— Револьверчик, кстати, очень даже неплохой для здешних условий. — заметил Первушин — Будем налаживать производство в НРБ. Револьверов, капсюльных штуцеров и боеприпасов к ним.

— А как насчет «Дерринджеров»?

— Да никак. Кому эта игрушка нужна? А вот за игольчатую винтовку спасибо.

— Прости, не понял. — удивился я.

— Помнишь, ты мне про «Шасспо» рассказывал?

— Да.

— Так вот, нашли мы образец такой винтовки. В Туле, на ТОЗе мелкосерийное производство наладили. Но это пока, а там видно будет. Нам сейчас главное с местным беем договориться. Желательно мирно.

— Ну, в крайнем случае можно и… — я постучал кулаком в ладонь.

— А вот это крайне нежелательно. — возразил Владимир — Переходник скверно работает. Наши научники утверждают, что может и захлопнуться в самый неподходящий момент.

— Но ведь в наш-то мир ты без проблем ходишь?

— В ваш — да, но он нам категорически не подходит — слишком серьезные риски. Игра не стоит свеч. А вот ты, Андрюха, насколько я понял, ходишь сюда как к себе на кухню. — при этих словах Первушин уставился на меня своим фирменным взглядом, но я быстро отвел глаза и возмутился:

— Вот только не начинай опять!

— Ладно, ладно! Извини. — примирительно сказал Владимир, похлопал меня по плечу и замолчал, пережидая, когда мимо нас пройдет по каким-то хозяйственным делам Василка.

— Кстати, а в ваш мир я почему-то попасть не могу. — как бы между прочим заметил я — И не только в ваш.

— Тебе что, этого мало?

— Более чем достаточно. Вот только любопытство гложет.

— Пусть оно тебя не гложет — в каждом мире свои плюсы и минусы. Кстати, это доказывает, что ваш мир не такой уж и уникальный. Из нашей Болгарии, например, совершенно точно можно проникнуть аж в четыре мира. Ну что, пошли?

— Пошли.

Мы поднялись в предоставленную нам комнату и стали собираться в дорогу. Первушин даже настоял, чтобы я, по его примеру, надел бронежилет скрытого ношения.

— А это еще зачем? — удивился я.

— На всякий случай — сам знаешь, куда едем, еще неизвестно, как все обернется. И вот это надевай, надеюсь, с размером я угадал. — с этими словами мой друг указал мне на висевший на вешалке старинный костюм. Последний, кстати, пришелся мне впору. Затем настало время подарков. Первушин с торжественным видом продемонстрировал отличную подарочную саблю, с позолоченным рисунком на клинке, вынув ее из украшенных позолотой ножен.

— Златоустовская сталь. Настоящая. — с гордостью произнес он и, немного помолчав, добавил — Предки мои по отцовской линии оттуда.

Потом появился красивый серебряный кофейный набор на две персоны, за ним — капсюльное охотничье ружье, украшенное гравировкой и резьбой по дереву, и латунная коробочка с капсюлями. К этому богатству я присовокупил янтарные четки для мусульман с девяноста девятью бусинами.

Как ни странно, наши переговоры с местным османским начальством прошли на удивление гладко. Правда, сперва нас даже на порог пускать не хотели, но когда я, через нашего переводчика Фотю, сообщил встретившему нас слуге бея, что с ним желают говорить русские офицеры, отношение сразу изменилось: надменного турка как ветром сдуло и спустя пару минут он уже любезно приглашал нас в богатый дом Садык бея.

Сопровождавшая нас «группа быстрого реагирования» в лице Вылчана, Бориса, Игната, Христо, Румена, Драгана, Михаила и Павла Тодорова скрытно расположилась в ближайшем леске, готовая в любой момент прийти нам на помощь. Старший лейтенант Йорданов, в камуфляже, со снайперской винтовкой с глушителем, занял позицию напротив дворца бея. Колю и Димитр, вооруженные кремневыми ружьями и револьверами, остались с конями и тарантасом. С нами пошли только Фотю и Найденов, торжественно несшие подарки представителю османской власти.

