения незнакомки говорили о регулярной практике в его использовании.

Промелькнул входной знак указывающий, что собеседник себя назвал. Только Сиула все же была ребенком, а не опытным охотником, и не смогла определить имя.

Она невольно сморгнула, когда перед ней оказалась пластинка. Это был не сухой паек папы, а что-то незнакомое, похожее на то, чем иногда питались военные империй.

Пластинка к тому же еще приятно пахла. И Сиула не выдержала. Она не без опаски приняла пластинку и параллельно вытянула свободную руку, начав складывать пальцы в ответной речи. Она вспомнит, папа учил ее отвечать вежливо: сначала благодарность, потом безопасность, это обязательно иначе встреченный не уберет оружие. Затем идентификация себя и знак принадлежности гильдии охотников. Ой, это же папа состоял в гильдии, а как знак папы на языке пальцев?

Ровный ряд белых зубов на мгновение вернул панику, но Сиула вовремя вспомнила, что у людей это не оскал, а продолжение улыбки. А тихий прерывистый звук был похож на смех.

Снова мелькнули пальцы девушки: одобрение, подтверждение безопасности и члена гильдии.

– Я тоже состою в гильдии охотников и охочусь за тварями. – Вслух заговорила незнакомка на всеобщем. А затем перешла на лайрене. – Не бойся, мы теперь с тобой. Что ты здесь делаешь и где ты живешь?

Последние слова отозвались воспоминаниями о маме. Она тоже иногда говорила нечто подобное. Внезапно навалилось все пережитое. На мгновенье, ей даже показалось. Что это мама, только зачем-то одела куртку папы.

Сиула судорожно подалась вперед и заговорила.

Сладкая масса пластинки в пересохшем рту размокала с трудом. Пришлось поработать челюстями чтобы ее размять и запихнуть подальше за щеку. Очень хотелось е проглотить. Но это потом. Сейчас главное рассказать, пока пришедшие ее не прервали.

Она говорила взахлеб, рассказывая о своих злоключениях и чувствуя как под рукой незнакомки, гладящей её по волосам, страх начал куда-то уползать. Медленно, иногда как будто огрызаясь в попытке отвоевать свои позиции, но верно и неотвратимо, как будто эта рука на волосах его стирала.

Она жаловалась на все и сразу. На эти проклятые две недели, на дядю, на ловцов, погнавшихся за нею в Бездну, пеняла на то, что они ее оставили одну и совсем без помощи.

Она говорила и говорила, даже тогда, когда иллюзия развеялась. А ее все не прерывали, внимательно слушали и даже не пытались отстраниться. Сиула еще всхлипывала, постепенно успокаиваясь и уже начала отмечать как под щекой намокла ткань куртки девушки.

Она слышала короткий разговор между незнакомками на всеобщем. То, что никто не понял ее рассказа она поняла. Но главным было то, что ей пытались помочь. Ловцы так делать не будут. Поэтому она позволила девушке отстраниться, но сама только еще крепче вцепилась в ткань куртки и утвердительно кивнула на ее вопрос о всеобщем.

В другой обстановке она была бы готова даже обидеться на такое подозрение. Что она, совсем глупая что ли? Пусть она жила в удаленном поселке охотников, да еще и в карантинной зоне. Но ведь не дура. А в поселке были приличные учителя. Да и мама занималась с нею постоянно.

– Тогда, давай все с самого начала и по порядку, хорошо? – Тут же предложила теперь уже гостья и снова приветливо улыбнулась, на этот раз не разжимая губ.

– Приветствую вас в убежище моего папы и прошу чувствовать себя здесь дорогими гостями. – Традиционная фраза тоже была взята из игровых роликов о древних временах ларнейши. Сейчас в ее народе полная формулировка не используется. Сиула сообразила, что вместо обычного приветствия Объединенных миров использовала формулу расы, смутилась и неуверенно осмотрелась.

Но те, к кому она обратилась даже не улыбнулись и ответили по всем правилам объединенных миров, тем самым признавая себя гостями в этой пещере, а ее хозяйкой. Чем еще больше утвердили девочку в уверенности, что перед нею не ловцы.

– Я из поселения Клансир, в королевстве Лайрента…

– Так ты говоришь за тобой в Бездну пошла тройка ловцов? Как ты думаешь, они еще там? – Уточнила незнакомка с таким лицом, что Сиула ощутила, как в глубине всколыхнулся страх. Только он сразу притих, так как проскочившая в голосе девушки угроза была направлена не на нее.

– Они или заночевали на перевале, он высоко, местные твари на нем практически не появляются, или вернулись обратно. А двигаться по горной тропе ночью опасно.

Она ответила робкой улыбкой на замечание до сих пор не представившейся девушки.

Та видимо тоже подумала об этом и решила исправить это упущение.

– Ну, и как тебя все же зовут?

Успокоившаяся Сиула внимательно рассматривала свою собеседницу. Невысокая, с прибранными в плотную прическу с шишкой на затылке волосами. Одежда ее сильно отличалась от того, что носил папа, но все же напоминала одежду охотника за тварями. Гильдия не носила знаков различия. У них для опознания своих были свои способы, в том числе и те самые кодовые таблицы пальцевого языка.

Когда незнакомка поменяла положение, в распахнутом отвороте мелькнула темно-серая ткань рубашки, которую можно было увидеть и на запястьях. В памяти с болезненным уколом появилась картинка: папа перед визиофоном, мама сидящая за столом. На экране показывается репортаж о какой-то девочке-охотнице. Точнее о её необычной экипировке.

"Костюм из луввы!" – Вздыхает папа. – Если по рыночной цене, на выручку с одной курточки она может прожить в столичном городе королевства год, а то и два. А ведь костюм у неё не первый. Я слышал о ней, как об очень удачливой охотнице с ниахарой. Но оказывается она специалист по луввам. А ведь кошки этих тварей стараются не трогать без крайней нужды.

– И где она только мастера нашла, способного так выделывать эту шкуру. Его услуги ведь тоже недешево стоят. – Отозвалась мама.

– Обрезков при изготовлении костюма вполне хватит, чтобы оплатить работу и мастера, и всех его подмастерьев. – Снова вздохнул папа. – А мастер скорее всего из куакш, судя по репортажу, она дружна с этим народом. Это же надо, Девочка, живущая в Бездне и только иногда выходящая в Объединенные миры.

– Неплохо выходящая. – Хмыкнула мама. – Раз Гекаты их высочеств за свою считают. Живет-то она в Столичном дворце Арден.

– Да, она ведь гекатесса дочери императора. – Кивнул папа. – А еще она очень опытный охотник, даже без учета собственной ниахары.

Сиула ещё не уверенная в своей догадке недоверчиво посмотрела на девушку.

– А я тебя знаю…

Они направились к входу из пещеры, когда она придержала шаг, чтобы рассмотреть огромного белого кота, замершего у выхода из пещеры и, казалось, смотрящего на нее в упор. Его длиннющий хвост нервно описал дугу и силой пришелся о пол.

Ниахара. Кто из детей охотников не узнал бы порождение Бездны, наводящее ужас на любого, кто с ним сталкивается, и одновременно мечту любого охотника за тварями. В деревне об этом часто говорили, особенно в последние годы, когда приходили новые слухи о Живущей в Бездне.

Сиуле, при виде белого кота почему-то совсем не было страшно, она даже не вздрогнула, проследив за оставленной хвостовым когтем глубокой борозды в каменном полу и с восхищением выдохнула, любуясь бегущими золотистыми искорками в его гриве.