Не стану описывать довольно длительную беседу с Садык беем, начавшуюся по-восточному витиеватым обменом любезностями, продолжившуюся жалобами османа на несправедливость судьбы, забросившей его в эту дыру, в то время как его более удачливый двоюродный брат делает хорошую карьеру в Стамбуле, а затем и вовсе перешедшую на тему охоты (угадал Первушин с ружьем!). Далее, вероятно, желая показать свою образованность и близость к европейской культуре, Садык перешел на язык Вольтера и Дидро (если, конечно, они были в этой реальности). Тут мне оставалось лишь подобно герою Пушкина «с ученым видом знатока хранить молчанье в важном споре». Но спора не было, а все важное от меня ускользнуло, ибо ни я, ни Фотю французским не владели, Найденов знал его, по словам Владимира, «на тройку с плюсом», а Первушин ничем помочь не мог, так как играя роль русских офицеров этой эпохи, мы с Олегом по определению должны были знать французский. Так или иначе, но доблестно прохлопав ушами и лишь пару раз, ориентируясь на знаки, тайком подаваемые Владимиром, сказав «Оui bien sr!»[15], я вытерпел это ориентальское многословие. А разговор между тем зашел уже о том, ради чего (кроме получения ценной информации) мы и прибыли с официальным визитом к представителю турецких властей. На вопрос Первушина «Не будет ли достопочтенный Садык бей против, если мы приобретем в этом районе небольшой кусок земли?» турок вначале поинтересовался, где именно находится участок и какую площадь он занимает. Получив подробный ответ, с картой впридачу, Садык очень удивился. Во-первых, тому, что столь серьезные люди желают купить такую бросовую землю, во-вторых, качеству карты. Придя в себя, он заметил, что европейцы вообще большие чудаки, но коль скоро господам офицерам захотелось потратить деньги на никчемный кусок земли в этой глухомани, то это их право. А карту бей попросил оставить ему, на что мой друг тут же согласился, а я добавил от себя складную лупу. Бей был так впечатлен качеством топографической карты, что не поскупился на комплименты русским офицерам, русским топографам, русскому императору Константину (!) и самой Российской империи, такой огромной, сильной и богатой. Он даже перешел с французского на турецкий, что позволило и нам со старшим лейтенантом (благодаря нашему замечательному Фотю) понять, о чем идет речь.

Сделка была заключена на удивление быстро, цена оказалась почти символической, обе стороны остались довольны друг другом, а Садык бей даже подарил Первушину, как старшему по званию, кинжал, с рукоятью и ножнами, украшенными гравировкой и серебром, заметив, что всегда будет рад видеть в своем скромном доме таких уважаемых людей. Сказать, что я был удивлен таким поворотом дела — это ничего не сказать.

Выйдя за ворота небольшого дворца Садык бея, Владимир связался с нашим «засадным полком» и старшим лейтенантом Йордановым, приказав первым дожидаться нас в условленном месте, а второму — выдвигаться туда же как можно быстрее.

Всю дорогу меня мучило любопытнство, что же такого наплел бей по-французски моему другу, ведь кроме слов «проклятые египтяне», «война», «французы», «итальянцы», «масоны», «испанцы», «голландцы», «император Константин» и «Россия» я ничего не понял. Однако спросить так и не решился до самого дома. Вот дела — уже считаю комнату, выделенную нам с Первушиным дядей Тодором, своим домом! Точнее — вторым домом.

Разговор с офицерами из мира 2040-го года состоялся только после ужина. Вот тут мне и пришлось отдуваться за свою легенду о загадочном Семигорском княжестве и городе мастеров Семигорье, рассказанную когда-то дяде Тодору, Вылчану и Борису. Внимательно выслушав сначала мои оправдания, что, мол, надо же было как-то объяснить людям, откуда берутся разные высокотехнологичные вещицы, а затем саму легенду, Владимир только руками развел:

— Ну ты и фантазер, Андрюха! Тебе бы сказки писать или фантастику.

— Или и то, и другое. — по-болгарски добавил майор Николов.

— Ладно, примем это за рабочий вариант и будем поддерживать версию товарища Иванова. — подвел итог Первушин — Возражения есть? Возражений нет! Приказ понятен, товарищи офицеры?